Я не ее копия (СИ) - Чащина Евгения

— Вашу руку, мадам, вот это наши владения. Недавно купил. Наша фирма приносит баснословные деньги. Здесь есть всё, что нужно для тихой, уютной семейной жизни. Ты здесь теперь хозяйка. Наслаждайся.

Ростов смотрит на мою реакцию и не пойму, что же он чувствует.

— Нравится?

— Очень, — преувеличенно громко отвечаю, — всегда мечтала об уютном доме.

В сраной глуши. Это просто дичь полная.

Я не смотрю на существо рядом. Потому что я боюсь, что он увидит омерзение и ненависть в моих глазах. А этого нельзя допустить. Оглядываюсь вокруг перед тем, как войти в дом. Хорошо, что запомнила дорогу и помню, куда бежать. Однако расстояние… Зима, сугробы, я на четвертом месяце, просто комбо. Не думаю об этом. Лишь бы сбежать.

Мы входим в дом. Ростов включает свет.

— Уютно. Два этажа, не ожидала. А документы где?

— Вау, вау, какое нетерпение, чтобы это значило?

Ростов поворачивает меня к себе и сильно сжимает плечи.

— Я давно хотел это сделать, но не позволял себе лишнего после той ночи у ресторана. Ты была опорочена тем Дроновым, а это тяжелейший грех. Сейчас у тебя есть шанс искупить вину.

Он расстёгивает наручники, а я не пойму ход его мыслей.

— Документы наверху, настало время потешить мое самолюбие. Но сперва документы, а потом утехи.

Он кладет мою ноющую ладошку себе на распирающий бугор в брюках и как-то протяжно вздыхает.

— Не предавай свои ожидания, дорогой, не ломай даме интригу. Документы. Веди.

Только бы наверху, только бы там. План созрел у меня в голове ровно в тот момент, когда я поняла, что он может меня изнасиловать. Я не позволю этого. Как и навредить моей дочери. Поэтому мне нужно заманить его наверх.

Он хватает воодушевленно меня за руку и почти бегом тащит наверх. Видимо ему не терпится уже вкусить запретный плод, который столько лет был не по зубам. Стою рядом с ним и вижу, как правой рукой извлекает объёмную папку с документами. Основательно подготовился подонок. Все у него схвачено, за всё уплачено. Второй рукой прижимает к себе, чувствую его сильные пальцы на талии, будто специально делает больно.

— Подписывай, нотариус утром заверит, я договорился.

Больше всего на свете хочу скорее убрать его руку с давящими пальцами подальше от бугорка с принцессой, поэтому быстро ставлю размашистую подпись на договоре о передаче фирмы. Его пальцы сжимаются сильнее перед тем, как появляется брачный договор, и я рычу про себя.

— Не так быстро!

Он опешивает и скрепит зубами, но прежде, чем начнется насилие, я требую:

— Снимай штаны. Хочу видеть его. Хочу видеть, что подписываю.

Голос звучит хрипло, заманчиво и правдоподобно, хотя саму меня просто мутит от него и мерзости всей ситуации.

Он замирает в шоке, не веря.

— Плохо следил за мной, — указываю на его промах. — Я девчонка дерзкая и люблю подержаться за то, что моё.

Облизываю губы и кукольно хлопаю ресницами.

— Ну же, покажи мне, — руки сами опускаются на его ремень и расстегивают его.

С губ маньяка срывается звериный рёв. У меня по спине снова бежит холодный пот. Он кладет руки на мои плечи и силой ставит меня на колени, в неудобном платье, падаю на пол, как облако кринолина.

— Возьми его в рот, девочка, — хрипит похотливо, теряя то, в какой реальности находится.

Его руки орудуют так быстро, что я едва успеваю увернуться от возбужденного мерзкого члена у самых губ.

Ничего кроме омерзения картина не вызывает. Переступаю через себя. Беру его в руку, делаю несколько напористых движений, пока меняю позу из той, в которую он нагнул меня силой. Как только уверена, что смогу бежать не зацепившись за платье, толкаю его в сторону стола, поднимаюсь на ноги и мчусь к выходу из комнаты в сторону выхода из дома.

— Сука! — слышу громоподобный рык.

Возня, рычание, тяжелое дыхание за спиной, и у лестницы Ростов нагоняет меня.

— Выебу, — рычит, схватит за волосы, — но сперва…

Кулак заносит прямо перед моим животом. И я, вообще ни о чем не думая, что есть мощи толкаю его с лестницы.

