Джасинда Уайлдер - На веки вечные
— Я знала, что он долго изменяет мне. Все признаки, знаешь?
— Ревнует? Ведет себя как собственник? Прячет телефон?
В выпускном классе Иден встречалась с парнем, ведущим виолончелистом, Робом. Через полтора года после того, как они стали встречаться, она узнала, что он изменяет ей с одной из виолончелисток, стервозной, прыщавой и безумно эксцентричной девкой, которую звали Нина.
— Да. Так что я и не удивлена. Просто... злюсь.
— И кто это?
Иден вела себя как обычно: ходила по студии и разглядывала мои картины, которые я оставила просушиваться.
— Какая-то Келли. Все, что я знаю. И я думаю, он живет с ней.
Иден удивленно посмотрела на меня.
— Он что?
— Я порылась в его телефоне. Нашла его переписку с «любимой», — я вложила в это слово столько сарказма, сколько смогла, — и она сказала, что если он, цитирую, приедет домой, она отсосет у него, пока у него глаза на лоб не полезут. Ключевая фраза здесь — «вернешься домой».
— Черт. Ну и козел.
Я фыркнула.
— Козел — это еще слабо сказано.
— Командир козлов? — предложила Иден.
— Наверное, подойдет. Командир всех козлов.
Я кинула кисть в раковину и промыла ее, смыла краску с рук и лица.
— И что будешь делать?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Засунуть трубу ему в задницу? — я прислонилась лбом к стене, внезапно почувствовав, что выбилась из сил. — Что мне делать?
Иден повернула меня к себе и заключила в объятия.
— Поживи немного у меня. Мы посмотрим «Ноттинг Хилл» и съедим галлон фисташкового мороженого.
— Хью Грант обычно веселит меня, — я отошла от нее и собрала одежду. — Люблю тебя, Иден.
— И я тебя, Эв.
Она смотрела, как я одеваюсь.
— А я-то думала, ты будешь плакать, когда это случится.
— Ты знала, что это случится?
— Не знала. Просто подозревала. А ты бы послушала, если бы я тебе рассказала?
Я выдавила из себя смешок.
— И правда. Не буду плакать. Мне не грустно. Даже не знаю, что чувствую. Больше всего — злость. И я не понимаю, почему.
— Потому что все парни — козлы.
— И правда.
Я сказала Иден, что встречусь с ней в ее квартире, мне надо кое-что забрать. А именно — мое достоинство. И пару чистых трусов.
Билли еще спал, когда я вернулась. Было семь утра, воскресенье. Обычно по воскресеньям он спал до восьми. Я не заботилась о том, чтобы не шуметь, когда собирала вещи: одежду, зарядку для телефона, туалетные принадлежности, — и тогда он проснулся. Потер глаза кулаком. Голый и чертовски сексуальный, когда его нечесаные волосы спадали на лоб, закрывая светло-голубые глаза, с утренней эрекцией, которая была видна под простыней. Командир всех козлов.
— Что такое, детка? Идешь куда-то?
Он потянулся, при этом с него упала простыня, обнажив мужское достоинство. Я не могла отвернуться, потому что это и правда было сексуально.
Чтобы снова взять контроль над разговором, я кинула ему джинсы, прикрыв его.
— К Иден.
— А что такое? — он напрягся, услышав лед в моем голосе.
— Как давно мы вместе?
Ему даже не пришлось думать.
— В июле будет два года.
— И как давно ты трахаешься с Келли у меня за спиной?
Он опустил голову, потерев переносицу.
— Дерьмо.
— Я прочитала твою переписку с любимой, — я вложила в это слово столько яда, что он буквально сочился, — надеюсь, в Арлингтоне вы хорошо повеселитесь.
— Эв, послушай... — он встал и засунул ноги в джинсы, при этом поморщился: Уилл не любил ходить без нижнего белья. Нашел на полу свою рубашку и надел ее тоже.
