Татьяна Туринская - Побочный эффект
– Ирина Станиславовна, а может, хватит играться в нерешительных подростков? Как вы смотрите на то, чтобы отпраздновать окончание рабочей недели?
Ирина смутилась. Игра в кошки-мышки доставляла ей определенное удовольствие, хотя, откровенно говоря, уже порядком приелась. Хотелось хоть какого-то прогресса, а он все не наступал и не наступал, и она даже как будто разуверилась в том, что Черкасов когда-нибудь решится пойти дальше игры в гляделки. Взгляды взглядами, пофлиртовать с женщиной существенно старше себя – это одно, а вот более серьезные отношения не каждому, видимо, по зубам.
– Ммм, вы застали меня врасплох, Вадим Николаевич. Даже не знаю, что вам ответить. А вы что, каждую пятницу торжественно празднуете наступление уикенда?
– Не прячьтесь за словами, Ирина Станиславовна, оставьте это слабым женщинам. Так как вы смотрите на мое предложение?
Ирина колебалась.
– А что вы подразумеваете под таким празднованием?
– Ну, например, поход в небольшой уютный ресторанчик. Выпьем хорошего вина, послушаем музыку. Может быть, потанцуем…
– И это вся программа? – в ее глазах блеснули чертики.
– Это программа минимум, – немедленно откликнулся Черкасов.
– А что, существует еще и программа максимум? – она явно провоцировала собеседника.
– А как же, Ирина Станиславовна! Я же маркетолог, я же просчитываю каждый свой шаг, взвешиваю каждое слово, оцениваю с точки зрения будущего результата. Или вы считаете меня плохим маркетологом?
– О нет, Вадим Николаевич, в ваших профессиональных качествах я не сомневаюсь. Так вы не ответили: что там насчет программы максимум?
– Вам непременно хочется знать? Ну что ж, Ирина Станиславовна, извольте. Сегодня мы поужинаем в ресторане. Я отвезу вас домой на такси, доведу до квартиры – уж больно у вас парадное ненадежное. Вы откроете двери и будете стоять на пороге, не зная, пригласить ли меня или же я возьму инициативу в свои руки. Инициативу я возьму: я нежно поцелую вас в губы, пожелаю спокойной ночи и уйду, как ушел в первый раз. Тем самым заставлю вас волноваться, сомневаться: хочет ли он меня или нет? Если да, то почему он ушел? Если нет – ради чего он все это затевал? Этого достаточно?
Столь наглой откровенности Ирина не ожидала. Внутри закипело возмущение: да что он себе позволяет, этот мальчишка?!
– Ну, если это вся ваша программа-максимум, то, пожалуй, достаточно.
– Обижаете, Ирина Станиславовна! Я изложил только программу-минимум. Желаете ли услышать продолжение?
– А вы не боитесь, Вадим Николаевич, что, узнав ваши планы, я не позволю им осуществиться. Что я спутаю вам карты…
– Не боюсь, я парень настойчивый и привык добиваться поставленной цели любыми путями, любой ценой. Так вам интересно продолжение?
Ирина смотрела на дерзкого подчиненного снизу вверх, и не могла скрыть некоторой опаски в глазах. Как, ну как так получилось, что этот наглый мальчишка буквально парой-тройкой слов умеет заставить ее так волноваться. И почему он рассказывает ей, что собирается сделать? Какие цели преследует? Впрочем, какие могут быть цели, кроме одной-единственной, можно сказать, вечной. Но если это та самая извечная цель, то почему все так сложно. Зачем он строит такие лабиринты, такие запутанные ходы, ведь можно сделать все намного проще и быстрее. А еще в ее душе вдруг заворочался противный червячок не то страха, не то сомнения. Даже нет, не страха, не сомнения, это было словно бы откровение: а мальчик-то непрост, ох как непрост! Пожалуй, такой способен если не на все, то на очень-очень многое.
– Ну что ж, если вы настаиваете, – ответила она, пытаясь унять дрожь в голосе.
Черкасов улыбнулся мило, почти бесхитростно, да только его мнимая бесхитростность уже вряд ли могла вогнать собеседницу в заблуждение:
– Я не настаиваю, просто вы сами хотели знать. Так вот, продолжение такое: этим летом мы с вами поедем отдыхать куда-нибудь к морю, и именно там, перед самым отъездом, когда вы будете ожидать этого меньше всего, я сделаю вам предложение. Ммм… пожалуй, на пляже. Да. Не уверен, что согласие вы дадите сразу же. Но я ведь уже говорил: я чертовски настойчив. Потом мы заключим брачный контракт – это, как я уже говорил, обязательный пункт моей программы, на нем я буду настаивать, чтобы никто из окружающих не посмел упрекнуть меня в материальной заинтересованности брака с вами, для меня это принципиально. Потом – скромная свадьба и счастливая семейная жизнь. Как вам такая программа?
Ирина чуть прищурилась: да, она права, мальчик ох как непрост! Насмешливо усмехнулась:
– Все хорошо, все понятно. Но почему же свадьба скромная?
– То есть вас смутило только прилагательное? Против самого факта свадьбы вы, как я понимаю, не возражаете?
– Я давно знала, что вы наглец, юноша, – Ира не любила, когда над нею насмехались. Пусть даже беззлобно. – Теперь могу добавить: весьма самоуверенный наглец. Свадьбы не будет. Ни скромной, ни шумной. Как не будет и поездки к морю. Но объясните мне, почему вы планировали именно скромную свадьбу?
– Все просто. Во-первых, вы уже были замужем и вряд ли нуждаетесь в большом празднике, как если бы выходили замуж впервые. Во-вторых, вы определенно станете рефлексировать из-за разницы в возрасте, а потому не захотите иметь много зрителей, обсасывающих подробности. В-третьих, вряд ли вам будет приятно иметь в свекровях почти ровесницу, а потому я не уверен, что ваше настроение в этот день будет безоблачным. Поэтому сразу предлагаю организовать скромную свадьбу, на которой будут присутствовать только свидетели. Ну и мы с вами, разумеется. И никаких гостей. Мои родители не станут исключением. Конечно, я предварительно представлю вас им, но в свадебной церемонии они участвовать не будут.
Упоминание о разнице в возрасте, о которой она и сама не забывала на минуту, да еще и в связке с его родителями, окончательно вывело Ирину из равновесия. Слишком уж много вольностей позволяет себе этот юный негодяй. Однако стоит признать: прожекты он выстраивает весьма смело. Сукин сын, конечно. Но неординарный сукин сын.
Ирина начала терять контроль. Осознавала, что он играет с ней, как кошка с мышкой, но поддалась на провокацию, как школьница.
– Вы не просто наглец, – вспылила она. – Вы еще и хам! Указывать женщине на ее возраст может только крайне невоспитанный человек!
– Или крайне близкий. Каюсь, каюсь. Я бы никогда не позволил себе намеков на ваш возраст, если бы не имел решительных намерений в отношении вас. А потому воспринимаю это не как дерзость, а лишь как констатацию факта. Я ведь давно об этом думаю. Естественно, не однажды размышлял о разнице в возрасте. Правда, я не знаю точно, сколько вам лет, и, честно говоря, мне на это искренне наплевать. Меня бы даже обрадовал факт, если бы вам оказалось лет пятьдесят…
