Робин Сисман - Особые отношения
Анни пришлось потратиться для того, чтобы купить маскарадное платье в «Аннабелинде». Она знала, что прекрасно проведет время на балу. Это будет потрясающе — увидеть самого Джима Моррисона. Но именно сейчас у нее не было настроения думать об этом.
Эдвард наклонился к ее уху.
— Ты хотела бы отправиться в «Элизабет»?
— Эдвард! Ты разоришься! — «Элизабет» был самым шикарным рестораном в Оксфорде. Только преподаватели и богатые родители, приезжавшие к своим детям, могли позволить себе появиться там.
— Ну и что? — с безразличием произнес он. — Скоро я буду замурован в офисе среди стариков. Я хочу повеселиться, прежде чем за мной захлопнутся двери темницы. — Он поднял руку и запел: «Рожде-е-енный свободным!» — но Анни рассмеялась и ткнула его в бок.
— Прекрати! Это звучит как вой волка на луну.
— Ну так знай, что есть очень хороший блюз, который так и называется — «Вой волка», — с достоинством ответил Эдвард и крепко ее обнял. — Ну так что, моя радость? Вечер в «Элизабет»?
Анни положила руку ему на грудь и глянула в глаза.
— Это было бы замечательно. Но, Эдвард, я не могу быть с тобой все время. Эдвард нахмурился.
— Почему нет?
— Я должна начать свои работы. Мне и в самом деле ехать на несколько часов в «Камеру».
— Ты не можешь поехать сейчас. — Эдвард сел на смятой постели, с тревогой глядя, как Анни соскочила с кровати и принялась натягивать одежду.
— Я сделаю все, что надо, а ты пока выспишься.
— Когда я тебя увижу?
— Не знаю. Скоро. — Она поколебалась, потом добавила: — Я не могу быть с тобой завтра, а возможно, и в пятницу. Боже! Мои волосы! — воскликнула она. — Я возьму твою расческу?
— О чем ты говоришь? Ты не будешь со мной? Куда это ты собираешься? Я думал, что ты хотела заняться своими работами.
Анни натянула футболку.
— Я ими и займусь. Но у меня в жизни есть и другие цели. Я же тебе не принадлежу.
— Конечно, не принадлежишь. И я не принадлежу тебе тоже. Но это не значит, что у нас должны быть секреты друг от друга. — Эдвард сердито полез за сигаретами. — У меня нет секретов, а у тебя есть. — Он зажег сигарету и хмуро уставился на пол.
Анни, глядя в зеркало, расчесывала волосы. Она почувствовала неловкость, положила расческу и подошла к Эдварду.
— Можно я разок затянусь?
Не глядя, он протянул сигарету. Она втянула дым и опустила руку на его голое плечо.
— Эдвард, есть кое-какие вещи, которые я должна сделать, но я не могу сказать какие. Это не мой секрет. Я не хочу испортить тебе праздник. Просто дай мне пару дней, и все будет хорошо.
Эдвард хмыкнул и протянул руку, чтобы погасить сигарету в чашке с кофе. Затем встал и распахнул шкаф. Он натянул джинсы и белую индийскую рубашку, затем босиком отправился за ней до входной двери. До чего красив, подумала она. Ей нравились его длинные ноги и надменный профиль.
— Итак… Я вернусь в пятницу вечером, если вернусь. Хорошо?
— Да. Что с тобой поделаешь…
Он подошел к магнитофону и порылся в кассетах. Анни еще поколебалась — может, стоит все бросить и снова отправиться с ним в кровать? Если он глянет на нее, она так и сделает. Но он не глянул. Анни повернулась и вышла из комнаты. Когда она спускалась по лестнице, то услышала магнитофон — это была песня Отиса Рединга «Залив». Она почувствовала, что готова заплакать. Но она должна была вернуться в Леди Маргарет Холл, чтобы удостовериться, все ли в порядке на завтра.
