Натали де Рамон - Прекрасная Беатрис
— А конференц-зал? — тем не менее, полюбопытничала я.
— Я сейчас такая пьяная, что скрою и про конференц-зал. Пока всерьез не начался ремонт, с конференц-залом у меня все было в порядке! Да пойми же ты! Я вертелась как белка в колесе, я вообще плохо понимала, что вокруг происходит. Я понятия не имела, догадывается ли кто из мужчин, что я встречаюсь с обоими. Я вообще не задумывалась над этим.
— И ничего мне не говорила!
— Да я просто жила тогда отдельно, у меня была своя жизнь. У тебя — своя, ты была маленькая, жила с родителями.
— Мне тогда было уже двадцать лет!
Кларис задумалась, но добавлять спиртного не стала.
— И правда, двадцать. Конечно, ты сейчас живешь в той моей квартире. Куда приходил Гастон… Удивительно! И тебе сейчас столько же лет, как мне тогда! А я тогда была взрослая, значит, и ты взрослая. Да…
— Кларис, это мы уже обсудили. Может быть, пора домой?
— А ты знаешь, как я опомнилась? Не знаешь. А я расскажу. Я сейчас тебе все расскажу, ты ведь взрослая. Был девичник накануне свадьбы Розин. Ну помнишь, такая смешливая, толстая! Не помнишь?.. Ладно, не помнишь, значит, не помнишь. А кто-то меня спрашивает, нет ли случайно у меня с собой прокладок. И тут до меня дошло. Я же сто лет ими не пользовалась. Понимаешь, сто лет! Короче, я купила в аптеке тест, пришла домой и сделала. Результат, — сестра пьяно поцокала языком, — приплыли. Тут звонок в дверь. Ясно, Гастон.
— Кто же еще? Настоящий мужчина сразу звонит в дверь! Ты точно домой не хочешь?
— Не хочу. — Она тяжело мотнула головой. — Ты меня поняла. Я сую тест и упаковку в шкафчик над умывальником. Открываю. И правда — Гастон. Моет в ванной руки и спрашивает: «Нет ли у тебя, дорогая, аспирина? Голова болит». Я не успела, а он открыл шкафчик и все нашел. Обрадовался! И мы поженились. Кошмар! Я же не знаю, от кого дети.
Я напряглась. Сестра замахала обеими руками.
— От Гастона! Не переживай, я проверяла, когда родились! От Гастона! У него тетки двойняшные! Сиси и Миси! Им по семьдесят, а все Сиси и Миси! Давай выпьем за наших детей! Давай! У меня сразу двое!
— А что ты сказала Алексу?
— Алексу? Только не затащи его к себе в койку. Я умру.
— Господи! Кларис! Поедем домой. Ты ведь не спала ночь.
— А ты спала? С кем из них ты спала?
— Тише, умоляю, тише! Ни с кем я не спала.
— А я умру! — зарыдала Кларис, повалившись лицом на край стола. — Я точно умру!
— Кларис, пожалуйста, возьми себе я руки. — Я вскочила и заслонила ее собой. — На нас все смотрят.
Подскочил официант.
— Проблемы, мадам?
— Счет, пожалуйста. — Я подумала, как удачно, что не отдала сестре сразу деньги Гастона. — Мы уходим.
— Поклянись мне, — захлебываясь пьяными слезами, потребовала в такси Кларис. — Сейчас же поклянись!
— В чем, Лала? Скажи, я поклянусь во всем, в чем ты захочешь.
— Ты маленький глупый котенок… Я так люблю тебя…
— О Господи! Лала, я тебя тоже люблю.
— Нет, я люблю тебя сильнее. — Она уткнулась носом в мое плечо, прошептала: — Котенок, — и затихла.
