Кэролайн Хаддад - Отмщение
— Потому что это тебя не касается. Наших отношений это не касается. Это все уже в прошлом. Не забывай, что в моей жизни было больше событий, чем в твоей.
— Перестань, Грэйс! Нашей разницей в возрасте ты объясняешь буквально все. «Меня не касается», — едко передразнил он. — Да я уже два года живу с тобой. Хотел жениться на тебе, хотел иметь от тебя детей. И после всего этого ты заявляешь мне, что твои дела меня не касаются?!
— Да, не касаются. На наши отношения это никак не влияет.
— Не влияет?!
Грэйс бросила его руку и отстранилась. Он грубо ладонью повернул к себе ее лицо.
— А-а! — вскрикнула Грэйс и сбросила его руку.
— Что такое?
— Зуб болит!
— О Господи! Извини, Грэйс.
Оттаяв, Гален прикоснулся к ее груди. Грэйс горячо бросилась навстречу, крепко обняла его. Зачем ей ребенок? Вместо ребенка у нее есть Гален!
— Ты боишься рожать ребенка, — сказал он. — Теперь я понимаю почему. Но в наше время у медицины большие возможности. Можно заранее, еще до рождения ребенка, определить, здоров ли он, все ли у него в порядке. Если у ребенка будет уродство, тогда, черт возьми, можно сделать аборт. Потом мы с тобой еще раз попробуем. Я понимаю, что это может показаться жестоким, но некоторые люди так и поступают. Послушай, эти трудности преодолимы. У нас будет здоровый ребенок. У нас будет семья.
— Ты хочешь от меня слишком многого.
— Многого? Разве это много?
— Ты хочешь, чтобы я доверилась тебе. Я никому не верю. Ты молод. Я старше. Моя возможность построить семью упущена много лет тому назад.
— Тебе тридцать восемь лет, Грэйс! Господи, разве это старость? Прекрати говорить так, словно твоя смерть уже на пороге! Как ты мне надоела этим! Ты хочешь извести меня?! Ты хочешь испортить наш рай? Так знай, ты уже сделала это!
Гален вскочил и опрометью бросился из комнаты. По звуку его шагов Грэйс догадалась, что он бежит наверх, в спальню. Сложить свои вещички? Ах, эта стремительная и нетерпеливая молодость. Когда-то и сама Грэйс была столь же пылкой. А стала опытной.
Не спеша она вышла из комнаты, через гостиную прошла в коридор.
— Гален, может быть, сначала поешь маникотти? Или тебе помочь собраться?
Зазвонил телефон. Грэйс бросила взгляд на часы — полседьмого. В это время вряд ли кто-то будет звонить по делу. Вечером по делу звонят обычно во время ужина, когда человека легче застать дома. Такие звонки во время ужина всегда раздражали ее. Особенно злило, когда эти деловые люди называли ее по имени, словно были знакомы с ней годы. Но сейчас звонил явно кто-то другой, и Грэйс быстро схватила трубку — можно кому-то поплакаться на свою тяжкую долю.
— Да, — почти крикнула она в трубку.
— Я и так узнала бы тебя по голосу, не кричи, Грэйс. Это Одель.
— Одель, слушай, у меня такие трудности, такие трудности! Гален чуть ли не собрался уходить от меня. «Нэшнл Ииквайрэр» собрался печатать сплетни о той самой истории, что случилась со мной в Мичиганском университете, ты понимаешь, о чем я говорю.
— Почему это так обеспокоило Галена?
— Во-первых, он ничего не знал об этом. Во-вторых, он хочет ребенка.
— Грэйс, тебе надо родить ребенка. Я давно тебе говорила, что твои книги от этого станут реалистичнее.
— Но тогда их читать не будут.
— Недавно Труди звонила мне.
— Одель Хэмптон снова взваливает на свои плечи мировые проблемы. Одель, ты, наверное, в Бога веришь.
— В Бога верю только потому, что верю в ад. В ад для Томми.
— За что ты его так? Он всего лишь написал книгу об аде, которая стала бестселлером. Итак, что с Труди? Я думала, она находится под надежным присмотром в клинике.
— Да, она там, но она и в клинике нашла наркотики. Свинья всегда грязь найдет. К счастью, мне удалось пресечь ее источник наркотиков. Грэйс, я бы хотела узнать у тебя, что ты думаешь о…
— О бумагах Томми? Все меня об этом спрашивают, Одель. Честно говоря, одной тебе признаюсь в этом, я и сама не знаю. Одна только мысль прикоснуться к бумагам Томми все переворачивает во мне. Но мне говорят, что деньги не пахнут. Ну сама посуди, с этической точки зрения могу я заставить себя обманывать читателей?
— Им наплевать на это, дорогая. Посмотри на это под другим углом. Ты же знаешь, что и я заинтересована в этом. Я думаю, эти деньги нам пригодятся, мы сможем с их помощью сделать много хорошего. Настало время, когда от Томми Паттерсона можно получить пользу.
— Даже не знаю, — устало произнесла Грэйс.
— Ты ведь должна мне, — напомнила Одель.
— Помню, — улыбнулась в трубку Грэйс.
— Грэйс, и еще раз хочу напомнить тебе. Рожай ребенка.
На лице у Грэйс еще не стерлась улыбка, когда из кухни вышел наспех собранный Гален. Он так был похож на мальчика, собравшегося бежать из дома, что у Грэйс от жалости сжалось сердце. Достаточно ли Гален взрослый, чтобы иметь детей? Что, если через несколько лет они разведутся, да еще возникнет грандиозный скандал и бесконечная судебная тяжба из-за ребенка? Такие истории нередки — она выиграет суд, ребенок останется с ней, но бывший муж украдет ребенка в одно из свиданий с ним. Что тогда будет с ребенком? Увидит ли она его потом когда-нибудь?
Господи, но почему у нее в жизни всегда все так запутано?
— А что ты скажешь насчет брачного контракта? — спросила она у тупо уставившегося на нее Галена.
— Что ты имеешь в виду?
— В контракте надо предусмотреть не только финансовые вопросы, но и будущее ребенка на случай развода.
— На случай развода?
— Да. Если у меня родится ребенок, я не хочу опять потерять его.
— Ну… Я тоже не хотел бы терять своего ребенка. Но, во-первых, я не собираюсь разводиться.
— Все так говорят.
— А во-вторых, мы с тобой взрослые. Если вдруг дело дойдет до развода, мы поступим как цивилизованные люди.
Грэйс не выдержала и рассмеялась.
— Ты еще такой младенец, Гален. Как ты наивно говоришь о любви! Ты думаешь, любовь победит все. Нет, любовь означает вначале страсть, потом злобу и ненависть. А потом, что еще хуже, любовь означает отмщение.
Глава 19
Рождество в Чикаго
1972 год
— Я больше не верю в Санта Клауса, — ныла Юлия Хэмптон.
Она начала посещать балетный класс, и поэтому не хотела носить пышную прическу — во время уроков танцев прямые волосы легче связать в пучок. А уроки эти, по правде говоря, бывали лишь дважды в неделю всего по одному часу. Сейчас ее светло-каштановые волосы были стянуты на затылке поверх ушей и держались на двух заколках в виде бабочек. В этом юном возрасте Юлия пока еще была достаточно тоненькой, но Одель видела, что ноги ее дочери не годятся для танцев. Юлия пошла в мать, а значит, у нее тоже будут слишком короткие ноги.
