Сьюзен Донован - Найди свое счастье
А потом он вернется к ней. Приползет на коленях. И будет умолять. А что, хорошая мысль.
Через полтора часа Кэрри съехала с дороги, открыла дверь гаража и заехала внутрь, в безопасный кокон своего городского дома. Только после этого ее руки начали дрожать. Только после этого она призналась себе, что Вирджил Кавано не просто эксцентричный человек, ей повезло, что она благополучно уехала от него.
Спину Кэт пощипывало от ожидания удовольствия, когда она взяла деревянный молоток и обрушила его на голову, потом откинула его так далеко, как позволили силы. Сырая глина раскололась с глухим звуком, заляпав пол липкой густой массой. Ей нравилось смотреть, как один удар молотка расколол лицо женщины пополам. От скулы осталась только кучка осколков на бетонном полу.
Отлично. Эта потаскушка получила свое. Единственное, чего теперь хотела Кэт, это сделать то же самое с лицом своего отца, с его настоящим лицом, из плоти и крови.
Она замахнулась еще раз. И еще. Ярость била из нее ключом через край, нескончаемая, дающая силы для новых ударов. Ненависть очистила ее, и в первый раз в жизни ей стало все понятно.
Перед тем как проводить жену губернатора к ее машине, ее вшивый папаша выключил радиатор, так что в студии было холодно. Но, несмотря на это, с лица Кэт градом лил пот.
Удар. Райли больше ее не любит. Еще удар. Она на третьем месяце беременности. Снова удар. Отец увидел, как она подглядывает через окно студии — он знал, что она все видела. Удар. Ее жизнь кончена, а ей только шестнадцать.
— Стоп! О Боже! Ты что, с ума сошла?
Голос донесся одновременно отовсюду и ниоткуда, из головы Кэт и как будто из какого-то другого мира. И вдруг она поняла, что мать стоит за спиной, сжав до боли ее плечо, и кричит ей прямо в ухо. Но Кэт не прекратила крушить, изваяние.
— Кэтрин! Господи Иисусе, да он же нас обеих убьет! Боже мой! Что ты сделала с его заказом?
Руки Кэт ослабли. Молоток со стуком упал на бетонный пол. Она вытерла застилавший глаза пот и постаралась сосредоточиться на том, что совершила, но это не привело ее в чувство. Студия выглядела так, будто на нее упала бомба. Глина была повсюду, а как раз посередине липкой массы лежал розовый грейпфрут, как свинья в куче грязи. Тут же валялись коробка хлопьев и творог, которые вывалились из поломанной корзины.
Кэт медленно подняла глаза и увидела ужас на лице матери.
— Ты уронила еду, — сказала она.
— Господи, спаси нас.
— Я все сломала.
На пол кухни упала лопатка, и Кэт услышала стук металла по керамической плитке. Она моргнула. Она дома, на своей кухне, в Балтиморе. Это было давно, не сейчас. Она уже со всем справилась.
— Все не так уж и плохо.
Райли Боланд только что вышел из душа — блестящая кожа, рельефные мышцы, на бедрах — белое полотенце, на красивом лице блуждает улыбка. Он подошел к ней и поднял лопатку.
Разум Кэт все еще пытался вернуться из прошлого в настоящее. Она в своей квартире в Балтиморе, Райли был с ней прошлой ночью, и они разговаривали, пока не взошло солнце. Еще она хотела переехать в Персуэйшн.
Вдруг ее пронзил панический страх.
— Я говорю, что ничего ты не испортила, Скаут. Блинчики выглядят потрясающе. — Райли чмокнул ее в губы и сполоснул лопатку в раковине, потом вытер и подал Кэт. — Налить тебе чашечку кофе?
— Что, прости?
— Кофе. — Райли потянулся к шкафчику, взял две чашки и вдруг замер. — С тобой все в порядке?
— Да, все в порядке. — Кэт потрясла головой. — Подожди. Нет, не все в порядке. Я кое-что вспомнила. Прямо сейчас. Я пекла блинчики и вспомнила день, когда уехала из Персуэйшн. Все в деталях. Я… — Кэт не могла продолжать. Она вдруг подумала, что если произнесет это вслух, то все это снова станет реальностью. — Это ужасно.
— Иди сюда. — Райли взял Кэт за руку, притянул ее и прижал к своей груди. Она прильнула к нему, вдохнула знакомый аромат его кожи и ощутила его тепло. Она почувствовала, как Райли за ее спиной выключил духовку. Потом он проводил ее к дивану в гостиной.
— Присядь на минутку. Я сделаю кофе, а ты расскажешь мне, что ты вспомнила. Я хочу все услышать.
Кэт сделала все, как он велел, впрочем, ничего другого сделать в тот момент она не смогла бы. Голова кружилась. Она дрожала, но в тоже время была вся в поту. Было ли то, что она вспомнила, на самом деле или нет? И если это действительно произошло, то как она могла забыть об этом так надолго? Какие еще воспоминания хранит ее память?
Она закрыла глаза и сосредоточилась. Может быть, если она постарается, то вспомнит что-нибудь еще?
— Эй, Кэт? — Райли подошел к ней, робко и нежно прикоснулся к ее щеке. — Я понятия не имею, какой кофе ты любишь.
— Две порции сливок и сахар, правильно?
Мэдлин подняла серебряный кофейник и налила кофе, одновременно следя глазами за Мэттом. Она знала, что он любил банановые кексы, и сделала их для него, но он к ним даже не притронулся.
Мэдлин вздохнула. Мэтт встречался с грудастыми женщинами с плоским животом, а ее единственным ценным качеством было то, что у нее получалась превосходная выпечка. Если Мэтт даже не притронулся к ее кексам, значит, он здесь точно не для того, чтобы пригласить на свидание.
Мэдлин поставила перед ним чашку кофе, села напротив и вздохнула так, чтобы он услышал. Она вдруг поняла, что истощена и физически, и эмоционально.
— Послушай, Мэдди, я пришел сюда, чтобы сказать тебе кое-что. Не лезь в дела Кэт и Райли.
Мэдлин старалась сидеть прямо, насколько это было возможно, но единственное, чего ей хотелось в этот момент, это убежать отсюда и закрыть голову руками, как она делала это в детском садике, после того как им давали молоко с крекерами на полдник. Ей нужно отдохнуть. Она хочет крекеров и молока. Вместо этого она потянулась через стол, схватила кекс и откусила его мягкую сахарную макушку.
Это все из-за Кэрри. Она пошла у нее на поводу и совершила гигантскую ошибку.
Крошки кекса упали на рубашку, но Мэдлин не стала их стряхивать. Какая разница? Похоже, ей больше не придется прихорашиваться перед шерифом Мэттом Боландом. О чем она думает? Неужели такой лакомый кусочек соблазнится разведенной женщиной с детьми?
— Ты нравишься мне, Мэдди. Мы знаем друг друга целую вечность.
— Угу. — Мэдлин откусила большой кусок. Честно говоря, это были самые лучшие банановые кексы, которые она пекла в своей жизни.
— Я хочу быть честным с тобой. То, что ты сделала, просто переходит всякие границы.
Она потрясла головой, соглашаясь с ним, и запихнула в рот остатки кекса. Она поняла, что подавится, если чем-нибудь не запьет это. Она схватила кофе Мэтта, к которому тот так и не притронулся, и отхлебнула из чашки.
