Мария Бомон - Шоко Лад и Я
«Когда он придет, лучше хорошенько следить за своим поведением, — вклинился внутренний голос. Он говорил поразительно дерзко и трезво, и это выводило меня из себя. — При первой же выходке или намеке на выходку только ты меня и видела».
— А может быть, сейчас ты… уберешься наконец, — изрекла я угрюмо. Неужели может создаться впечатление, будто я в настроении совершать какие-нибудь авантюры? И почему внутренний голос так напоминает маму?
«Вовсе я не напоминаю ее. И я не шучу, сама знаешь. Чемоданы уже упакованы, и я могу уйти в любой момент. Найду кого-нибудь, кто принимает меня всерьез».
Наконец-то принесли «Кровавую Мэри» в узком длинном бокале, украшенном веточкой сельдерея с заостренным концом. Я вынула зелень, прежде чем сделать глоток. Так ведь и глаз выколоть недолго. Затем поднесла напиток к губам и… Боже, ужас, мамочки!.. Во рту все так и горит. Интересно, сколько специй туда напихали? Тобаско сжигал мои внутренности, а из глаз потекли слезы. Придется, однако, перед приходом Джейка проверить, не размазалась ли тушь.
Зато когда коктейль оказался внутри, я почувствовала, что от него все-таки есть некоторый эффект. Надо же, сработало. Какие-то части тела по-прежнему болели, но я по крайней мере чувствовала себя получше. Оставалось сделать лишь одно. Я зажала нос рукой, взяла бокал и, задержав дыхание, опрокинула его содержимое одним глотком.
А-а-а! Ощущение просто чудесное. Приятная дрожь пробежала по всему телу. Головная боль утихла. Думаю, можно позволить себе еще одну порцию. Сделав заказ, я вспомнила об инструкциях Лизы, касающихся Джейка Бедфорда (точнее, того, как себя с ним вести). Итак, ни при каких условиях:
1. Он не должен понять, что моим последним бойфрендом был… хм… Джейк Бедфорд.
2. Не говорить, что моя уверенность в себе пошатнулась, исчезла, была вдребезги разбита или как-то еще пострадала из-за его ухода.
3. Не ходить к нему домой.
Лиза мне все уши прожужжала про пункт третий, и она абсолютно права. Да, возможно, перспектива и кажется соблазнительной, однако ни в коем случае нельзя допустить такого кошмара. Все не должно закончиться тем, что в конце вечера я окажусь в постели с мерзавцем. Теперь, вернувшись к жизни с помощью «Кровавой Мэри», я решила, будто мне все по силам. Ведь я отличаюсь железной волей и характером. Буду брать пример с Иисуса, отправившегося в пустыню… Но с другой стороны, сатана искушал его какими-то жалкими буханками хлеба. А вот если бы он создал образ его девушки-мечты, например Джей Ло, облаченной в свободную хлопковую рубаху, все могло закончиться по-другому… Нет, Эми, прекрати немедленно. Я смогу сдержать себя.
Пока я размышляла об этом, принесли заказанный напиток. Только я приготовилась в один глоток повторить свой номер, как сумка, висевшая рядом с моим бедром, завибрировала. Мобильный телефон. Я достала его, заметив, как бармен неодобрительно покосился на меня. Что? Мой телефон недостаточно крут для «Сандерсона»? Да он же в розовом чехле, украшенном пурпурными сердечками. И по-моему, даже немного в стиле «Крутых девчонок»[33]. Когда я поднесла его к уху, бармен сделал замечание: «Здесь принято выключать мобильные телефоны, мадам».
Слишком поздно. Я услышала, как мама в трубке твердит: «Эми… Эми, ты слушаешь меня?» Уж если они не одобряют мобильные телефоны, то звонок от родителей в столь пафосном месте можно считать самым настоящим преступлением.
— Привет, мам, — прошептала я, будто так меньше заметно, что я прижимаю к уху запрещенный в «Сандерсоне» розовый телефон.
— Эми, почему ты не перезвонила?
— Извини, была ужасно занята, правда. Что-то случилось?
Только бы ей не пришло в голову обсуждать со мной отца. Теперь, когда у меня на руках вся информация, я просто не сумею убедительно лгать. «Знаешь, нам с Лизой пришлось обратиться к частному детективу и устроить за отцом слежку. Но не волнуйся, уверена, ничего страшного».
— Вообще-то мне нужно поговорить не с тобой, — объяснила она смущенно, — а с Энтони…
Энт? О Боже, та самая исповедь!
— Он вернулся в Нью-Йорк.
— О-о! — протянула мама. Судя по голосу, новость ее сильно огорчила.
— Мам, что происходит? Что ты ему рассказала?
— Почему ты интересуешься? А что он рассказал тебе?
— Ничего, абсолютно ничего. Но с чего ты решила открыть перед ним душу?
— Энтони действительно духовный молодой человек, — ответила мама, мгновенно заняв оборонительную позицию. — Он нашел свое призвание. К тому же его слова принесли мне невообразимое чувство облегчения.
Я вас умоляю! Энт? Духовный? Если бы в видении перед ним явился Иисус, он бы попросил у него номер телефона и поинтересовался, занимает ли тот в сексе пассивную или активную позицию.
— Мам, Энт вообще-то… вообще-то… — Что тут можно сказать? — Он католик.
— Почему ты так фанатично настроена, Эми? Разве я не учила тебя терпимости?
Просто не могу в это поверить. Мама? Терпимости? Да рядом с ней святой Ян Пейсли покажется добрым старым либералом.
— Кроме того, мы многому можем научиться у католиков. Например, они отрицают сексуальные связи вне брака. На мой взгляд, очень разумно. Совсем недавно я прочитала несколько брошюр от святой Марии…
Мария! Мэри! Сегодня Мэри везде.
Святой агент, будь она неладна…
— И подумала, что, может быть, стоит… перейти.
— Ты что, решила обратиться в другую веру? — прошептала я.
Представьте себе, что все верующие в Аллаха вдруг стали иудеями. Или что самый известный производитель мясных продуктов Бернард Мэтьюз отпустил своих индеек и стал вегетарианцем. Скорее произойдет одно из этих событий, чем миссис Бикерстафф отвернется от англиканской церкви. Интересно, что такого сделал Энт, из-за чего мама переменилась столь разительно?
— Я лишь подумываю об этом, дорогая, — сказала мама, — и пока не принимаю никаких решений. В любом случае мне нужен Энтони, хотелось бы обсудить с ним некоторые детали. У него в семинарии ведь есть телефонный номер?
Ну да, есть, но если туда позвонить, его голос едва можно будет расслышать за грохочущими звуками техно и галдящими мужчинами, обсуждающими все, что угодно, кроме отношений с Богом.
— Да, у него есть телефон, мам, но, к сожалению, он у меня не с собой. Я потом позвоню и продиктую его.
С трудом сдержалась, чтобы не добавить: «В следующей жизни».
Закончив разговор, я выключила телефон и внезапно почувствовала головокружение, но виной тому были не только полторы порции коктейля. Я подумала о четырехстах тысячах и другой кровавой Мэри, пребывающей в уверенности, будто я смогу написать еще «по меньшей мере» три эротических романа. А как трудно будет признаться маме, ведь решение принять римское католичество означает: «Никаких абортов, никаких презервативов и даже никакого секса. Никогда и ни при каких обстоятельствах».
