Единственный (СИ) - Летова Мария

Всю дорогу до квартиры мы держимся за руки, но, даже зная, что инициатором был Палач, значения этой детали не придаю, ведь, кто бы из нас ни был инициатором, этот жест ощущается неимоверно естественно. Слишком естественно для людей, которые даже не встречаются.

Таким естественным он не чувствовался даже тогда, когда мы были «официально» вместе, и это наталкивает на мысль, что теперь уже абсолютно неважно, какой статус мы нашим отношениям припишем. В собственных глазах или в глазах окружающих. Ему плевать. Да и мне тоже.

Когда ловлю его взгляд, понимаю, что он понял это раньше меня.

Не знаю, когда именно. Возможно, пока спал мертвецки пьяный, или позже, когда сводил меня с ума своей готовностью к ответственности, в любом случае в ответ на мой молчаливый пытливый взгляд, Артур Палачёв с легкой иронией выгибает брови.

В квартире Рафы клубы кальянного дыма, музыка и галдеж, тем не менее неимоверного столпотворения я не наблюдаю. Может, человек десять-пятнадцать, и они рассредоточены по всей комнате: на диване и на полу перед телевизором, у барной стойки на совмещенной с гостиной кухне, на большом балконе с видом на город.

Сам именинник встречает нас на пороге, у него на голове плюшевая шапка в форме футбольного мяча с эмблемой российского клуба по центру — судя по всему, подарок.

Артур обменивается с Рафой уже привычными мне приветственными жестами, когда эстафета переходит ко мне, я тоже здороваюсь — позволяю обнять себя за плечи и сама обнимаю парня за талию, громко говоря на ухо:

— С днем рождения! Я без подарка… я не знала…

— Спасибо, — посмеивается. — Подаришь мне что-нибудь в следующем году…

Его слова больно колют, ведь та реальность, которая надвигается на меня с бешеной скоростью, не дает гарантий, что мы вообще когда-нибудь снова увидимся.

В слепой потребности я бросаю взгляд на Артура, который наблюдает за нами, потирая большим пальцем бровь.

Сдерживая частое дыхание, тихо отвечаю:

— Договорились.

Рафа разжимает руки, не забыв потрепать волосы у меня на макушке.

Мелькание белоснежного воздушного силуэта за его спиной, как чертов магнит, снова притягивает мой взгляд. Я заметила этот силуэт сразу, как вошла. Слишком уж он выделяется.

Если бы у меня остались хоть какие-то соцсети, я, возможно, уже знала бы имя этой блондинки, но не судьба!

Она здесь, ее наряд — полупрозрачное платье с дико красивой и нежной вышивкой, и все это выглядит, как вторая кожа. Белоснежные волосы собраны в высокий хвост, на ногах — серебряные босоножки на шпильках. Если бы шпильки надела я, была бы почти вровень с Артуром, ведь ростом меня природа не обделила, поэтому смотреть на эту девицу снизу вверх мне никогда не придется. Тем не менее она слишком красивая, чтобы мой рост рядом с ней имел хоть какое-то значение.

В отличие от меня Палач к ее присутствию полностью равнодушен, даже несмотря на то что она извивается в танце посреди гостиной и стримит себя на телефон.

Артур снова ловит мою ладонь и ведет к барной стойке вслед за Рафой. Там в четыре ряда выстроились шоты, и на каждом висит долька лайма.

Взяв со стола бутылку текилы, именинник разливает ее по шотам, предлагая:

— Бахнем?

Кивнув, я хватаю крайний шот, но вокруг запястья смыкаются пальцы Артура. Склонив ко мне голову, он тихо и назидательно говорит:

— Может, не надо? Ты голодная вроде. Убьешься.

Возможно, именно это мне и нужно, чтобы сбросить напряжение, которое приканчивает уже целые сутки, но такой сценарий ему явно не по душе. Он хмурит брови, глядя то на меня, то на чертов шот.

— Все последствия под мою ответственность, — копирую его излюбленную позицию.

Даже щелкнув его по носу своими словами, понимаю, что проиграла, когда, после недолгих раздумий, он усмехается и бросает:

— Окей.

Выпускает мое запястье, но только для того, чтобы сорвать с шота лайм и зажать дольку губами…

От нагловатой развязности, с которой Артур Палачёв предлагает мне использовать себя в качестве закуски, в животе происходит кульбит.

