Татьяна Веденская - Содержанки
Свинтус полетел следом. Он хватал меня за руки, что-то обещал, чем-то угрожал и в конце концов принялся целовать меня и стаскивать с меня одежду. Потом, лежа на полу, на ковре в гостиной, он прошептал мне на ухо, что сделает все, чего я ни пожелаю. Я вдруг ужаснулась. Свинтус смотрел на меня глазами, полными любви. Это было странно и совсем не сочеталось с ним, ни с его грубой силой, ни с его тупой уверенностью в себе, ни с чем-то еще, что составляло его суть. Такие, как он, не должны любить. Все в их жизни было чисто вопросом престижа. Любовница – как часть интерьера, и все же вот он – усталый, и он любит меня. Я видела, как мучит и изводит его это чувство, делает ему больно. Он не мог справиться с ним, любовь не для таких, как он. И он решал вопросы, как умел, а именно – он был готов на любые траты, на любые шаги. Это было неправильно, это было ненормально. Таких, как я, не положено любить. Только не таких, как я!
– Я не хочу стоять между тобой и твоей семьей. Мы можем съездить в Париж на Восьмое марта. Там будет теплее. Сейчас ведь и в Париже холодно, да?
– Ты уверена? А что же ты будешь делать на Новый год? – спросил Свинтус и провел рукой по моей обнаженной спине.
Я пожала плечами:
– Не знаю. Может, поеду к кому-нибудь в гости. А может, вообще отключу телефон, запрусь дома и просижу всю ночь у телевизора. Или поеду в какой-нибудь санаторий. Что-то я устала.
– От чего? – усмехнулся он. – От гидромассажа?
– От тебя. Такой ты ненасытный, что просто никакого сладу!
Свинтус улыбнулся удовлетворенно. Я встала, накинула халат, долила себе еще вина из моей фальсифицированной бутылки и уставилась в окно. Стройка под окнами уже практически доросла до уровня моего окна, но пока что я могла видеть и изогнутые движущиеся линии стоящих в пробке дорог, и ощутимо большой кусок серого декабрьского неба. Я застыла, глядя в никуда, и, сама не заметила как, погрузилась в воспоминания о том, как встречалась сегодня с Архиповым.
* * *Я приехала раньше, чем мы договаривались, причем по пути несколько раз серьезно нарушила Правила дорожного движения. Меня редко останавливали, видимо, что-то такое содержалось в моих номерных знаках, что отбивало желание со мной связываться. Я стояла на парковке около больничных ворот и смотрела на проходящих и выходящих на улицу людей. Каждый мужчина мог оказаться им, и я старательно вглядывалась в вечерние сумерки, наслаждаясь этой безобидной игрой. Когда Архипов вышел, уже знакомый мне удар сердца заставил меня резко вдохнуть. Он открыл дверцу и посмотрел на меня. Он выглядел растерянным и смущенным. На нем были простой пуховик китайского производства и джинсы, шапки на голове не было. Улыбка немного потерянная, как у ребенка. Я с трудом удержалась, чтобы не прикоснуться к его волосам – так велико было желание.
– Ну, ныряйте! – я махнула рукой.
Архипов запрыгнул на сиденье и несколько минут молчал, озираясь.
– Хорошая машина, – сказал он.
Что ж, все мальчики ценят машинки с самого детства. А Свинтус всегда умел выбирать то, что понравится всем мальчикам без исключения.
– Нормальная. Только жрет много.
– Да? А, ну да. Я в этом не слишком разбираюсь.
– Вы не водите? – поразилась я.
– Нет, почему. Вожу. Только редко. Я живу тут недалеко, хожу на работу пешком. Не приходится.
– Понятно. Это удобно!
– Я вас не слишком затруднил? Я все думаю, что нужно было мне подъехать.
– Ну что вы. Это же моя сестра, а не ваша.
– Сестра? – в первый момент он удивился, а потом кивнул и достал из сумки какую-то коробку. – Вот ее витамины.
– Спасибо большое, – сказала я и улыбнулась самой чарующей и многообещающей из всех моих улыбок.
– Не за что. Это у нас государственная программа… Я тут ни при чем… – Он снова смутился.
Повода, чтобы остаться, у него не было заготовлено, так что он сидел у меня в машине и явно раздумывал над тем, что витамины отданы и сейчас придется выметаться.
Тень скользнула по моему лицу. Я не могла допустить, чтобы он ушел.
– Слушайте, у вас такая интересная работа, – с преувеличенным восхищением воскликнула я.
– Да? Вы считаете? Но работа экономиста тоже весьма… увлекательна.
– Да ну? Скука смертная, я вас уверяю, – я рассмеялась и завела мотор. – Знаете что, я ужасно голодна. Что скажете, если мы заедем выпить по чашечке кофе? Я тут знаю одно хорошее кафе неподалеку.
– Я с удовольствием, – моментально выпалил Архипов с таким явным облегчением, что я снова рассмеялась.
Следующие три часа мы разговаривали обо всем на свете. Нет, не обо всем. О беременных женщинах, о проблемах отечественного здравоохранения, о пробках, о погоде и о Дашке, умудрившейся забеременеть от мальчика, которого она теперь ищет по всему городу.
– Это, конечно, сложная ситуация. Но я ужасно рад, что вы передумали делать аборт. Нет ничего хуже аборта, я вам скажу. Как бы я хотел, чтобы мы, врачи, имели возможность отказываться от выполнения этой процедуры.
– Но женщина должна же иметь выбор, – мягко возразила я.
Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Только кивнул. Тогда я решилась и спросила, почему он в тот день сидел в парке такой подавленный.
– Что-то случилось? Не хотите, можете не рассказывать. Просто у вас были такие глаза…
– Я… я скажу вам потом, когда-нибудь, ладно? Но не сегодня. Это не совсем то, о чем можно говорить за чашечкой кофе.
– Не вопрос, – легко согласилась я.
– А все-таки история с вашим Юрой Смирновым очень даже интересная. У меня есть знакомый в МАИ, если хотите, я могу его попросить, чтобы он узнал про первокурсников.
– О, Дашка будет просто счастлива, – кивнула я.
– А вы? Вы тоже будете рады? – спросил Архипов и, смутившись, отвел взгляд. – Знаете, это все совершенно неприемлемо, я понимаю. Я все пытаюсь придумать какой-нибудь предлог, чтобы вам позвонить еще раз. Глупо, да? Вы… – Он долго молчал, помешивая ложечкой сахар в чае, хотя, по моим наблюдениям, чай у него был без сахара. – Я бы хотел увидеть вас снова.
– Я ничего не имею против, – улыбнулась я, чувствуя, как теплая волна счастья заполняет меня до самых краев.
– Правда? – воскликнул он и поднял взгляд. Потом он улыбнулся.
– Абсолютная.
– Господи! Я вообще-то думал, что это совершенно невозможно.
– Почему?
– Вы… вы же совершенно потрясающая. Вам должно быть безнадежно скучно со мной.
– Не такая я уж и потрясающая, – нахмурилась я. – Самая обычная. И мне совсем не скучно. Скорее наоборот – мне очень интересно.
– Неужели? Вы меня дразните, наверное. – Он замотал головой и смял в руке салфетку. – Я, по правде, не привык ни за кем ухаживать. Я тоже, знаете ли, помешан на работе и… А что вы делаете на Новый год?
