Мой личный доктор - Мельникова Надежда Анатольевна

— Многие боятся вас, вы же начальник. И обсуждают за спиной, но весь коллектив в курсе ситуации.

Коридор и холл начинают шататься, словно палуба в шторм. Я так люблю свою работу. Я так старалась. Все эти годы я делала всё, чтобы быть лучше других. Но выбрала слишком сложного мужчину, и теперь всё против нас.

— Теста не было, — шепчу.

— Никому не нужен тест, всё и так понятно. Девчонки провели фотоанализ, Костик-младший — копия Константина-старшего.

— Меня сейчас вырвет.

— Я спасу вас! — Хватает меня за локти.

— Уберите свои руки! Сейчас же!

— Я женюсь на вас. Я спасу вашу репутацию.

— А как же ваш лист с обвинениями? — пытаюсь от него отвязаться и отпихиваю, иду вперёд.

— Это был план А, очевидно, он не работает, поэтому перехожу к плану Б. Ради вас я готов терпеть насмешки. Вы будете в белом платье, фате, туфлях. Я в чёрном костюме. У нас будет огромное сердце из шаров на стене, за нами. Все будут кричать: «Горько!» Двухъярусный торт. Тамада.

Горько мне, что ради мужика, который её даже не любит и никогда не любил, Майка пошла на очередную подлость. И настроила против меня весь коллектив. Меня трясёт, будто я схватилась двумя руками за мощный двигатель.

— А свадьбу в школе сыграем, чтобы уж наверняка? Да, Николай Иванович?

— Если хотите, можем и в школе.

— В спортивном зале! — мрачно смеюсь.

— Зря вы были такой строгой с коллегами, у многих на вас зуб: то за отпуска, то за опоздания.

— Надо поощрять опоздания?

Я ничего не вижу. Такое ощущение, что у меня резко ухудшилось зрение. Как я пойду к директору? Это так унизительно… Конечно же, он тоже в курсе. Он такой серьёзный, уважаемый человек. И тут я со своими мужиками, переписками, зелёнкой, внебрачными детьми и клятвами.

А ведь Майка действительно прокляла меня, как и обещала… Ещё час назад я так переживала за Костю и его должность, а оказалось, надо было переживать и за свою.

Глава 46

Шурик наконец-то идёт на свой урок. По дороге в кабинет директора я встречаю концертмейстера, потом библиотекаря. Мне кажется, что все они смеются, глядя на меня. Смотрят чересчур пристально. Есть люди, которым наплевать на общественное мнение, они могут в бюстгальтере на балкон выйти и потом спокойно с соседом здороваться, который это видел. А я не такая. Мне стыдно. Я ведь завуч и должна быть примером. А если об этом узнают дети? А их родители? К тому же у меня есть ученики по классу фортепиано, а вдруг из-за подмоченной репутации меня лишат не только должности, но и этой практики? Что я вообще, кроме этого, умею?

Оглядываюсь, и библиотекарь тоже смотрит мне вслед. Потом делает вид, что не на меня, но мои худшие подозрения оправдываются. Шурик не врал, когда рассказал, что Майка кинула в какой-то чат наши переписки. Все в курсе, что мы с ней не поделили мужика.

Подавленная и потерянная, я прибавляю шаг. И как раз в тот момент, когда я думаю, что, может быть, не всё так плохо, из учительской выходят два молодых педагога. Они не сразу меня видят, так как я выворачиваю из-за угла, зато я прекрасно слышу их голоса.

— Ну не знаю, по мне, Майка красивее.

— А по мне, она импульсивная и эмоциональная, вечно орёт на детей. Это неправильно!

— А Ульяна наша старше. Кто бы мог подумать, что она на такое способна. С виду казалось, её мужчины вообще не интересуют. А она, смотри-ка, отбила у лучшей подруги. Они так хорошо дружили, на обед и с обеда вместе. А тут пошла специально к парню Майки на приём и легла под него.

— Да не так всё было. Он сам её позвал. Увидел Ульяну рядом с Майкой и завалил прямо в кабинете.

— Ещё и ребёнок у Майки от него.

— Так он признал сына или нет?

— Да вроде уже и алименты платит.

Останавливаюсь, глаза закрываю. Потом открываю. Они выворачивают прямо на меня. Строго смотрю на обеих, панике не поддаюсь. Но противно, как в говне измазалась.