Музыку прорезает свист. Его источник прямо за моей спиной, поэтому понимаю, кто это свистит. Рафа.

— Горячо, — смеется.

Уголки губ Палача ползут вверх, в глазах — веселье. Подавшись вперед, склоняет ко мне голову, и я чувствую непреодолимый голод в своих собственных губах. Опрокинув в себя шот, ставлю рюмку на стойку и до того, как текила успевает поразить все рецепторы, обнимаю Палача за шею.

Наши губы соприкасаются, когда он передает мне лайм. Едва уловимо соприкасаются, но этого достаточно, чтобы с ног до головы меня обдало жаром.

Сдавив лайм зубами, выдавливаю из него сок и быстро избавляюсь он дольки. Бросаю ее на столешницу и возвращаюсь назад, к губам, которые ждали этого. Они приоткрыты, и наш поцелуй… сумасшедше глубокий…

Артур давит ладонью на мой затылок, второй рукой сжимая талию. Сплетает язык с моим, заставляя весь мир погаснуть.

Все мысли.

Остаются только ощущения. Неповторимые, настоящие, горячие. Как и его вкус. Уникальный, невозможно приятный!

Проклятая текила…

Я дрожу, когда разъединяем губы. И чувствую себя невесомой. А он шумно дышит, соединив наши виски.

Глава 57

Мне нужны эти минуты, чтобы пережить сбивающее с ног головокружение. Оно результат коктейля, который врезал по голове, — поцелуй, помноженный на текилу.

Меня будто выбило из тела, до того этот коктейль сумасшедший!

— Ого… — выдыхаю.

Рука Артура на моей талии напрягается, ведь я собиралась свалиться.

— Говорил же, — бормочет он.

Я чувствую, как стучит его сердце, но сильные удары не способны отвлечь внимание от того толчка, который ощущаю животом. Он заставляет меня всхлипнуть, ведь теперь тело точно знает, что такое секс.

Я поднимаю голову не раньше, чем в глазах перестает троиться. И не раньше, чем мир вокруг возвращается на место, вместе со звуками и людьми.

Артур будто этого и ждал. Заглянув в мое лицо, обводит его взглядом, я же вижу, что из его глаз веселье как ветром сдуло. В них снова эта пронзительная вспышка, которая возвращает меня с небес на землю. Напоминает о том, что завтра будет новый день, но это падение смягчает заполняющая мозги легкость. И теперь я выпитому шоту благодарна!

— Попрощайся, — кивает он мне за спину.

Обернувшись, я вижу Рафу, который смотрит на нас с ухмылкой. На нас смотрит не только он, но теперь все лица для меня — сплошной кисель. Я успеваю взмахнуть рукой и произнести «пока» одними губами, на что именинник прикладывает к плюшевой шапке два пальца и салютует.

Мы уходим. Или сбегаем, ведь на размеренную прогулку до лифта это не похоже. Сплетя наши пальцы в замок, Артур тащит меня за собой по мраморному коридору этажа, и хоть я чувствую бурлящее в Палаче напряжение, позволяю текиле и дальше дурманить голову.

Мотор заходится ревом, когда «Ауди» увозит нас с подземной парковки. Я прошу не включать кондиционер и полностью опускаю стекло со своей стороны. Моей прическе сегодня не повредит даже ветер, который играет в волосах и швыряет их в лицо. Я наслаждаюсь этим ветром, как свободой, и, высунув из окна руку, ловлю порывы ладонью.

Смеюсь, глядя на проносящийся мимо город.

Артур добавляет скорости, и в этот раз я не против. Мы петляем узкими улочками, пока не паркуемся напротив знакомой пиццерии. Той самой, в которой провели наше первое свидание.

— Посиди, — объявляет Палачёв. — Я быстро.

Через лобовое стекло я наблюдаю за тем, как он трусцой перебегает улицу и скрывается за дверью кафе. Пять минут спустя появляется снова, неся в руках две большие коробки с пиццей и пакет с напитками.

Артур забрасывает все это в багажник, но запах все равно распространяется по салону и заставляет желудок захлебываться. Когда снова занимает водительское место, вяло спрашиваю:

— Куда мы? Скажи, что недалеко. Я сейчас умру от голода…