Рэйчел Гибсон - Просто неотразим
Джон поудобнее устроился в кресле.
– Сколько у тебя обслуживаний в неделю?
К чему он клонит?
– Зависит от недели, – уклончиво ответила Джорджина. – А что?
Джон оглядел кабинет.
– Кажется, дела у тебя идут неплохо.
Джорджина чувствовала, что ему что-то нужно от нее.
– Тебя это удивляет?
– Понимаешь, я никогда не воспринимал тебя как деловую женщину. Я думал, что ты вернулась в Техас и подцепила себе богатого муженька.
Такая нелестная оценка возмутила Джорджину, однако ей пришлось напомнить себе, что у Джона были на то определенные основания.
– Как видишь, этого не случилось. Я осталась здесь и помогла построить этот бизнес. – Затем, позволив себе чуть-чуть похвастаться, она добавила: – У нас действительно дела идут очень хорошо.
– Заметно.
Джорджина смотрела на человека, сидевшего напротив. Он очень походил на Джона. У него была такая же улыбка, тот же шрам пересекал бровь, но вот вел он себя совсем иначе. Он вел себя… гм, почти любезно. А куда же делся тот парень, который все время хмурился и провоцировал ее?
– Ты для этого пришел сюда? Чтобы поговорить о моем бизнесе?
– Нет. Мне нужно кое о чем спросить тебя.
– И о чем же?
– Ты когда-нибудь берешь отпуск?
– Естественно, – ответила Джорджина, не понимая, к чему клонит Джон. Неужели он думает, что она никогда никуда не возила Лекси? Прошлым летом, например, они ездили в Техас к тете Лолли. – В июле заказов на выездное обслуживание очень мало, поэтому мы с Мей закрываемся на пару недель.
Джон слегка склонил голову и пристально взглянул на Джорджину.
– Я хочу, чтобы Лекси на несколько дней поехала со мной в Кэннон-Бич.
– В Кэннон-Бич в Орегоне?
– Да. У меня там дом.
– Нет, – не задумываясь, ответила Джорджина. – Лекси не может ехать.
– Почему?
– Потому что я тебя не так хорошо знаю, чтобы отпускать дочь с тобой в путешествие.
Джон нахмурился.
– Ты бы тоже могла поехать с ней.
Джорджина не верила своим ушам. Она оперлась руками на стол и подалась вперед.
– Ты хочешь, чтобы я жила в твоем доме? С тобой?
– Конечно.
Эта была неосуществимая идея.
– Ты в своем уме?
Джон пожал плечами:
– Надеюсь.
– У меня работа.
– Ты же только что сказала, что в следующем месяце вы закроетесь на две недели.
– Да.
– Тогда соглашайся.
– Ни за что.
– Почему?
– Почему? – повторила Джорджина, пораженная тем, что ему вообще пришла в голову мысль предложить ей пожить у него в доме. – Ты же ненавидишь меня!
– Я никогда этого не говорил.
– Да в этом нет надобности. Достаточно тебе посмотреть на меня, и все становится ясно.
Джон нахмурился:
– А как я на тебя смотрю?
Джорджина откинулась на спинку кресла.
– Так осуждающе, как будто я в чем-то здорово провинилась.
Он улыбнулся:
– Неужели именно так?
– Да.
– А если я пообещаю не смотреть на тебя подобным образом?
– Сомневаюсь, что ты сможешь сдержать свое обещание. Ведь ты человек настроения.
Джон вытащил одну руку из кармана и прижал к груди.
– Я очень покладистый.
Джорджина скептически взглянула на него. Джон хмыкнул.
– Ладно, в обычной обстановке я действительно покладистый, а наши с тобой отношения далеки от обычных, с этим ты не можешь не согласиться. Но пойми, Джорджи, что это очень важно для меня. У меня не так много времени, скоро я уеду в тренировочный лагерь. Мне нужно побыть с Лекси там, где никто не будет узнавать меня.
– А в Орегоне тебя не будут узнавать?
– Вероятно, нет, а если и будут, нестрашно: орегонцам плевать на хоккеиста из Вашингтона. Я хочу все свое внимание уделить Лекси, чтобы никто не мешал нам общаться. Здесь это невозможно. Ты же была со мной в парке и сама все видела.
Джон не хвастался, он просто констатировал факт.
– Вероятно, твои болельщики обожают тебя, если не дают тебе проходу.
– Они не знают меня. Они любят того, кого нарисовали в своем воображении. Я обычный парень, который зарабатывает себе на жизнь игрой в хоккей, а не работой на экскаваторе. – Губы Джона тронула самокритичная улыбка. – Если бы они действительно знали меня, вряд ли стали бы относиться ко мне с меньшей неприязнью, чем ты.
«Я вовсе не испытываю неприязни к тебе». Хотя бы из вежливости Джорджине следовало произнести это. И она с легкостью могла бы сказать такую фразу. Ведь ее с детства воспитывали на тактичной лжи. Но когда она заглянула в ярко-голубые глаза Джона, то поняла, что это не будет ложью. Перед ней сидел мужчина из грез любой женщины и очаровывал ее улыбками. Джорджина уже сомневалась, настолько ли велика ее неприязнь к нему.
– Ты нравишься мне больше, чем этот порез от бумаги, – сказала она, показывая свой раненый палец. – Но меньше, чем легкий лак для волос.
Джон некоторое время молчал, ошарашенно глядя на Джорджину.
– Гм… значит, я где-то между порезом и лаком для волос?
– Именно так.
– Придется с этим смириться.
Джорджина не знала, как реагировать на такую покладистость. Ее спас звонок телефона.
– Извини, – сказала она и взяла трубку. – «Выездное обслуживание Херон». У телефона Джорджина.
Мужской голос на другом конце провода без обиняков изложил ей просьбу.
– Нет, – ответила она, – мы не обслуживаем столики с обнаженными торсами.
Джон тихо рассмеялся и встал. Оглядев комнату, он подошел к низкому книжному шкафу под окном. Его запонка блеснула на солнце, когда он протянул руку и вытащил из-за раскидистого папоротника рамку с фотографией. Мей сфотографировала Джорджину, когда та была на восьмом месяце беременности. Джорджина не любила этот снимок и потому прятала его за растением.
– Уверена, – тем временем говорила Джорджина в трубку, – что вы нас с кем-то спутали. – Мужчина горячо возражал и уверял ее, будто фирма Херон обслуживала холостяцкую вечеринку его друга. Он принялся описывать подробности, и Джорджине пришлось перебить его: – Я абсолютно уверена, что мы никогда ни по каким случаям не предоставляли официанток с обнаженным торсом.
Джорджина посмотрела на профиль Джона, но определить, слышит он ее разговор или нет, не смогла. Джон стоял и разглядывал фотографию, на которой она, одетая в розовое с белым горохом платье для будущих мам, была огромной, как купол шапито.
Положив трубку, Джорджина встала.
– Жуткий снимок, – сказала она, подходя к Джону.
– Ты была огромной.
– Спасибо.
Джорджина попыталась выхватить у него фотографию, но Джон успел отдернуть руку.
– Я не сказал толстой, – уточнил он, вновь устремив взгляд на снимок. – Я имел в виду очень беременной.
