Евгений Костюченко - Расплата за любовь
— Завтра открываем бассейн. Вечером прилетают америкосы, и мы их прямо из аэропорта — за стол. Все шишки будут в гости к нам. Банк, администрация, депутаты, менты. Я уже зарядил «Метрополь» на доставку холодных закусок. Разблюдовка будет на международном уровне.
— Завтра? И ты только сейчас мне это сообщаешь? Спасибо, что поставил в известность. Успею причесаться.
— Ну, девочка, не дуйся, — он развалился, вытянув ноги, на диване. — Я же генеральный, я должен все вопросы брать на себя. А ты меня контролируй.
— А вопрос с лагерем — тоже на тебе? Что ты будешь показывать?
— Директора, — улыбнулся Голопанов. — Я покажу им живого настоящего директора. А ехать в лес они и сами не захотят. Ты телевизор смотришь? Все выпуски новостей сообщают о лесных пожарах. В лес никого не пускают. Особенно иностранцев. Так что лагерь мы им покажем где-то в октябре. Когда дым развеется. Ну, довольна?
Он обвел взглядом стены.
— А где картинки? Тут, между прочим, подлинники висели. Антиквариат.
— Спрятала я твой антиквариат.
— Можешь повесить обратно. Отбой. Я так думаю, что больше сюда никто не сунется. Полковник Федулов порешает все вопросы. Ты уже догадалась, кто он такой? Это наша крыша, девочка. Полиция нравов для него — детский сад. Но это хорошо, что мы обошлись без него. Пусть считает, что он нам остался должен. Как тебе тут обстановочка? Ванна у монахов роскошная, видела? На четыре персоны.
— Ты уверен, что Стрельник согласится на наше предложение?
— Если это будет твое предложение — согласится. Ты ему только улыбнись, и он — твой. Он же бабник отпетый, кобелина еще тот. Ни одной юбки не пропустит. Думаешь, он с моими девками чем занимался? Изучал правила дорожного движения? Загонял до полусмерти обеих, до утра глаз не дал сомкнуть.
— Да? — Алина усмехнулась. — Вот пусть твои девки и делают ему такое предложение.
— Ты что, ревнуешь? — изумился Голопанов. — Девочка, да ты просто зациклилась на работе. Надо срочно расслабиться. Впереди три дня дурдома. Надо быть в форме, а ты на взводе. Так и сорваться недолго. Вот что, сейчас принимаешь ванну со всякими травами, потом я работаю с твоим позвоночником, а потом везу тебя домой. Выспишься, приведешь себя в порядок, и часа в два я за тобой заеду.
Он встал и направился в ванную.
Алина тоже встала и решительно схватилась за свой портфель.
— Ванну я и дома могу принять. Поехали скорее из этого притона.
— А как же позвоночник? — Голопанов, потирая ладони, встал перед ней. — Девочка, у нас больше не будет такого шанса.
— Ты о чем?
— Ты понимаешь, о чем, — понизив голос, проворковал Артем. — Не притворяйся. Я же тебе нравлюсь. И ты мне нравишься. Ты одна, и я один. Это же так естественно, что мы тянемся друг к другу. Зачем притворяться? Мы с тобой хотим одного и того же. Так пусть это случится здесь и сейчас, потому что завтра будет поздно.
Он обнял ее за талию и осторожно притянул к себе. Но Алина выставила перед собой портфель и откинула голову назад, уклоняясь от его поцелуя, и сказала:
— Только не здесь. И только не сейчас.
«И только не с таким, как ты», — мысленно добавила она.
Он поморщился, как от зубной боли.
— Что ты со мной делаешь. Я голову теряю. Ни о чем думать не могу, только о тебе. Как ты пахнешь. Какая у тебя кожа. Как ты двигаешься, как говоришь — я все время представляю, какая ты без одежды, как ты ведешь себя в постели. Я с ума схожу. Это мешает работать.
— Ах, так это производственная необходимость, — протянула Алина, вырываясь из его рук. — Артем, не обижайся.
— Я тебе ни капельки не нравлюсь?
— Дело не в этом. У меня голова забита совсем другим, понимаешь? Чтобы расслабиться, нужно настроение. Пока работа не сделана, я настроена только на работу. Извини.
— Нет тебе прощения, — буркнул он, одергивая рубашку. — Ладно, поехали работать.
Через запасной выход они вышли на улицу, и Алина увидела рядом с громоздкой «Тойотой» приплюснутый желтый силуэт боевого «Вольво».
— Тебя ждут, — натянуто улыбнулся Артем. — Очень удачно. Можешь обработать его прямо сейчас. Девочка, пусти в ход все свое обаяние. Пусть он сходит с ума так же, как и я.
Когда Алина подошла к «Вольво», дверь сама распахнулась перед ней. Стрельник глядел выжидающе.
«Вот почему он был такой сонный, — подумала Алина, вспомнив слова Голопанова. — Вот откуда у него помада в кармане. Интересно, а им он тоже ноги гладил? Ай да инструктор».
— Отвезите меня домой, — попросила Алина. — Надо поговорить. …..
— А здесь нельзя?
— Можно. У меня неприятные новости. Убили Корша.
— Вот как, — Стрельник побарабанил пальцами по рулю. — Вот, значит, как. Жалко старика.
— В компании освободилось место директора лагеря, — медленно сказала Алина, тщательно подбирая слова. Я предложила вас на это место.
— Значит, нас, — он продолжал выстукивать дробь, спокойно глядя перед собой. — Значит, вместо Коршуна.
— Я уверена, что вы справитесь.
— Значит, справимся.
— Ян! Перестань! Мне и так тошно, — пожаловалась Алина. — Ты согласен?
Он пожал плечами и отвернулся, глядя в боковое зеркало:
— Омоновцы пошли на штурм.
Алина оглянулась и увидела, как группа бойцов в бронежилетах строем бежит во двор. Когда они скрылись за углом, Стрельник сказал:
— Аля, не обижайся. Но ты меня с кем-то путаешь. Мне тридцать два года. Жизнь, можно сказать, прожита. Если бы я хотел стать директором, я давно уже крутился бы в этой системе. Шагал бы по ступенькам. От должности к должности. Но я этого не делал. Мне это не нужно. Я не хочу менять свою жизнь.
— Я тоже не хотела, — задумчиво проговорила Алина. — Но пришлось. Жизнь не спрашивает, хотим мы перемен или нет. Она меняется сама собой. Значит, ты отказываешься?
Он не отвечал. «Не могу я на него злиться, — вдруг подумала Алина. — Голопанов на него наговаривает. Ревнует. И завидует. Хотя чему тут можно завидовать? Как можно завидовать человеку, который три дня ходит в одной и той же майке и в старых джинсах, ездит на чужих машинах, живет на одну зарплату? Кстати, надо позаботиться о гардеробе нового директора».
— У тебя есть костюм? — спросила она.
— Есть. Спортивный. С гербом СССР. Чистая шерсть.
«Нет, он не согласится, — думала Алина, глядя, как его длинные узловатые пальцы постукивают по оплетке руля, — Должность — это слишком большая ответственность. А он не привык ни за что отвечать. Ему бы только с девочками по городу покататься. Да затащить их к себе в постель. Нет, Голопанов не врал про него…»
