Ирина Волчок - Будешь моей мамой
– Садись сейчас же, – приговаривала Анна, деловито суетясь, усаживая Ольгу и тут же забираясь к ней на колени. – Тебе нельзя пере… утомляться. Болит? – Она извернулась в кольце Ольгиных рук, свесилась вниз и похлопала ладошкой ей по ноге.
– Вообще-то я другую ногу ломала. – Ольга тихо засмеялась.
И Анна засмеялась, опять крепко обняла ее и уткнулась носом ей в шею.
Господи, как же ей повезло! Ведь она даже и не надеялась, даже и мечтать не смела, особенно после того, как у нее навсегда отобрали Шурку…
– Я тебя люблю, – шепнула Ольга темной кудрявой макушке. – Чижик мой хороший… Я тебя люблю. Очень сильно.
Анна приблизилась к ней сияющей мордашкой и неожиданно громко заявила:
– И я тебя люблю. Просто уж-ж-жасно как люблю. Тетя Марина сказала, что ты мне жизнь спасла. А папа сказал, что меня буквально нужно выпороть. А Саша-маленький сказал, что нас всех нужно выпороть. И что, когда ты выздоровеешь, он сам лично проследит, чтобы ты выпорола всех без исключения, даже его. А тетя Галя сказала, что ты не можешь никого выпороть, так что она согласна выпороть всех сама!… Оленька, а почему ты не можешь никого выпороть? Ольга смотрела на румяное, смуглое, оживленное лицо Чижика и думала, что уж кого и надо бы выпороть, так это ее, Ольгу…
– Это плохое слово. – Она вздохнула виновато. – Пороть- значит бить… Разве можно человека бить? Сама подумай.
Анна задумалась, серьезно сдвинув бровки.
– А если человек буквально плохой – тогда можно? – наконец спросила девочка.
– Ну и кто же у нас такой плохой, что его ударить не жалко?! – Ольга даже отшатнулась слегка и уставилась на Анну с искренним удивлением.
– Никто! – быстро среагировала та. – Никто не плохой. Ты правильно не хочешь никого выпороть.
Они столкнулись лбами и опять начали смеяться, и тут к ним присоединился низкий, мягкий и будто немного неуверенный смех Игоря Дмитриевича. Ох ты, она про него совсем забыла… Ольга сняла Чижика с колен, посадила рядом с собой и торопливо потянулась за рассыпавшимися по полу листами бумаги. И так она все время в его присутствии чувствует себя неловко, а тут еще эти бумажки… Не хватало, чтобы он понял, какие дебеты с кредитами она без конца сводит. Но он опередил ее, бросил на пол большую дорожную сумку, шагнул вперед и одним движением сгреб с пола бумажные листы.
– Опять кого-нибудь рисуешь? – начал он, но запнулся, удивленно разглядывая колонки цифр. – А, нет… Арифметика какая-то…
– Это… просто так. – Ольга протянула руку за листами.
Игорь Дмитриевич взглянул на нее, и она вся сжалась внутри, изо всех сил стараясь не выдать смятения.
– А я думал, опять чей-то портрет рисуешь, – улыбнулся он, отдавая ей бумажки. – Только вот
кого тебе рисовать? Всех уже нарисовала, даже Цезаря и Розу. Меня, правда, еще нет, но я ведь не такой красивый, как Цезарь…
Ольга запихивала листы со своей арифметикой в ящик тумбочки, слушала его подчеркнуто легкомысленную речь и с нарастающей неловкостью осознавала – все он понял. Чего тут не понять, если она все так аккуратно разграфила: цена квадратного метра, количество квадратных метров, зарплата, доход от рисования, необходимая сумма для Галки, неизбежные расходы на зиму… Выплата долга за квартиру. Все он, конечно, понял, и сейчас ка-а-ак скажет что-нибудь…
– Мы тебе привезли кое-что, – сказал Игорь Дмитриевич, подхватывая с пола сумку и шлепая ее на диван. – Галка передала. Для юга. И велела тебе не сопротивляться. Так и сказала: будет брыкаться – обозлюсь. Подтверди, Анна.
