Татьяна Алюшина - Любовь без права на ошибку
Мы прошли по выложенной каменными плитами дорожке к большому деревянному, очень необычному дому. Создавалось впечатление, что его основание вырезали под неровности ландшафта и насадили сверху на каменные валуны и перепады высот поверхности, и он обтекал стенами две высокие сосны. Понизу дом был обложен настоящим плоско нарезанным камнем розоватого-серого оттенка, а сам был из очень больших светлых цельных бревен, и при этом не возникало впечатления тяжести конструкции за счет резных перил балюстрад веранды и балконов, высокой крыши и больших стеклянных окон и дверей. Со стороны центрального входа он виделся двухэтажным, а противоположная сторона становилась полноценными тремя этажами и выходила окнами и большими стеклянными же раздвижными дверьми на спуск к озеру, откуда открывалась потрясающей красоты панорама.
Мне захотелось немедленно все подробно и внимательно рассмотреть, пройтись по огромному участку, но мой порыв был остановлен замечанием хозяйки:
– Впечатляет, правда?
– О, да!
– Я тоже первое время, когда мы сюда перебрались, не могла сидеть в доме, все ходила и смотрела на постройки, на дорожки, на причал на озере. Вы знаете, что это все придумал и построил Влад?
– Да. Я поэтому и уговорила его показать мне усадьбу, так он о ней рассказывал увлекательно.
– Посмотрите, но чуть позже, а сейчас обедать.
Обед подавала улыбчивая женщина средних лет. И обнаружилось, что мы с Битовым прилично проголодались, а все блюда были необыкновенно вкусными. Мы с аппетитом отдавали им должное, слушая хозяйку. Она рассказала, что младший их с Павлом Максимовичем сын учится сейчас в Англии, а старший, Александр, ровесник Влада, работает с отцом в его фирме и обязательно приедет вечером вместе с Павлом Максимовичем. Что жена Александра, Марина, беременна, на восьмом месяце, ждут девочку, и это их второй ребенок.
Под разговоры о семье и расспросы хозяйки о делах Влада и здоровье Надежды Ивановны, о его маме мы и отобедали в полное свое удовольствие. После чего нас отпустили прогуляться, расположиться в домике и предупредили об ужине уже всем составом и о том, что нам позвонят и сообщат, во сколько он состоится.
Пройтись и осмотреть красоты местности Битов не дал, а торопливо повел меня по петляющей дорожке к гостевому домику, который стоял ближе к озеру. Поспешность такая стала мне понятна, как только за нами захлопнулась дверь и Влад принялся меня целовать и раздевать, целеустремленно двигаясь по направлению к кровати.
– Я всю дорогу только об этом и думал, – уведомил меня о своих эротических фантазиях господин Битов, расстегивая на мне блузку. – Даже вспоминать не мог, как у нас вчера все было, думал остановить машину и повторить хоть что-то! Тем более ты так соблазнительно спала!
– Что ж не остановил? – Я весело стаскивала с него футболку.
– Мне бы этого было мало!
Больше говорить мы не могли. Нет, мы говорили что-то, но на осмысленный разговор это не тянуло, все больше на распаляющие жаркие замечания сексуально-эротического толка в кратких промежутках между горячими поцелуями.
Как он целуется, скажу я вам! Это нечто за гранью!
Я неуместно вспомнила одну мою знакомую, которая утверждает, что, поцеловавшись первый раз с мужчиной, женщина абсолютно точно знает, какой у них с ним будет секс. Что поцелуи бывают разной степени зажигания женщины. От самого плохого – неприятного (далее промежуточные варианты: чуть греющий; заводящий, но при этом женщина рассуждает и оценивает; очень приятный и сильно заводящий, при котором она еще может соображать, но уже с трудом) до самого главного – мгновенно распаляющего, от которого она уже ни думать, ни понимать что-то не может. И что самое печальное, последний, апофеозный, поцелуй случается в жизни женщины крайне редко, чаще вообще не случается, потому как для него требуется особый мужчина, с которым ты совпадешь по всем параметрам. А такого, увы, не бывает. И что еще более поразительно, что мужик может офигенно целоваться, но не завести одну женщину, а другая растает сразу. Вот такие парадоксы жизни.
Все это промелькнуло у меня в голове быстро-быстро, за секундочку, потому что от поцелуев Битова я-то как раз соображать переставала в мгновение! Повезло мне, факт, нарваться именно на того мужчину и именно на такие апофеозные поцелуи в его исполнении! На все в его исполнении мне повезло!
Господи, как здорово-то!
– А сейчас я тебе кое-что покажу, – многообещающе и таинственно заявил Битов.
Я лежала без сил поперек кровати, паря в неге и усталости, но на возмущенное восклицание силы у меня быстро нашлись:
– Что?! Еще что-то покажешь?
– Это культурная часть программы, – усмехнулся Битов, подбирая брюки с пола.
– А до этого какая была? – живо поинтересовалась я, повернувшись на бок и подперев голову рукой.
– До этого была сексуальная.
– Какая у нас, оказывается, обширная программа мероприятия, – хмыкнула я, вполне собой и жизнью довольная.
– Васька, вставай, – сунулся ко мне с легким поцелуем Битов. – Тебе должно понравиться!
И он обернул меня одеялом, закрепив его на груди, поцеловал в кончик носа и приказал:
– Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу.
– Что-то мне эти тайны не нравятся…
– Поверь мне…
Я вздохнула, сдаваясь, и закрыла глаза, а Битов куда-то повел доверчивую девушку. Оставив меня ненадолго, он раздвинул шторы, распахнул стеклянную дверь.
Мы вышли, как я поняла, на веранду, Битов довел меня до перил, встал сзади и прошептал:
– Можешь открывать глаза.
И я открыла. И забыла дышать и жить, потрясенная увиденным!
За гладь озера, цепляясь лучами за высокие сосны на его дальних берегах, садилось багряно-красное огромное солнце, нехотя и величественно расставаясь с землей.
Боже! Как потрясающе, невероятно, неправдоподобно это было красиво!
Замолкли птицы, тихо плескалась вода о берег, поверхность озера переливалась оранжевым, алым, розовым цветом, играясь-прощаясь с солнцем, верхушки деревьев запутались-зацепились красными нитями, и казалось, что неслышно для уха, но чувственно звучит орган.
Это было величественно! Так, что растворяешься в этом величии и приобщаешься-прикасаешься к чему-то недосягаемо высокому, словно стоишь на грани жизни и бытия.
Мы молчали… Влад обнял меня, прижал к себе, мы стояли, погружаясь в бесконечность, и, глядя на расставание природы с солнцем, словно очищались от суетной мелочности дел и мыслей.
А орган звучал и звучал…
– Помнишь, ты спросила меня про мечту? – тихо, почти шепотом напомнил Влад, наклонившись к моему уху, когда солнце почти скрылось за горизонтом, последним яростным штрихом окрасив небо.
