Майя. Игрушка Шейха (СИ) - Кальби Иман
- Мать так и не смогла привыкнуть к Киренаике. Вечно ее сюда тянуло…-задумчиво произнес Шейх.
- Она была нубийкой?-спросила я, в развитие темы вчерашнего дня.
-Не совсем. У нее были нубийские корни, как и корни из саиди- египтян-арабов. Но мать ее была француженкой. Они познакомились с отцом в одном из отелей Куршевеля, на отдыхе… Она была дочерью посла. Он- молодой принц. История- сказка, наверное…
-Она… давно ушла?- спросила я тихо, осторожно ступая на эту зыбкую почву. Мне искренне было интересно знать о женщине, подарившей жизнь этому мужчине. Мне хотелось знать о нем большее, а что, как ни эта тайна, открывала его более всего…
Тамер молчал и думал. Я не лезла. На минутку мне даже показалось, что он слишком глубоко ушел в чертоги своей памяти…
-Он её любил. Это совершенно точно… Но его любовь её и убила…
Мое сердце стало биться более учащенно, а дыхание замерло…
- Айя, моя мать, разбилась в автокатастрофе. Это произошло в Берлине. Она села за руль после жуткого скандала с отцом и не справилась с управлением… А скандал произошел из-за Зулайхи…
-Теты Зулайхи? Из дворца?-переспросила я.
Тамер молча кивнул, не переводя на меня взгляда.
- Мать застала их в постели с отцом… Это наверняка была не первая измена ей. Отец всегда отличался любвеобильностью, просто… Просто Зулайха была двоюродной сестрой Айи, которая приехала к ней в гости на лето из Парижа… Она была моложе, только заканчивала университет. Отцу тогда было тридцать пять, как мне сейчас… Он не любил её. Но отказать себе в удовольствии не хотел… Эта связь стоила моей матери жизни… Этот брак, эта его любовь привели к тому, что её не стало, когда нам с Мо не исполнилось и восьми лет…
Я пораженно слушала Тамера и сердце мое сжималось болью и обидой…
-Зулайха осталась во дворце? Она ведь прислуга сейчас…
Тамер печально усмехнулся…
-Отец был безутешен. Если и можно бы было в мире созерцать досаду и сожаление, то она вся была собрана в его думах в тот период. Он и правда любил Айю. Просто… Просто он был Шейх и относился к своим связям иначе, чем мать, воспитанная в другой культуре, пусть и имеющая арабские корни. Сначала он пребывал в горе, потом в унынии, потом в депрессии, а потом… Потом его накрыла ярость. Дикая ярость. Желание мстить, совершать жуткие вещи, наказывать… Впервые его власти не хватало, чтобы повлиять на ситуацию. Шейх Маррифи мог всё, но обернуть время назад и вернуть любимую, которую потерял из-за собственной похоти, поведясь на чары молодой смаковницы, не мог… И тогда весь свой гнев он обрушил на ту, кого только и мог винить настолько же, насколько винил себя… Зулайху забрали прямо из университета. Можно сказать, похитили. Доставили её на борту во дворец… Она думала, что Шейх не наигрался и хотел вернуть себе юную игрушку, но… его мысли были намного изощреннее… Шейх Маррифи больше никогда не прикоснулся и даже не посмотрел на Зулайху. Она перестала для него существовать. Но отныне имела обязанность- она была ответственна за подготовку женщин в постель шейха. В двадцать два года ее лишили её привычного уклада жизни, навсегда вырвали из своей среды и сделали простой прислужницей во дворце, стерев ее личность, стерев любую надежду на то, чтобы когда-то стать чьей-о любовью. Шейх больше не менял своего решения. Заключение Зулайхи, как ты понимаешь, продолжается и по сей день… Её настоящее имя-Мишель. Но про него ей было приказано забыть. Навсегда…
Оцепенение и ужас сковали меня. А еще обида. Чисто человеческая обида. Она предала сестру, но и он предал… Так почему наказать женщину, почему не наказывать себя…
Я в буквальном смысле потеряла дар речи. Внутри разрывало нечто болезненное, противоречивое. А еще я все отчетливее чувствовала другое чувство- страх… Он снова подобрался ко мне и протянул свои липкие лапы, снова сжимал горло. «Я хочу дать тебе любовь… А это намного страшнее для тебя, девочка Майя… Потому что ты еще не знаешь, что я попрошу у тебя взамен за то, что отдам…»- в голове на повторе вертелись его слова, а голова начинала болезненно пульсировать. Не будет ли любовь Тамера такой же губительной для меня?
