Маша Царева - Небо. Парашют. Юноша
Встряхнув головой, я решительно прогнала остатки сентиментальности. Нет уж. Я приняла решение, и раз Кирилл Калинин считает себя моим любимым мужчиной, то он должен это решение уважать. Я бы прыгнула со скалы, честное слово, прыгнула бы, если бы это было однократное действие. Но он же никогда не успокоится, никогда. Если я прямо сейчас не остановлю это безобразие, то все закончится тем, что у меня случится нервный срыв.
Ну какая из меня, скажите на милость, парашютистка?!
И я ответила:
– Да, это правда. Я больше не хочу прыгать с парашютом. И не буду. Никогда.
* * *И вот спустя полчаса Инга и мой Калинин с парашютами за спиной попрощались с нами и полезли вверх по тропинке в гору. Ну а мы с Денисом остались дожидаться их на пыльной обочине. Бок о бок сидели мы на стареньком пластиковом чемодане, который гостеприимно выдал нам Марио. Почему он пожалел для нас стулья – лично для меня этот вопрос до сих пор остается загадкой. Все равно же в баре никого не было, вся мебель соответственно пустовала.
Наверное, хозяин таверны решил таким незамысловатым способом высказать свое к нам неуважение. Удобные посадочные места, мол, предназначены только для парашютистов, а трусливые рохли могут и на подручных средствах примоститься.
– Хорошо еще, что он не предложил нам напиться из собачьей миски!
– Саша, почему ты все так драматизируешь? – Денис успокаивающе хлопнул меня по коленке. Кстати, несмотря на излишнюю полноту моего вынужденного спутника, его руки вовсе не были толстыми. Но это так, ничего не значащее замечание.
– Нельзя быть такой нервной и ранимой. Он ведь и чемодан мог нам не дать.
– И все равно я не привыкла, чтобы со мной так обращались, – буркнула я. – Стоило брать отпуск, ехать за тридевять земель, чтобы наткнуться на типично московское хамство.
– Прекрати. Ты просто расстроилась из-за всей этой истории. И ничего поделать с этим нельзя.
– Спасибо, утешил, – всплеснула руками я, – хорошо, когда рядом есть настоящие друзья, которые в трудную минуту способны подобрать правильные слова.
Я изо всех сил старалась выглядеть спокойной, мне даже удавалось шутить. Но внутри все кипело! Я никак не могла забыть, в какую презрительную ухмылку сложились насквозь знакомые губы Кирилла, когда я объявила ему, что намерена завязывать с прыжками. Как холодно сказал он мне: «Ну и ладно», как повернулся ко мне спиной и хладнокровно сложил парашют, принадлежащий – черт бы ее побрал! – Инге. И как я смотрела на их бодро удаляющиеся спины в надежде, что сейчас, вот сейчас Калинин обернется, и на лице его будет знакомая полуулыбка, он махнет мне рукой и прокричит: «Не переживай, Кашеварова, прорвемся!» Но ничего подобного не произошло.
Он просто ушел.
Ушел и все тут.
А потом бесконечные полтора часа мне пришлось со скорбным лицом выслушивать псевдоутешения Дениса. Оба мы понимали, что правды в его с трудом подобранных словах ни на грош. Оптимистично улыбаясь, он говорил, что я слишком умна для такого человека, как Кирилл Калинин. И мне отчаянно хотелось поверить в этот невинный обман, я молча прикидывала: а что, если Калинин-старший прав? Кирилл и правда несколько инфантилен, а я – взрослая женщина… Может быть, и со стороны мы выглядим странно. Но когда Денис не моргнув глазом добавил, что я, мол, и слишком красива для Кирилла, я окончательно отчаялась.
В общем, когда со стороны скал показались две знакомые фигурки, я уже была готова была на стену (вернее, на гору) лезть от тоски.
Инга шла первой; ее щека была несильно расцарапана, и ей это, как ни странно, шло. Она была так эффектна, что даже мелкие неприятности, случающиеся с ней, выглядели нарочитыми. Как будто бы она специально аккуратно нарисовала на румяной щечке царапину.
Кирилл плелся сзади. А выражение лиц у них было совершенно одинаковое – торжествующее. Калинин больше не выглядел обиженным, во всяком случае, мне он улыбнулся довольно благосклонно (правда, при этом он держал Ингу за руку, но все равно, на мой взгляд, это был маленький шаг мне навстречу).
– Это было нечто! – Инга говорила громче обычного, как будто у нее уши заложило. – Площадка приземления такая крошечная! Я думала, что повисну на сосне, но в последний момент вытянула на камни.
– Я так волновался! – перебил ее Кирилл. Яркий румянец совсем ему не шел, он выглядел еще моложе своего возраста, и на его фоне я вдруг почувствовала себя каким-то ископаемым. – Инга первая прыгала, я свесился со скалы, пытался ее найти, но ничего не было видно… Но потом услышал хлопок парашюта, думаю, все в порядке вроде бы…
– Зато я тебя видела, – Инга толкнула его в бок, – трясся, как осиновый лист.
– Вот уж не думала, что тебе когда-нибудь бывает страшно, – улыбнулась я Кириллу.
Вообще-то я собиралась сделать ему комплимент, но отчего-то Калинин-младший отреагировал на мое невинное вмешательство в разговор неадекватно. Он холодно посмотрел на меня, помолчал пару секунд (при том он пялился на меня так внимательно, что я чувствовала себя лабораторной мышью, мне сквозь землю провалиться хотелось), а потом, усмехнувшись, сказал:
– Да, иногда бывает страшно. Но вам не понять.
И вот в тот момент что-то оборвалось внутри меня. Словно кто-то невидимый в спину меня толкнул.
Мне многие говорили, что я странная. У той же Лерки любимая присказка: «Кашеварова, да ты немного не в себе!» Сама я склонна верить, что к городским сумасшедшим меня отнести пока нельзя. Но все же иногда я и сама не могу понять, какие мотивы руководят моими спонтанными действиями.
Не думаю, что Кирилл Калинин хотел обидеть меня этим пренебрежительным «вам не понять». Но фраза эта прозвучала для меня, как выстрел стартового пистолета. В глазах потемнело – да как он смеет так со мной разговаривать?! Да у меня с детства боязнь высоты, и все-таки я целый месяц занималась никому не нужным самопреодолением на аэродроме, и все из-за него, из-за дурака этого! Я прыгала с антенны на Пироговке, и тоже из-за него. Чтобы понравиться этому бездушному остолопу, я столько раз бездумно рисковала жизнью! Столько нервных клеток было потрачено, и все для того, чтобы он, сузив синие свои глаза, сказал: «Вам не понять».
Не понять?!
А вот это мы еще посмотрим!
Хорошо, что он успел-таки сложить мой парашют перед тем, как я объявила о позорной капитуляции. Хорошо, что парашютная система стоит очень дорого, почти как неплохой автомобиль – поэтому я не рискнула оставить ее в кафе. Парашют был под рукой; я продела руки в лямки и, не говоря ни слова, устремилась туда, откуда только что возвратилась парочка парашютных снобов.
* * *Карабкаясь вверх по так называемой тропинке, сплошь состоящей из поросших мхом валунов, я развила такую скорость, что Кирилл Калинин вскоре остался далеко позади. Злость придала мне сил. Я не обращала внимания ни на хлещущие по лицу ветки, ни на беспомощные калининские вопли: «Саня! Подожди, куда же ты?»
