Мария Менто - Лето нашей тайны. Убийство на пляже любви.
— Что-что? — растерялась Аманда. — Ты оговорился или я ослышалась?
— Нет, оговорки тут не было, — подтвердил Сервулу. — Селена вам действительно не сестра. Но я не сказал, что она не дочь Тиноку!
— Да ты и вправду свихнулся! Наверное, у Изабел это — заразное, — подлила масла в огонь Аманда, еще больше распалив обычно сдержанного Сервулу. — Дочь моего отца, но не моя сестра?! Бред какой-то!
— Тиноку вам не отец, — пояснил Сервулу так, словно влепил Аманде пощечину.
— Ты соображаешь, что несешь? Может, ты пьян?
— Нет. Я отвечаю за свои слова. Поэтому, пожалуйста, перестаньте рассуждать о том, кто с кем должен общаться: вы ведь и сами без роду-племени!
— Такого просто не может быть!
— Может! И вам следует свыкнуться с этой мыслью, потому что я сказал правду. Селена — дочь Тиноку, а вы — нет!
— Ты специально говоришь это, чтобы меня обидеть?
— Нет. Я открыл вам правду, чтобы вы поостереглись обижать других людей. Я отлично помню, как Тиноку пришел домой с младенцем на руках и передал его доне Илде. Она никак не могла забеременеть!
— Ложь!
— Поэтому он и сошелся с Камилой — в нем говорила задетая мужская гордость!
— Замолчи!!! Я не верю ни единому твоему слову!
— Спросите у матери! — посоветовал ей Сервулу и вышел.
Илда так огорчилась, услышав, о чем ее спрашивает Аманда, что попыталась вообще уйти от разговора.
- Дочка, это все не имеет никакого значения! Я не хочу даже слышать то, о чем ты говоришь!
Такая реакция матери лишь убедила Аманду в том, что Сервулу ее не обманывал, и она потребовала подробностей.
Неохотно, после долгих уговоров, Илда, наконец, решилась на тяжкие для нее воспоминания:
- Мы были женаты больше года, но я все никак не могла забеременеть. А в те времена считалось, что проблемы такого рода могут быть только у женщины, но ни в коем случае не у мужчины. Мы ездили к специалистам в Рио, Сан-Паулу, но у меня ничего не находили. Причина была в Тиноку.
- А Лижия, а Селена? — не удержалась от вопроса Аманда.
— Это было потом, когда он все-таки согласился, пройдя курс лечения. Тиноку был так уязвлен своей, как он считал, неполноценностью, что вообще какое-то время избегал меня. Мы спали в разных комнатах...
Потому он и связался с Камилой...
— Ладно, не будем об этом, — недовольно поморщилась Аманда. — Расскажи лучше, как у вас появилась я. Где вы меня нашли?
— Тебя взяли из детского дома. Отец ездил туда один, сам выбрал тебя и привез домой... Ты была такая красивая, беленькая! Глазки...
— Избавь меня от подробностей! — прервала ее Аманда. — Вы должны были рассказать мне все значительно раньше.
— Отец считал иначе. Он очень привязался к тебе и вел себя так, будто ты и вправду была его дочерью. А меня едва допускал к тебе.
— Так может, я и в самом деле — его родная дочь, только от какой-нибудь другой женщины? Ну... как Селена... — с надеждой произнесла Аманда, но Илда вынуждена была ее разочаровать:
— Нет, у меня есть документы об удочерении.
— Где они? Покажи!
Илда принесла свидетельство об удочерении. Аманда дрожащими руками взяла его, прочитала и, скрипнув зубами, сказала Илде:
— Вот этой бумажки у нас в доме никогда не было! Ты поняла меня? И разговора нашего тоже не было! Я ни о чем тебя не спрашивала, а ты не отвечала мне!
- Да-да, конечно, — охотно поддержала ее Илда. — Ты для меня всегда была родной дочерью. Я люблю тебя ничуть не меньше Лижии.
— Ладно, хватит сантиментов! — грубо оборвала ее Аманда и удалилась в свою комнату.
Илда же поспешила к Сервулу и обвинила его в невиданной жестокости. Она не могла понять, почему он, молчавший столько лет, вдруг решил открыть Аманде тайну, которая так больно ее ранила.
Сервулу объяснил Илде, что заставило его так поступить:
— Если уж вы заговорили о жестокости, то более жестокого человека, чем Аманда, я просто не знаю. Несколько лет я безропотно терпел все унижения, которым она подвергала моего сына. Но сегодня Аманда перешла всякие границы: клялась, что убьет Шику! Ее нужно было остановить!
— Неужели ты поверил в ее угрозы? Аманда нервная, неуравновешенная, это правда. Но она не способна на преступление!
— Простите, дона Илда, но вы, кажется, плохо знаете свою дочь. Аманда жестокая и мстительная.
— К сожалению, я знаю, насколько она уязвима, — вздохнула Илда. — И теперь, после того, что ей стало известно, я просто боюсь за нее.
— Что ж, вы защищаете свою дочь, а я вправе постоять за своего сына, — ответил на это Сервулу.
Илду его ответ огорчил.
— Я рассчитывала на твое понимание, но, похоже, только зря потеряла время. Теперь мне остается лишь надеяться, что тебе все-таки не удалось разбить жизнь моей дочери!
Глава 21
После смерти Зе Паулу прошло достаточно много времени, а его завещание так и не было найдено. Ланс предположила, что он вообще мог его не оставить — попросту не успел. Гуту же был другого мнения: если уж отец записал столько видеокассет, предвидя скорую — правда, не насильственную — смерть, то уж о завещании он наверняка позаботился. Только припрятал его где-нибудь шутки ради, чтобы подразнить своих наследников.
— Мне кажется, он нарочно так поступил, чтобы мы не перессорились тут из-за наследства, а занялись делом и наладили работу на фабрике, — сказал Артурзинью.
— Да, похоже на то, — согласился Гуту. — Отец все рассчитал. Но теперь, когда мы более или менее поправили финансовое положение семьи, он должен был бы уже подать какой-то знак относительно завещания.
Надо потребовать у Сервулу оставшиеся кассеты! Я думаю, там мы и найдем информацию о завещании.
Когда же он заговорил об этом с Сервулу, тот наотрез отказался давать единственную оставшуюся у него кассету кому-либо, кроме Изабел.
- Но ты же сам знаешь, как действуют на нее эти кассеты! — продолжал убеждать его Гуту. — Слава Богу, мама перестала сейчас о них спрашивать. Будем надеяться, ей все-таки удастся выздороветь.
— Вот тогда я и отдам доне Изабел ту кассету, — заявил Сервулу. — Пойми, я обещал Зе Паулу исполнить его волю.
—— А какой была эта воля? Может, в планы отца входило свести маму с ума? Он тебе ничего на сей счет не говорил?
— Ну, как ты мог такое подумать! — возмутился Сервулу.
— Так и я же говорю об этом! Отец предвидел многое, но, как оказалось, не все. Жизнь внесла свои поправки, и мы должны с ними считаться. Скажи, если бы мама не заболела, ты бы уже отдал ей ту, последнюю, кассету?
—Да.
— Ну, так о чем мы спорим? Давай ее мне, и дело с концом, — подвел итог Гуту.
