Даниэла Стил - Блудный сын
– А он не думает про Бостон или Нью-Йорк? По крайней мере, он сможет навещать вас.
Для самого Питера чтение дневников матери стало уроком. Хоть и он жил в Нью-Йорке, но проведывал маму слишком редко, когда она еще была жива. Он знал, что в один прекрасный день его племянник будет горько раскаиваться. Мэгги не будет жить вечно, что было ясно. Она мужественно держалась, он упускал драгоценное время. В молодости не понимаешь этого, впрочем, мать Билла болела, сколько он себя помнил. Может быть, именно поэтому он не замечал, что время на исходе. Даже Питеру это было очевидно, когда он смотрел на Мэгги. Она была чуть полнее молоденьких анорексичек, и казалось, что ее вот-вот унесет ветром. В один из дней она просто исчезнет. Мэгги задумалась, прежде чем ответила на вопрос Питера. И тогда она решила быть откровенной с ним. Она и раньше доверяла ему – ничего не изменилось.
– Дело вовсе не в том, в каком городе он будет жить. Он и Майкл давно не ладят. Слишком много воды утекло с тех пор. Сначала я просто думала, что это пройдет, как переходный возраст у подростков, но это не так. Они готовы перегрызть друг другу глотки каждый раз, когда оказываются в одной комнате. Билл не согласен со всем, за что ратует отец. Часть их разногласий связана со мной. – сказала она с виноватым выражением лица. – Они оба яростно защищают меня и спорят по любому поводу. Билл просто не мог больше переносить бесконечных баталий с отцом, поэтому он попросту сбежал. А Майкл по-своему любит сына, но его словно подменяют – становится агрессивным. Его очень задевают слова Билла. Билл уехал отсюда, когда ему было двадцать, и он никогда не вернется, если только, может быть, ко мне. Кто знает, а вдруг это и к лучшему. Не ровен час, еще убьют друг друга! Все были несчастны, когда Билл жил здесь, – даже Лизу втянули в конфликт, а она души не чает в брате и уважает отца. Я тоже их люблю, но я желаю лучшего для Билла. Он достоин другого отношения. – Она была готова лишиться собственного ребенка во имя его собственного блага, и Питеру стало жалко их всех.
– Похоже на то, через что мы прошли с Майклом, когда были молоды, – тихо сказал Питер.
– Нет, это еще хуже. Гораздо хуже, – сказала она печально.
– Просто иногда двум взрослым мужчинам тесно на одной и той же территории. В нашем доме нас было трое, и я был лишний. Я был тем, кто не попадал в ногу с двумя другими, поэтому мне пришлось уехать. Я должен был найти свое собственное место под солнцем, и я нашел. Билл тоже найдет. Может быть, как только он угнездится в другом месте, ему будет легче вернуться. – Питер хотел обнадежить Мэгги, внушить ей оптимизм и уверенность, что она снова увидит своего сына, но получилось как-то не очень убедительно.
– Майк может быть довольно жестким, если распсихуется, – печально сказал Питер, а Мэгги улыбнулась.
– А Билл – тем более. Яблоко от яблоньки, как говорится! Он слишком груб со своим отцом, и, как назло, все их ссоры всегда случаются из-за меня. Они оба любят меня, но я не хочу, чтобы они дрались не на жизнь, а на смерть. Это ужасно, но все вздохнули с облегчением, когда Билл уехал.
Питер не мог не подумать, испытывала ли его мать что-то подобное по отношению к нему. Он всегда расходился во мнении со всеми, пытаясь бороться за справедливость в своей собственной семье. И что бы он тогда ни делал или говорил, он так и не смог добиться справедливости и признания собственной правоты, и в конце концов его мать простила его, так же как это сделает Мэгги. Теперь он знал об этом из дневников своей матери. Посидев еще немного, Питер оставил Мэгги и поехал обратно в приемную Майкла, который как раз только вернулся, закончив обход больных на дому. Он выглядел усталым и подавленным. Он сказал Питеру, что только что потерял пациента. Ей было восемьдесят три года, и она болела в течение нескольких месяцев. Но Майкл ненавидел, когда такое случалось.
– Лучше бы я был педиатром, брат, – сказал он, прикрывая ладонью глаза. – Все, с чем к ним обращаются, это ободранные коленки. Тоже мне проблема! – Когда у Майкла на руках умирал ребенок, это было беспредельно хуже, но такое, слава богу, случалось редко. – Я так привязан к своим пожилым больным. И рано или поздно они покидают этот мир. Почему смерть всегда так ошеломительно внезапна? Меня это всегда угнетает.
Это был идеальный поворот к той теме, которую Питер хотел обсудить с ним. Он снова упомянул дневники своей матери, и Майкл кивнул головой. Он вошел в свой кабинет, и Питер сел за стол напротив него. Было обеденное время, и пока никто из пациентов не пришел к нему на прием. На обратном пути он успел завезти обед Мэгги, чтобы доставить ей удовольствие. Пру все еще была в доме – пылесосила лестницу. Мэгги была рада его видеть – она всегда была рада ему.
– Это прозвучит ужасно, – Питер начал осторожно, – но не подумай, что я подразумеваю что-то недоброе или хочу тебя обвинить. Сам я так не думаю. Ничего такого, – сказал он, чувствуя, что нервничает. Он не хотел оскорбить своего брата или начать снова ссориться с ним. Но он хотел знать.
– Из дневников мамы видно, что она сильно страдала, когда делала в них записи, особенно ближе к концу. Но она несколько раз упоминает, что ты вколол папе смертельную дозу лекарства, и она хотела, чтобы ты сделал ей то же самое. Она очень сердилась, что ты отказался, – Питер посерьезнел, когда сказал это. Его брат-близнец улыбнулся. Это была усталая, мягкая улыбка человека, который видел слишком много болезней и печали, дома и на работе.
– Конечно, я бы не стал делать это для нее, – сказал Майкл с задумчивым взглядом. – Потому что для папы я тоже этого не делал. Он умолял меня, но я не смог. Я дал клятву не причинять вреда пациентам и до глубины души верен этой клятве. Даже мама думала, что я должен положить конец его страданиям, но в конечном итоге отец умер собственной смертью. Я сказал маме, что сделал ему укол в тот вечер, так, чтобы она могла почувствовать, что мы уменьшили его боль и облегчили его страдания. Это как-то утешило ее, но я никогда не сделал бы этого, и потому я не сделал это и для нее. Я сказал ей, что для нее это было слишком рано.
– Об этом она тоже написала в своих дневниках. – Питер почувствовал облегчение, услышав ответ брата. Он понял бы его и простил, но сама мысль, что Майкл сделал эвтаназию их отцу, была бы невыносимой. Майклу было бы тяжело нести такое бремя, и даже Питеру было бы трудно жить, зная, что он сделал такое.
– Под конец люди говорят бредовые вещи. Многие из моих пациентов хотят, чтобы я освободил их от страданий. Но я не могу этого сделать. Бог забирает их в нужное время. – И они оба знали, что однажды он так же поступит с Мэгги. Питер просто надеялся, что это не произойдет в скором времени. Майкл делал все, что мог, чтобы убедиться, что ничего не произошло. Он играл в рулетку с Богом, но знал, что наступит день, когда он проиграет.