-Доброе утро,- раздался сзади бодрый голос Мо,- всё готово?
-Привет, через десять минут будем на месте,- ответил Тамер, а потом повернулся ко мне,- сегодня день рождения нашей матери, Майя. Каждый год мы приезжаем сюда, чтобы почтить ее память, потому что она похоронена здесь. Скоро придем, пришвартуемся и поднимемся к ее мавзолею. Ты пока можешь вернуться в каюту и поспать. А по возвращении поедем в одно живописное место.
Я нервно выдохнула, встав.
-Шейх Тамер, -слабо окликнула его,- если позволите, я бы очень хотела… -пыталась подобрать правильные слова,- тоже сойти на берег, с Вами…
Он обернулся на меня и пристально посмотрел.
-Только если хочешь…
Глава 39
Небольшой деревянный пирс принимает нашу дахабию. Уютная большая шаль, которую я накинула на себя поверх красивого платья в пол, любезно предусмотренного в моем гардеробе женщиной без имени, закрывает от резвой свежести утра.
Здесь, на берегу, необычайно умиротворенно и спокойно. Наверное, это и правда лучшее место для того, чтобы обрести свое последнее пристанище…
Я иду за Тамером и Мухаммадом. Сердце трепещет в груди, как голубка. Я еще перевариваю то, что сказал мне Тамер о судьбе своей матери, еще пытаюсь осмыслить- это больно…
А еще я невольно проецирую ее историю на себя. Сможет ли пощадить меня любовь Тамера… Не раскатает ли она меня своим железным катком…
Мы поднимаемся по пригорку и оказываемся у входа в изящное сооружение из рыжего известняка. Вокруг благоухают розы, порхают бабочки и поют птицы. Это место очень красиво. Наверное, как и его вечная хозяйка… Почему-то мне кажется, что Айя была очень красивой…
К нам поспешно и торжественно подбегает мужчина, облаченный в серый халат до пола и с тюрбаном из темно-коричневого материала на голове. Я знаю, что это традиционная одежда саиди- египтян, живущих в этих местах.
Он услужливо с нами здоровается и протягивает Тамеру ножницы, которыми тот отрезает одну из роз на кусте.
- Мама очень любила розы,- шепчет мне Мо, словно бы объясняя это прекрасное тайное действо. С момента ее смерти по сложившейся традиции мы каждый год приезжаем сюда и оставляем ей три розы- от двух сыновей и отца. В этом году… В этом году отца скорее всего не будет…
Мо делает то же, что и Тамер. Я ретируюсь чуточку назад. Я не часть семьи и меня закономерно в этой традиции нет.
Когда мы подходим к самому захоронению, Тамер внезапно на меня оборачивается и протягивает руку.
-Таали, Майя (араб.- иди сюда, Майя), -шепчет он мне и берет за руку.
К могиле его матери мы подходим вместе.
Он кладет руку на плиту, опускает на нее свою голову и какое-то время замершим стоит в такой позе. Эта сцена очень сентиментальна и интимна. И она правда пробирает в самое сердце.
Когда он поднимается, то снова берет меня за руку и прижимает к себе. Молчит, но я почему-то знаю, что эти его действия сейчас очень символичны. Что это? Неужели все еще игра? Он знакомит меня с матерью? Обо мне сейчас идет диалог?
И лишь спустя какое-то время мы отходим, уступая место Мо, все это время стоявшего от нас на некотором отдалении- словно бы в ожидании своей очереди пообщаться с матерью.
-Сиди Шейх,- подбегает к нам прислужник,- к завтраку все готово.
Мы спускаемся на террасу виллы, видимо, построенной для того, чтобы дольше проводить время возле места упокоения матери и некогда любимой женщины.
Тамер галантно отодвигает мне стул, приглашая присесть.
-Здесь очень красиво,- говорю я и сама накрываю его руку своей.
Наши взгляды пересекаются. Он долго смотрит. Слишком долго. И слишком многозначительно.
- Я люблю тебя, Майя,- говорит он мне на русском, заставляя застыть в прострации.
Вот он и произнес слова, разделившие мою судьбу на «до и после»…