День стоял невероятно жаркий, в воздухе не было ни ветерка. От утренней свежести не осталось и следа. Анни почувствовала, что у нее болит голова. Под полуденным солнцем древние здания Оксфорда казались грязными. Ничто так ярко не свидетельствовало об окончании семестра, как появление туристических карт и путеводителей в окнах книжного магазина Блаквелла — карт Греции, Катманду, Америки. Анни остановилась, чтобы посмотреть на статую Свободы на одной из книжных обложек. Она поняла причину своего плохого настроения. Это из-за того американца, Джордана Хоупа.
Сегодня, когда она праздновала окончание у Эдварда экзаменов, она случайно заметила Джордана на другой стороне дороги и почувствовала, что ее сердце затрепетало, как рыбка. Это был, без сомнения, он, он возвышался над остальными на целую голову и у него был прямой взгляд, какой отличает американцев. Он улыбался своей потрясающей улыбкой. Она видела, как Хоупа окружила группа смеющихся людей, потом какая-то девушка поцеловала его, и ее охватил такой приступ ревности, что она поспешила уткнуться в грудь Эдварда… Анни тряхнула головой, прогоняя это воспоминание. Это странно — так переживать из-за человека, которого едва знаешь. Восемь месяцев назад она провела с ним всего несколько часов. И это все. С тех пор она его не видела. Ни разу не видела, хотя очень хотела увидеть. Анни еще не забыла волшебства того дня — встретить человека, так непохожего… сексапильного, сказала она себе, чувствуя себя порочной.
Дойдя до входа в парк, Анни остановилась, чтобы снять тесные сандалии. Небо имело странный цвет, почти белый. Откуда-то издалека раздавались чуть слышные удары. Закрывшись ладонью от солнца, она разглядела игроков в крикет.
Анни направилась по траве к Леди Маргарет Холлу, чувствуя под ногами сухую землю. Почему она тогда отвергла Джордана? Это было только желание честно вести себя по отношению к Эдварду. Именно то, что было привлекательно в Джордане — он был американцем, намеревался заняться политикой, у него были честолюбивые устремления, и над ним висела угроза попасть во Вьетнам, — тогда ее отпугнуло. Ну, а теперь все поздно. Анни выяснила, что в его колледже учатся два года, значит, Джордан уедет. Оно и к лучшему. Она и так обижает вечными своими секретами Эдварда. Вспомнив, что ей предстоит сделать завтра, Анни тяжело вздохнула.
Она нипочем бы не заметила, что с Розой что-то не так, если бы они не были приятельницами весь последний семестр. Анни обнаружила, что то, что она воспринимала поначалу как шутку, совсем не шутка — Роза и в самом деле хотела быть только первой в учебе. Ее работы были, без сомнения, хорошо написаны, содержали очень интересные мысли и сдавались вовремя. Потому Анни, зайдя как-то за Розой перед занятием, очень удивилась, застав Розу еще в постели. Роза сказала, что она больна, и Анни передала ее извинения мисс Кирк. Возвращаясь, Анни снова зашла к Розе на чашку чая, однако больной на месте не было. Когда позднее Анни попросила Розу объяснить это, Роза начала бормотать что-то невнятное — она устала от учебы, от Оксфорда, который был совершенно оторван от реального мира, и вся эта учеба — напрасная трата времени.
Поведение Розы делалось все более странным. Она могла оставаться в кровати до полудня, с задернутыми занавесками; вся комната была полна дымом сигарет. Иногда она включала электрокамин, даже когда температура воздуха была высокой. Анни начала подозревать, что Роза беременна. В своих отношениях с мужчинами Роза напоминала карточного игрока — она выбирала того, кто был ей нужен, затем расставалась с ним, выбирала другого и так тасовала колоду без конца. Она никогда не говорила о любви — только о чьей-либо полезности, расставаясь со своими возлюбленными без сожаления. Как-то Анни весь вечер утешала за чашкой чая бедолагу, который, стоя у дверей Розы, не мог поверить, что все отношения с ним прекращены. Анни уже перестала запоминать имена ее дружков. А сейчас она стала по утрам приносить кофе ей в комнату, то предлагала поменять ее книги в библиотеке, то купить что-нибудь из еды.
