Татьяна Корсакова - Старинный орнамент везения
О Марине Тим старался не думать. Весь вечер она вела себя так, словно его не существует в природе. Не поздравила, не пожелала «всего наилучшего», даже не глянула ни разу в его сторону. И это после поцелуя-обещания…
Гроза началась глубокой ночью. Воздух наполнился электричеством, от распахнутого настежь окна потянуло благословенной свежестью, по подоконнику забарабанили тяжелые капли, где-то совсем близко ударил гром. Но Тима разбудила не гроза, не гром и не дождь. Его разбудила Марина…
На фоне черного провала окна она казалась призрачной и нереальной, точно сотканной из тумана и дождя. Тим решил, что спит. Сон был волнующим и пугающим, таким же, как и породившая его гроза.
– Мне страшно, Тима, – Марина зябко поежилась, обхватила себя за плечи. – Я боюсь грозы.
Она присела на самый краешек его кровати, и Тим внезапно понял, что никакой это не сон. Вот она, Марина, настоящая, из плоти и крови. Ей холодно и страшно, и за защитой она пришла к нему…
Марина ушла, как только на горизонте появилась красная полоса рассвета. Погладила Тима по щеке, поцеловала долгим поцелуем и растворилась в утреннем полумраке. А он до самого утра пролежал без сна, глядя в потолок и счастливо улыбаясь. У его счастья был горький привкус предательства, но это ровным счетом ничего не меняло. Горькое, ворованное – только бы оно было. Они справятся, как-нибудь сумеют объяснить отцу, что с ними случилось. Может быть, он их даже когда-нибудь простит…
Наивный, он думал, что минувшая ночь все изменила, но пришел день, и стало ясно, что изменился только он, Тимофей Чернов. Мир не спешил меняться и подстраиваться под глупого влюбленного мальчишку…
Марина заглянула в его комнату, когда Тим собирал вещи. Он хотел ее поцеловать, но она отстранилась.
– Осторожно, – сказала злым шепотом.
– Я люблю тебя.
– Я тоже.
– Тогда…
Она прижала палец к его губам:
– Тише, ты погубишь нас.
– Но я…
– Ты не должен на меня так смотреть, делай вид, будто ничего не произошло.
– Но ведь произошло! – Он ничего не понимал, он хотел кричать о своей любви, а Марина говорит – нельзя.
– Для нас с тобой изменилось, но не для остальных. Нам нужно быть очень осторожными.
– Я думал, мы расскажем, – Тим привлек ее к себе, поцеловал в шею.
– Не сейчас. Дай мне время.
– На что?
– Чтобы все устроить.
– Давай расскажем все прямо сейчас.
– Нельзя, у твоего отца больное сердце. Это его убьет.
Марина была права. Она думает сразу обо всех, а он, эгоист, только о себе.
– Но ему все равно придется рассказать.
– Не сейчас, я скажу когда. Все, иди.
– Когда мы увидимся?
– Не знаю.
– Когда?! – Любовь сделала его сильным и настойчивым.
– Я приду к тебе сама. Жди.
Вот и все, точно между ними ничего и не было, точно эта сумасшедшая ночь ему всего лишь примерещилась.
Месяц Тим прожил как в аду, в душевных терзаниях и сомнениях. Марина сказала – жди, и он послушно ждал, а она все не приходила. Даже не звонила, а позвонить сам он не решался.
Марина не обманула, ровно через месяц постучалась в двери Тимовой квартиры. Он ждал ее, кажется, вечность, а когда она, наконец, пришла, растерялся, застыл в ее объятьях бездушным истуканом.
…Как-то не так он представлял себе их свидание. Торопливый секс, дежурный поцелуй, удушливо-сладкий запах духов, и по-матерински обидное – будь хорошим мальчиком, Тима…
Марина упорхнула, оставив в душе растерянность и стойкое ощущение неправильности происходящего. А где же страсть и нежность, и разговоры о самом главном, об их будущем? Зачем она приходила?..
Тим продержался три недели: ждал, что Марина придет или, на худой конец, позвонит. Ничего. И тогда он решил действовать, взять судьбу в свои руки – приехал в родительский дом без приглашения. Ничего особенного, в конце концов, это и его дом тоже. Надеялся увидеть в глазах Марины радость, а увидел страх и, кажется, досаду. Зато отец его приезду обрадовался, и Тим почувствовал себя вором и последней скотиной. Зря он приехал, ох, зря…
После семейного ужина домой его не отпустили, отец настоял, чтобы Тим остался на ночь. Ночь – это время воров и разбойников, а еще влюбленных. Тиму хотелось думать, что он несчастный влюбленный, и не хотелось, что вор. Надо поговорить с Мариной, убедить ее, что отец имеет право знать, и они не должны больше скрывать свои чувства. Только вот как это сделать, если она в его сторону даже не смотрит?..
Полночи Тим промаялся, ждал, что она придет. Не пришла, и он рискнул. У Марины с отцом были разные спальни. Тим считал это глупыми аристократическими пережитками. Муж и жена должны спать в одной комнате, на одной кровати и желательно под одним одеялом. Но на сей раз, это обстоятельство оказалось ему на руку.
Марина не спала. Ждала? Он очень надеялся, что ждала.
– Пришел, – сказала холодно.
– Пришел, – он опустился перед ней на колени, заглянул в глаза, – я соскучился.
– Это очень опасно.
– Знаю.
– Тогда зачем пришел?
– Марина, я люблю тебя.
– Тима, – она вздохнула, потрепала его по волосам. – Не сейчас, я приду к тебе сама.
– Я устал ждать. Давай все ему расскажем.
– Нет, еще не время.
Тим долго молчал, всматривался в любимые черты, пытался найти в них ответы на мучившие его вопросы. Не нашел. Решительно встал, сказал:
– Я все сделаю сам.
– Что?
– Расскажу отцу, что мы любим друг друга.
– Тима! – Марина поймала его руку, прижала к своей щеке. – Тима, только не сейчас, прошу тебя! – В ее голосе была мольба, перед которой он не смог устоять. Ладно, он поговорит с отцом позже. В конце концов, он прокрался в спальню любимой женщины не затем, чтобы ссориться.
Ее кожа пахла чем-то пьяняще-сладким, ее поцелуи были обжигающе страстными, и Тим потерял голову.
…Свет вспыхнул внезапно, полоснул по привыкшим к темноте глазам. Тим зажмурился.
– Как вы посмели?! В моем доме… – Голос был тихим, почти спокойным, но воздух в комнате вдруг завибрировал, стал густым и вязким, хоть ножом разрезай.
Тим открыл глаза. Первое, что увидел, – бледное, насмерть перепуганное лицо Марины. Медленно обернулся и встретился взглядом с отцом. Решение пришло само собой – он мужчина, он обязан отвечать за свои поступки, Марина не должна пострадать.
– У тебя красивая жена, – сказал он с наглой усмешкой. – Красивая и очень несговорчивая.
– Да как ты смеешь?! – отец часто задышал, сжал кулаки.
Главное сейчас не переиграть, спасая Марину, и не довести отца до сердечного приступа. Непосильная задача.
– Успокойся, папа, я ей ничего не сделал. У тебя чуткий сон.
Удар кулаком пришелся прямо в челюсть, Тим всхлипнул, закрыл лицо руками, упал на колени.