— Здравствуйте, — выдают хором девицы и выглядят такими перепуганными, что мне даже как-то легче становится.

— Как ты думаешь? Она не слышала? — перешептываются, когда чуть отходят.

Сжав зубы и кулаки, иду дальше. Слава богу, сейчас большинство педагогов на уроках. Душно и как-то даже тяжело дышать. Ну ничего, надо отпустить ситуацию, проглотить обиду. Ну поговорят и забудут. По крайней мере, я на это надеюсь. Захожу в учительскую, направляюсь прямо к кулеру и беру стакан воды. Слышу шаги, оборачиваюсь. Следом за мной в дверь входит педагог по вокально-хоровым дисциплинам, Виолетта Валерьевна Травкина. Красивая и милая женщина с великолепным чувством юмора. Мне она импонирует. Женщина в одиночку воспитывает дочь, а ещё её заслуженный любительский коллектив неоднократно становился лауреатом различных премий, в том числе международных. Пытаюсь прошмыгнуть мимо, косых взглядов ещё и от неё я не выдержу.

— Ульяна Сергеевна, с вами всё в порядке?

— Да, всё хорошо.

— Просто вы выглядите бледной. Я могу проводить вас в медпункт.

— Душно.

Она меня разглядывает, потом нежно касается плеча, заставляя взглянуть в глаза.

— Я вам сейчас расскажу, что такое сплетня. Это когда в одном конце деревни человек, уж извините, пукнул, причем совершенно один, без каких-либо свидетелей, а в другом конце этой же деревни сказали, что он капитально так навалил в штаны! Причём сказали это ещё до того, как он вообще что-либо сделал.

Не могу сдержать смех. А хоровичка говорит, что не верит тем гадостям, что про меня болтают злые языки.

— Это ей должно быть стыдно за тот шум, который она подняла. За её поступки и поведение. Терпеть не могу женщин, которые бегают за мужчинами. Семь лет молчала, сама растила малыша, а как только мужчина нашёл свою любовь, устроила цирк, да ещё и вашего ручного оркестровика подключила. Видела я, как они на крыльце шушукались. Прямо битва престолов, не меньше. Спелись.

Она поднимает пластиковый стаканчик и предлагает чокнуться. Я, грустно улыбнувшись, поддерживаю.

— Не обращайте внимания. Ваше здоровье, Ульяна Сергеевна. Предлагаю всех выгнать.

Опять смеюсь. Меня прям отпускает. Мы с Виолеттой улыбаемся друг другу, я рада, что хоть кто-то понимает, что Майка не в себе. Что есть люди и на моей стороне.

— А вообще, вашему доктору стоит сообщить о ней куда следует.

— У неё отец врач. Если будет необходимость, он с ней разберётся, — говорю и сама себе не верю.

— Не знала. Но прокапать её каким-нибудь успокоительным точно не промешает. Бешеная баба.

Вспоминаю, и снова настроение падает. Не могу я никуда упечь Майку, и Костя ничего не может, потому что иначе он лишится должности, о которой мечтал. Так хочется, чтобы у нас всё было хорошо, чтобы мы были вместе и просто любили друг друга, проводили время, а не вот этот сумасшедший дом, где все пытаются нас разлучить.

Хочу позвонить ему и назначить встречу. Нужно покончить с этим. Так будет лучше для всех. Но мне надо к директору. И, будто услышав мои мысли, в учительской появляется Султанов.

— Ах вот вы где, Ульяна Сергеевна, а я уж было решил, что с вами снова приключилась какая-нибудь беда. Перелом или ушиб.

Как-то зло он об этом говорит, неужели и он в курсе сплетен?

— И вам здравствуйте. — Гордо проходит мимо него Виолетта, даже не взглянув на шефа.

— Добрый день, — сдержанно отвечает он.

Странно. Обычно перед новым директором все заискивают, стараются, улыбаются, спрашивают о чём-то, пытаясь урвать чуточку внимания и получить бонусы. А Виолетта как будто не желает находиться с ним в одном помещении. И выражение лица из доброго и милого превращается в безразличное и даже капельку надменное.

Что это значит?

В воздухе повисает напряжение. Виолетта уплывает, стуча каблучками, а Марат Русланович, опираясь на стол правой рукой, посылает ей в красивую, идеально ровную спину следующую реплику:

— Жду от вас, Виолетта Валерьевна, Гран-при на предстоящем конкурсе «Золотые голоса».