Дарья Биньярди - Любовь надо заслужить
Знаю, это он специально, потому что я предпочла сначала поесть, а не слушать про Майо. Иногда Лео становится невыносимым, что меня неизменно удивляет.
— Заказывай. И прошу тебя, выкладывай наконец про Майо!
Лео подзывает официанта, показывает выбранную картинку, потом снимает очки и закрывает глаза. Замечаю, как он откидывается на спинку стула, возможно, хочет, как часто бывает, вытянуть под столом ноги. Однако быстро выпрямляется, надевает очки и смотрит на меня «профессиональным» полицейским взглядом.
— В поезде я думал над твоим рассказом. Порылся немного в интернете, когда была связь.
— И?.. — нетерпеливо перебиваю его. Мне кажется, он специально тянет время.
Лео улыбается.
Внезапно его усталость куда–то уходит. Он преобразился, он весел и бодр, а я ощущаю все нарастающее волнение. Это место, тишина и уединенность которого мне сразу понравились, сейчас кажется глухим и мрачным. Еще нет девяти, а мы здесь одни.
Куда–то делся и твидовый господин.
— Ты говорила, что Майо по характеру был мягким и во всем подчинялся твоей маме, — начинает Лео.
— Да, вроде так, если верить словам Микелы.
— Зная твою мать, я склонен верить.
— Но… — начала было я. — Хорошо, а дальше?..
— Ты знаешь, как тепло я отношусь к твоей маме, — говорит Лео, поглаживая мою руку, в другой руке он держит ложечку в ожидании десерта. — Она такая умная, — и продолжает, — у нее очень сильный характер, даже я бы сказал, властный. Не случайно студенты ее обожают. С тобой она ведет себя иначе, но вообще–то Альма — хорошая… манипуляторша. Твой отец — один из немногих, кто может ей противостоять, оказывая пассивное сопротивление. Думаю, поэтому они тридцать лет вместе…
— Сколько тебя знаю, ты никогда не говорил мне ничего подобного… — Я совершенно не ожидала услышать такую характеристику Альмы.
— Не было подходящего случая. И потом, ты же от нее не зависишь, ты вполне самостоятельна. Пойми меня правильно: твоя мать заслуживает самого большого внимания окружающих. Она — сильная личность. Взять ее прошлое… на ее месте другой бы сломался. А она не сдалась. Научилась жить с чувством вины и даже черпать из него силу. Она каждый день сражается со своими демонами. И всегда побеждает.
Я удивлена и тронута словами Лео. Он точно подметил натуру Альмы, я не смогла бы так ее описать.
— Но какое отношение это имеет к исчезновению Майо?
Официант принес две порции английского супа, и Лео, быстренько расправившись со своим десертом, принялся за мой, — я не успела даже возразить.
— Когда я обедал у твоей мамы, она показала мне одну фотографию. Полароидный снимок с их последнего Рождества, сделанный незадолго до исчезновения Майо, ты его видела?
— Нет, я не видела ни одной фотографии Майо. У меня не хватило смелости попросить маму об этом.
Сколько же всего случилось за эти пять дней! Подумать только, Альма показала Лео фотографию, о которой я и не подозревала. Это не ревность, просто я удивлена. Хотя, зная Лео, ничего удивительного, он кого угодно разговорит.
— На этой фотографии они стоят у елки, отец обнимает ее и маму. Твоя бабушка была очень красивой, красота с налетом страданий. У Альмы взгляд такой же глубокий, как сейчас. Казалось бы, классический рождественский снимок. Если бы не Майо… Он на снимке как будто… не от мира сего. Совершенно посторонний, но в то же время — главный герой: он намотал на голову белый шарф, как чалму, и изображает, что играет на дудочке, ну, знаешь, как у индийских заклинателей змей? И такое озорство во взгляде, как будто он не внутри фотографии, а снаружи, смотрит на нее вместе с тобой и смеется над приторным пафосом Рождества. Это удивительно, особенно когда ты думаешь, что это последний снимок человека, который вдруг исчез, пропал без следа. Вся торжественность момента, Рождество, елка, украшения — все летит к черту перед этой позой… которую, скорее всего, он сымпровизировал. Он был человеком творческим, наделенным богатым воображением, как сказала тебе его подружка.
— И?..
Значит, Лео по фотографии смог понять, что случилось с Майо?
— Сейчас закончу. Хочешь немного вина? Немного вина сейчас явно не помешает.
— Полбокала, спасибо.
— Молодец, я тоже выпью. — И Лео наливает себе полный. — Альма рассказывала тебе, что они делали в тот день, когда… пошли колоться, да?
— Да, они ходили в кино на фильм Антониони.
— Все верно. А помнишь, какой фильм смотрел Майо в день своего исчезновения?
— Ну конечно, Лео, я же сама тебе и говорила, «Предзнаменование», фильм ужасов, но при чем тут это?
Где–то вдалеке слышна сирена полицейской машины. Наверное, это за Лео. А он так ничего и не рассказал. Мое беспокойство нарастает.
— Ты знаешь, Тони, о чем фильм «Предзнаменование»?
Лео сжимает мою руку, глядя мне в глаза.
— Нет, не знаю.
— О смене идентичности. По сюжету рожденный мертвым ребенок подменяется другим, чья мать умерла во время родов, — говорит он порывисто.
— Да?! И что?
— А о чем фильм Антониони, который смотрели Альма и Майо в тот день?
— Не помню, хотела пересмотреть, но не было времени.
— Там речь идет о журналисте, который находит труп человека, похожего на него самого, инсценирует свою смерть и присваивает себе не только имя, но и личность умершего. Еще одна смена идентичности.
Кажется, я начинаю понимать, куда клонит Лео. Сердце подкатывает к горлу.
— Ты хочешь сказать, что Майо… решил выдать себя за кого–то другого? — шепчу я.
Лео вздыхает и смотрит на часы.
— Машина подъехала.
— Значит, ты думаешь, что Майо порвал с прошлой жизнью, решив выдать себя за другого человека?
Лео встает, берет свой чемоданчик и плащ, в это время в ресторан заходит полицейский в штатском, которого я видела раньше, но не могу вспомнить его имя. Лео знаком показывает, что сейчас идет, и, обращаясь ко мне, говорит:
— Пойдем, я отвезу тебя в гостиницу.
— Лео, ответь мне, пожалуйста!
Я тоже встаю.
Пусть это только догадка Лео, я чувствую, что он прав. Что он действительно все понял. Я уверена, всей кожей ощущаю это, так явственно, так напряженно, как можно почувствовать только правду.
Правда открывается всегда неожиданно, непонятно как, но ты узнаешь ее, даже если у тебя нет доказательств. У нее есть свой голос.
Только я хочу услышать это от Лео.
И он произносит, без тени улыбки:
— Да, Тони. Я думаю, что Майо жив.
Мы сидим с Лео на заднем сиденье служебной машины, мне больше не хочется показывать ему Алмазный дворец или вид площади, открывающийся от замка. У нас очень мало времени. Я так ждала его, и вот он уезжает.