Несколько секунд, что он падал, казались вечностью. Смотрю, как в замедленной съёмке. Он приземляется и замирает, рука, которая была занесена над животом, неестественно вывернулась.

Не шевелится. Жду несколько секунд перед тем, как спустится. Выбираю безопасный ракурс, размахиваюсь и что есть дури пинаю его в пах, убеждаясь, что он не играет. Тело не двигается. Рядом с ним валяются вылетевшие из кармана ключи от машины, бумажник и телефон. Поднимаю последний.

Дрожащими пальцами набираю следователю, чей номер помню наизусть.

— Это Василиса. Я убила его, — говорю бесцветным голосом перед тем, как глянуть наружу. Мне нужно срочно отсюда бежать.

Романов на мгновение замолчал, но потом выругался и задал единственный вопрос:

— Ты цела? С ребенком все хорошо?

— Нет. То есть да… — мои собственные мысли путаются и разлетаются во все стороны. Трясет мелкой дрожью.

Я не знаю, что чувствую. Все, что произошло, обрушивается на голову лавиной. Пока я концентрировалась на спасении дочери, я отбивалась как щитом от потока грязи и черноты, который летел на меня, как бульдозер, теперь всё тело пропиталось им. То, что он хотел сделать со мной. С моей малышкой. То, что он сделал с Колей и мамой. Все это поглощало, как трясина, болото, из которого было трудно выбраться.

— Я не знаю. Он обещал, что отвезет меня к гинекологу, который достанет её из меня, и не знаю ни где я, ни есть ли у него подельники. Мне страшно, — выдыхаю в трубку из последних сил, концентрируясь на собственном дыхании. Раскисать рано. Сначала я должна выбраться отсюда, потом буду плакать. Иду на кухню и нахожу самый крупный нож. Мне уже нечего терять, перед законом всё равно отвечать придётся. Я убью любого, кто попытается подойти ко мне, если такие появятся.

— Прости девочка, но наши парни потеряли вас из виду в городе, сейчас группа захвата едет к вам, потерпи. Спрячься подальше, запри дверь и никуда не выходи. Я передам звонок в скорую, пусть тебя заберут и осмотрят, ты пережила стресс. Шагаев мне не простит то, что так долго водили его за нос. Ему говорить, где ты и что с тобой?

— Он с вами? — моё сердце при упоминании имени Лёши пропускает удар.

— Нет, мы к нему не можем дозвониться, но ты не переживай. Возможно, у него просто какое-то деловое совещание. Да, Павел, что ты говоришь, я понял. Прости, малышка, но Шагаева нет в стране.

— Ясно, — выдохнула, понимая, что горечь мне скрыть не удалось.

В этот момент у лестницы раздался стон.

— Он не умер, — тут же рапортую в трубку сперва с ноткой паники, но когда животное пытается подняться, я понимаю, что у него сломана не только рука, которой он замахивался на мою крошку, но и вывернута нога.

— Он не умер, — повторяю хладнокровно, сжимая рукоять ножа, — ему же хуже. Жду группу захвата.

Я стою и с презрением смотрю на тварь, которая отняла всё у меня. Всё кроме моей малышки.

— Больно, наверное, — комментирую негромко. — Так высоко летать и так низко пасть.

— Тебе отсюда не выбраться живой, сука, — пытается встать этот урод, но понимает, что подвернутая нога ему не сослужит хорошую службу.

— Как и тебе, — отвечаю холодно, блеснув рукоятью ножа, похожего на тесак. Не удивлюсь, если он приобрёл его на случай, если придётся разделать меня.

— Группа захвата едет, я бы не светила отбитым членом на твоём месте, хвастаться-то там нечем. С Колей ты даже рядом не валялся.

— Ахахаха! — безумно заржал мой мучитель, а я съежилась, видя его налитые кровью глаза, да он безумен и это не лечится. — Телефон дай, клуша конченая, или твоего Шагаева в ближайшие часы прикончат. Хотя… пусть сдохнет. Думаешь, я дурак и не понял, чье это отродье?

— Ты ничего ему не сделаешь, — говорю твёрдо и уверенно. — И да, ты дурак. Ты ни черта не понял и не поймёшь.

Лёша не в стране. Этот монстр может контролировать что-то здесь, но международный киллер? Слишком жирно. Блефует и хочет заставить меня подойти. Не пойду.