— Не надо. Просто скажи, почему.
Я поставила сумки на пол у дверей и пошла к гардеробной, стала вытаскивать оттуда портреты Кейда, один за другим, сваливая их на пол.
— А это еще что? Это что, это... Это он, да? Этот козел, которому ты пишешь свои гребаные письма?
— Ты со мной не о Кейде говоришь. Просто скажи, почему. Я бы поняла, если бы ты сказал, что встретил другую. Все было бы легче.
— Сложно объяснить, Эв.
— Попробуй.
— Честно? Я не знаю. Ты мне нравишься. Ты забавная. Странная. Классная. В постели ты великолепна. Но... ты холодная. Отстраненяа. Как будто у тебя под кожей есть барьер, мимо которого я не могу пройти. Ты меня не впускаешь. Ты не рассказываешь все о себе. Ты просто тусуешься со мной, трахаешь меня, и все. В тебе нет чувств. Ты как... лед.
Я не могла дышать, не могла говорить. Не могла найти слов. Но все равно попробовала:
— Ты... в сообщении говорил, что я хрупкая.
— Так и есть. Лед легко ломается. Даже самый толстый лед сломается, если приложить достаточное усилие. Я думал, что если изменю тебе, ты...
— Сломаюсь?
Уилл пожал плечами.
— Ну да.
— Так что, ты просто трахаешь какую-то шлюшку и даже не удосуживаешься порвать со мной? Выходные проводишь со мной, а неделю с ней. Две киски по цене одной.
Я сжала кулаки, отказываясь сломаться. Но была близка к этому. Уилл слишком хорошо меня знал. Слишком сильное давление. Если бы он просто бросил меня, это бы не сломало. Я бы снова замерзла и была бы в порядке. Но это было слишком.
— Это не то, что...
— Нет? Тогда что? Ты оставался со мной только ради секса? Если я так холодна, так отстранена, это же единственная причина, верно?
Он провел рукой по волосам.
— Нет, Эв. Я же сказал, что это сложно объяснить. Не хочу причинять тебе боль, — он смотрел в пол. Лгал.
— Господи, ну ты и козел. Просто убирайся. И не приходи.
Я схватила сумку и развернулась.
Он пошел за мной и завопил:
— Перестань вести себя как невинная овечка. Ты и этот парень, Кейден. Письма. И ты рисовала его портрет? Ты что, серьезно?
— Ой, как будто это одно и то же? — я толкнула его, сильно ударив по груди, так что он упал, ударившись о спинку кровати.
— Я встретила его только один раз, почти пять лет назад. Мы, блин, только переписываемся. И ничего больше. Так что не пытайся представить дело так, как будто я тебе изменяла с гребаным листом бумаги.
Билли встал, обошел кровать и с яростью на лице набросился на меня. Когда он поднял кулак, который несся на меня как метеор, я почувствовала, как меня охватывает паника. Я отпрянула, прижавшись к стене. В последнюю секунду он остановился, кулак был еще поднят, рот раскрыт в гримасе гнева, по лицу, оттуда, где он ударился скулой об угол кофейного столика, стекала струйка крови.
Пошатываясь, он отошел назад, отвернувшись от меня с шокированным и напуганным лицом. Облокотился об окно, положив кулаки на подоконник, прижав лоб к стеклу.
— Знаешь, что, Эвер? По правде говоря, сначала я был с тобой, потому что надеялся, что ты откроешься. Я думал, что, может, из нас с тобой что-нибудь получится. Как будто мы могли влюбиться, если бы ты чуть приоткрылась. А потом я встретил Келли, и... у нее было все, чего не было у тебя. У нее были эти... чувства, которых ты просто не показывала. Я парень. Знаю, что предполагается, будто меня не волнуют чувства, но так и есть. Она была открыта. Разговаривала со мной. У нее были друзья. Своя жизнь. У нее нет тайных друзей по переписке, тайных рисунков.