– Подтверждаю, – важно произнесла Анна и энергично закивала. – Так и сказала: обозлюсь на хрен, как сатана. Что такое сатана?
– Караул, – ужаснулась Ольга. – На неделю ребенка нельзя оставить. Тут же чему попало научат.
– Она меня не учила, – безмятежно призналась Анна. – Я сама подслушала. Давай посмотрим, чего тебе тетя Галя прислала!
– Беда мне с вами, – пробормотала Ольга, кидая укоризненный взгляд на тихо смеющегося Игоря. – И что там смотреть? Опять Галка какие-нибудь тряпки дикие на меня повесить хочет… Прямо навязчивая идея у человека. Сто раз говорила, не надо мне никакой дурацкой роскоши! А все необходимое у меня есть.
– Оль, ты бы, правда, не сопротивлялась, а? – мягко попросил Игорь Дмитриевич. – Галка ведь обидеться может.- Не может, – упрямо буркнула Ольга, с неприязнью глядя на огромную сумку. – Галка никогда не обидится. Галка именно обозлится, как… э-э-э, – она оглянулась на Анну и вздохнула, – как не знаю кто. И ведь наверняка там безобразие всякое.
– А вот давай посмотрим. – Игорь Дмитриевич расстегнул замок сумки и легко поднял ее над диваном. – Может, никакого безобразия там и нет. Галка, например, считает, что кое-что тебе очень даже сильно понравится.
Он перевернул сумку, сильно встряхнул ее, и на диван вывалилась огромная куча разноцветной одежды. Ольга молча уставилась на эту кучу. Нет, на этот раз совершенно ясно – Галка сошла с ума. Даже в глупой безоблачной юности она никогда не напялила бы на себя этот купальник леопардовой расцветки или вот эту розовую ночнушку… Хотя ночнушка вполне может оказаться вечерним платьем – она же ничего в этом не понимает. А это по всем признакам должно считаться юбкой. Нет, Галка, безусловно, свихнулась. Эта юбка даже Анне коротковата будет.
– Безобразие, – буркнула она и принялась кидать тряпки обратно в сумку. – Откуда она все это взяла, интересно? Да еще такое количество… Чижик, не трогай ничего, мы сейчас все это упакуем, и пусть тетя Галя…
– Подожди. – Игорь Дмитриевич перехватил ее руку. – Ну что ты так сразу… Вот увидишь- все пригодится.
– Когда это все пригодится? – Ольга сердито отдернула руку и опять принялась кидать вещи в сумку. – Мы что, на пять лет туда едем?… Чижик, не напяливай на себя всякую гадость, порядочные девушки таких сарафанов не носят!
Игорь Дмитриевич засмеялся, опять поймал ее за руки и сел рядом.
– Оленька, – вкрадчиво начал он, заглядывая ей в глаза. – А почему ты так не любишь нарядную одежду? И потом, это совсем не так много, как тебе кажется. Тетя Катя и та с собой больше вещей берет.
– Катерина Петровна тоже едет? – Ольга обрадовалась и удивилась. – А почему? Она что, и там будет готовить, стирать и все такое?
– Ничего такого. – Игорь Дмитриевич крепче сжал ее запястья, потому что она хотела освободить свои руки. – Просто тетя Катя давно не отдыхала, пора ей свой любимый артрит на солнышке погреть. Нет, если она захочет, конечно, может и приготовить что-нибудь свое, фирменное. Но я думаю, Пашка ей не разрешит.
– Батоно Паша не разрешит, – подала голос Анна, до этого молча и увлеченно роющаяся в груде цветных тряпок. – Батоно Паша даже тете Этери не разрешает готовить… Оленька, смотри, что я нашла! Это же твои тапочки!
