Диана Машкова - Обаятельная Вера
Смещение сознания наверняка происходит: грани стираются. В нашем обществе порой даже самые порядочные с виду люди оказываются безответственны в своей личной жизни, – достаточно вспомнить Илью, – а уж что говорить об авторе порнографической прозы?
Вера прекрасно помнила многие биографии известных писателей: все они искали острых ощущений ради капризного вдохновения. И уж тем более нельзя поверить в непорочность порнографа. Само словосочетание – полный абсурд.
От этих мыслей настроение Веры мигом испортилось. Она забилась в дальний от Виктора угол своего кресла и, взглянув на часы, в ожидании стала смотреть на сцену.
Ярославцы удивили – началось пленарное заседание минута в минуту! В родном городе Веры подобная дисциплина считалась чем-то необязательным. Более того, доклады оказались добротными, интересными. А последовавший за ними кофе-брейк превзошел все ожидание: ресторанный фуршет, не меньше. О намерении сбежать Вера Александровна успешно забыла.
– Может, – неожиданно напомнил о нем Виктор, – я начну искупать вину перед вами в качестве экскурсовода, а не плясуна?
– Полагаете? – отстраненно спросила она.
– Город церквей того стоит, – Кац улыбнулся.
Вера задумалась. С одной стороны, посмотреть Ярославль хотелось гораздо больше, чем сидеть в душном помещении до конца дня. Ее секция только завтра, так что никакой беды не будет, если уйти. А с другой, Веру Александровну больше не вдохновляло общество Виктора.
– Решайтесь, – снова прочел Кац мысли Веры, – это всего лишь экскурсия. Ничего больше.
– У меня платка с собой нет, – вслух, еще сомневаясь и отыскивая причины для отказа, пробормотала Вера, – в церковь не пустят.
– Я знаю, где магазин.
Вера все еще сомневалась.
– Идемте! – потеряв терпение, Кац взял ее за руку и вывел на улицу.
За порогом было чудесно: река, птицы, деревья. Вера подставила солнцу лицо и зажмурилась.
– Как хорошо, – прошептала она.
– Вот именно, – доцент крепче сжал ее руку и произнес, уже мягче: – Простите, Вера. Вы не подумайте... Просто сидеть целый день тут и слушать, когда за порогом такая красотища, я не могу.
Вера понимающе кивнула.
– Куда едем? – спросила она.
– В монастырь, – ответил он сдержанно.
– Мужской, надеюсь?
– Как бы не так! – задор моментально вернулся к Виктору. – В женский. Свято-Введенский Толгский монастырь.
– А-а-а, – Вера выдернула руку, – как я не догадалась?
Вид с Волги, по которой туристы добирались на кораблике до белокаменного и древнего чуда архитектуры, оказался великолепным.
Ярославь уже начал захватывать Веру в исторический плен. Она чувствовала, что захочет побывать теперь всюду – в Ярославском кремле, в старинных пятиглавых церквях, окруженных садами, на тенистых улочках, над которыми возвышались зеленые и красные крыши. Раньше и в ее родном городе были такие же, а потом их не стало: разрушили ради новых особняков, которые хоть и красивы, но не несут в себе никакой памяти о прошлом. Неоткуда в них взяться ни запаху, ни духу ушедшего времени.
Виктор Кац оказался прекрасным экскурсоводом. Вере оставалось лишь останавливаться у самых живописных уголков и с наслаждением слушать его.
Из монастыря они вернулись в город. Ходили, любовались. Пока Вера не почувствовала, что ноги ее гудят и стонут от непривычно долгих пеших прогулок. Вот оно, пагубное влияние цивилизации.
Но впереди было еще целых два дня, которые Виктор успел распланировать.
Остаток конференции прошел как во сне – на второй день они торопливо выступили со своими докладами и снова сбежали в город. И только перед отъездом из Ярославля Вера узнала, что исторические места, по которым водил ее Кац, были запланированы организаторами конференции в экскурсиях для гостей. Все участники, как приличные люди, разъезжали по городу в автобусе, а Кац и Орлова бродили пешком, как студенты.
Сказать, чтобы Вера расстроилась? Нет. Помолодела на двадцать лет и набралась жизненных сил. Ей было не в чем упрекнуть своего экскурсовода: он был деликатен, учтив. Был серьезен, когда Вера ждала серьезности, и игрив, когда она затевала очередную словесную перепалку. Кац безошибочно чувствовал ее настроение. Он ничего не навязывал Вере, ни к чему не принуждал, зато безупречно угадывал желания женщины.
«Зайдем в кофейню?» – спрашивал он, едва Вера начинала чувствовать жажду. «Здесь хорошие сувениры», – говорил Виктор, подводя спутницу к лавке, на которую она сама только что положила глаз. «А вот и замечательный ресторан», – радовался он, как только Вера понимала, что голодна. Их желания и вкусы удивительным образом совпадали.
Невольно Вера вспомнила об Ильнуре: бывший муж тоже трогательно заботился о ней. Только забота его нередко шла вразрез с ее собственными желаниями, а ему это и в голову не приходило.
Вечером третьего дня, накануне отъезда, организаторы устроили шикарный банкет. Музыканты, певцы, почти свадебный стол.
Виктор, как и обещал, явился при полном параде. Стоило Вере взглянуть на него, и чувства, которым она не давала воли, вдруг всколыхнулись. Вера села в самый дальний угол стола, подальше от света, и решила уйти, как только закончится официальная часть: не могла она позволить себе новых ошибок.
А Виктор блистал. Рассказывал анекдоты, произносил звучные тосты, острил. Вскоре добрая половина ученых жен, разгоряченных спиртным, смотрела на порнографа влажными от вожделения глазами. Профессорши и доцентши выстраивались в очередь, чтобы потанцевать с ним. А под зажигательную «Мурку» – господи, она-то здесь, откуда взялась?! – лихо отплясывающие дамы заманили Виктора в центр своего круга.
Аспирантки, изумленные поведением преподавателей, не решались нарушить субординацию и присоединиться к бурному веселью, но тоже смотрели на великолепного доцента во все глаза.
– Вы что, – поинтересовалась Вера у одной из них, – никогда не видели, как танцуют преподаватели?
– Н-нет, – проблеяла девушка, – я в шоке!
Вера усмехнулась и поднялась с места – созерцать и дальше научную вакханалию не было никакого желания. Она стала пробираться к выходу.
Оказавшись у самых дверей, Вера бросила прощальный взгляд на танцующих. И увидела, что Виктор неотрывно смотрит на нее. Он сделал попытку вырваться к ней из кольца сотрясающихся в такт музыке женских тел, но его не пустили.
Вера коротко махнула рукой, прощаясь, и вышла за дверь.
Она больше не позволит себе неразумных порывов страсти: не осталось душевных сил для новых разочарований. При всем своем обаянии и притягательности автор порнографической прозы, любимчик женщин и щеголь – герой не ее романа.