Звуки мобильного из ее сумочки заставили меня вздрогнуть. Сестра уже сладко спала на моих коленях, совсем как ее близнецы тогда, в грозу, на коленях у Гастона. Стараясь не потревожить ее, я полезла в сумочку за аппаратом. Что же я отвечу? К моему облегчению, сигналы затихли. Но ведь я же могу по телефону предупредить Клементину, попросить ее сделать так, чтобы дети не увидели свою невменяемую маменьку, пока она не придет в себя! Я набрала номер.
— Слушаю, — сказал Гастон.
— Как хорошо, что это ты! — Никогда не предполагала, что однажды так обрадуюсь его голосу.
— Беа? Где ты? Мы с Дювалем тебя потеряли.
— В такси. У меня проблемы, Гастон.
— Что случилось? Я могу помочь?
— Очень даже. Причем именно ты, и никто другой.
— Я-а-а?
— Да. Только не падай в обморок, Гастон. Проблемы с Кларис. Она жива, не волнуйся, только очень пьяная.
— Лала пьяная?
— Ну и что? Ты сам никогда не был в таком состоянии? Главное, чтобы она не попалась детям на глаза. Ты лучше скажи, как прошли переговоры с Маршаном? И почему ты дома?
— Потому что хочу спать. А Маршан… — Гастон вдруг хохотнул. — Как ты говоришь, «Лала в состоянии»? Маршан, знаешь, в каком состоянии со вчерашнего дня? Жуть! У него сын родился! Так что переговоры переносятся на неопределенное время. Старик Маршан раньше чем через две недели из запоя не выйдет.
— Он же известный коллекционер! Разве у таких людей бывают запои?
— Твоей сестре можно, а Маршану нельзя?
— Но она же напилась впервые в жизни!
— Слушай, Беа, — голос Гастона заметно посерьезнел, — она что, правда, сильно пьяная?
— А как ты думаешь? Выглотала натощак, считай, бутылку коньяка? Да ночь не спала?
— Ужасно. Бедняга.
Гастон встретил нас возле ворот своего особняка. Он раскрыл ворота. Такси подъехало прямо к первой ступени лестницы, ведущей в дом. Гастон распахнул дверцу.
— Тише, Беа, не разбуди. — И, как тяжелобольную, осторожно, на руках вытащил Кларис.
Я полезла за кошельком, чтобы расплатиться с таксистом. Гастон отрицательно замотал головой и зашептал:
— Не надо, не выходи. Спасибо огромное. Езжай домой. Там Дюваль. Заждался тебя, наверное.
— Дюваль? — вдруг очнулась Кларис.
— Как ты? — забеспокоился Гастон. — Как ты себя, чувствуешь, родная?
— А, это ты… Ужасно.
— Я отнесу тебя в дом.
Она замахала руками. Гастон поставил ее на мраморную ступеньку и попытался загородить собой Кларис.
— Пожалуйста, уезжайте, ей очень плохо, не смотрите! Да не смотрите же!..
Шофер кашлянул и медленно, задним ходом, вывел машину на улицу. Я видела, как Гастон обнял Кларис за плечи, прижал к себе, что-то сказал ей, она кивнула, он наклонился, поднял ее на руки и понес по лестнице в дом. Сильный мужчина бережно нес на руках женщину. Хрупкую и уязвимую.
Глава 24, в которой я расплатилась и вышла из такси
По-прежнему парная духота, хотя небо выглядело скорее пасмурным, и солнца не было. Не было и видавшего виды «рено» Алекса. Не дождался. Отлично! Я смогу, наконец, выспаться! Разве можно считать полноценным отдыхом забытье в такси?
Из-за двери моей квартиры завякал Геркулес. Я зазвенела ключами. Но дверь открылась сама. В прихожей стоял Алекс. Босиком, в моем махровом халате. Из-под которого выглядывали не менее махровые ноги и уголок груди Алекса; на его плече жмурился Геркулес.
— У-у-умм, — доброжелательно сказал кот и потянул мордочку ко мне.
— Что это значит?!
— Ой, пожалуйста, не волнуйся, Беа! — Алекс замахал руками. — Я ничего не сделал плохого! Я только принял душ и выпил кофе, чтобы не заснуть.
