Нерина Хиллард - Так мало времени
Моргана задумчиво оперлась подбородком на руки. Она сидела на маленькой террасе, на которую выходили высокие окна ее комнаты. Мысли эти одолели ее совершенно неожиданно.
Интересно, каково это — быть возлюбленной Фелипе? Какой-то тайный инстинкт подсказал ей, что он был бы необыкновенным любовником. Она снова вспомнила свое первое впечатление, когда встретилась с ним, еще не зная, кто перед ней,— страсть и нежность, жестокость и доброта. Девушка, которую он полюбит, будет знать, что всегда может рассчитывать на его поддержку. И хотя он никогда не подведет ее, он безжалостно разоблачил бы подделку. Нельзя было бы только притвориться, что любишь. Он узнает правду, каким бы тонким ни было притворство, и заставит ее подарить ему такую любовь, какая ему нужна, или безжалостно выбросит ее из своей жизни.
Но кто смог бы устоять, перед ним, если он действительно попытается завоевать чью-то любовь? Его темное манящее очарование чрезвычайно опасно. Моргана, наконец, призналась себе, что теперь, когда ее больше не ослепляет увлечение Филиппом, она тоже нашла бы его опасным, если бы не была уверена, что для нее любовь больше ничего не значит.
Хрупкая фигурка в кресле резко выпрямилась. Такие мысли опасны, решила она и пошла мыть голову. Если занять себя какими-то пустяками, например, стараться, чтобы мыло не попало в глаза, то не будет времени думать об этом мужчине, который так ее раздражает и так манит. Почему она вообще начала о нем думать — вот что совершенно непонятно. Особенно если вспомнить об их последней встрече и о том, на какой ноте она закончилась.
Моргана отправилась в ванную и тщательно намылила голову, потом прополоскала волосы в дивно-мягкой воде, которой славился остров. Когда волосы были достаточно хорошо промыты, она вернулась на балкончик, расчесала их и расправила так, чтобы легкий ветерок забрался в закручивающиеся пряди, которые очень скоро превратились в ее естественные озорные кудряшки.
Теперь у нее снова появилась возможность думать, и оказалось, что ее усердное мытье не прогнало мыслей о Фелипе. Она слишком хорошо помнила его холодное неподвижное лицо, и отвращение, и презрение во взгляде. Пытаясь избавиться от странного холода, охватившего ее при этом воспоминании, она снова попыталась возбудить в себе законное негодование.
Какое ему дело, будет она видеться с Филиппом Лейландом или нет? Может, он и хозяин Хуамасы, но она не обязана бездумно ему повиноваться, как это делают многие другие, что, несомненно, заставило его уверовать в то, что он может приказывать кому угодно, неважно, являются они жителями острова или нет.
Но это ей ничуть не помогло: она ощущала все ту же подавленность, которая заставила ее тогда броситься к себе в комнату, заливаясь гневными слезами, хотя она и не захотела признаваться Несте, что Фелипе может заставить ее плакать или вообще как-то сильно влиять на нее.
Возмущенно расхаживая по балкону, она думала, что не может и отвлечься чтением легенд о своей печально знаменитой тезке: ведь книгу одолжил ей Фелипе, так что вполне вероятно, что воспоминания о нем подкрадутся к ней и за этим занятием. Даже во снах его руки неумолимого властелина не давали ей броситься к Филиппу: конечно, не потому, что это было нужно ему самому, а просто из-за желания продемонстрировать свою власть. Теперь ей уже не хотелось бы броситься к Филиппу, но как неприятно, что этот невозможный и притягательный Фелипе может вторгаться даже в ее сны, как всегда, вмешиваться и приказывать и, в конце концов, неизбежно добиваться своего. Она во сне не подбежала к Филиппу, а теперь наяву ей этого даже и не хочется. По правде говоря, перспектива встретиться с ним за обедом наполняла ее неприятным чувством. Наверное, именно такое отвращение она видела во взгляде Фелипе, когда он безмолвно обвинил ее в том, что она приняла его приглашение проехать в глубь острова только для того, чтобы иметь возможность увидеться с Филиппом. Конечно, ее жизнерадостность наводила на мысль, что Моргана счастлива, а ее неуместный интерес к стройке, который она высказала, не успев сообразить, что там окажется Филипп, послужил объяснением этому несчастью.
Несправедливо и неприятно, что он о ней так думает. И она рассердилась на себя за то, что считается с его мнением о себе.
К вечеру принесли записку от Филиппа с пожеланием встретиться сегодня же. Нахмурившись, Моргана прочла короткие строки, в которых таилась угроза.
Прежде чем пойти выбрать наряд для нежеланной встречи, Моргана показала записку Несте. Та, не колеблясь, дала ей разрешение уйти на весь вечер.
«Моя дорогая Моргана,— прочла Неста.— Я был уверен, что тебе не меньше меня хочется поговорить о прежних временах, особенно если принять во внимание, что с этим связано. Я заеду за тобой сегодня около семи».
Неста подняла на девушку мрачный взгляд, сурово сжав губы.
— Он очень уверен в себе, правда?
— Слишком уверен, — отозвалась Моргана довольно резко.— Но я не думаю, чтобы он потревожил нас после сегодняшнего. Насколько я поняла от Мариты, его здесь не слишком тепло принимают, на Хуамасе. Ему не захочется окончательно потерять свое положение в здешнем обществе. Если он не согласится сделать то, что я хочу: оставить нас с Маритой в покое, отдать письма и никому ни слова не говорить о легкомыслии Мариты, я скажу ему о моей близкой смерти и пригрожу, что все на острове тоже о ней узнают.
Она произнесла эти последние слова очень твердо, и голос ее даже не дрогнул.
— Вы владеете страшным, но очень мощным оружием,— признала Неста, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно. Если Моргана может смотреть на приближающуюся смерть так спокойно, с таким неестественным смирением, то она обязана делать то же, пусть ей всегда хочется разрыдаться при мысли о том, что должно произойти. Ведь Неста прекрасно знала, что ее юной медсестре меньше всего нужны сейчас соболезнования. Она приехала на Хуамасу, чтобы спрятаться от патологического любопытства тех, кто не желал оставить ее в покое, и тем не менее готова выдать свой секрет ради человека, практически чужого для нее. А Марита, при всем ее обаянии, все же для Морганы почти чужая.
Неста даже высказала эту последнюю мысль вслух, но Моргана только пожала плечами.
— Я признаю, что мне будет нелегко рассказать о случившемся, но, с другой стороны, времени осталось очень мало, и я не позволю, чтобы Филипп причинил Марите горе. Достаточно того, что он причинил его мне.— Тут она горько улыбнулась.— Я знаю, это звучит мелодраматично, но мне нравится Марита. Живя здесь, я поняла, в какой строгости держат многих португальских девушек. Старая сеньора производит впечатление неумолимого тирана в том, что касается вещей такого рода. Я ничего не знаю о сеньоре Корестина, но если она хоть немного похожа на сеньору Акуарас, тогда помолвке Мариты придет конец, по крайней мере пока. Марита искренне любит своего Мануэля, и я не позволю Филиппу все испортить.
