Синтия Виктор - Нелегкий выбор
— Я пыталась позвать его на обед, но не знала волшебного слова, и ничего не получилось. К тому же он отказывается идти завтра в школу.
«А я ведь понятия не имею, как с ним разговаривать, и эти типы не собираются уходить, и на столе лежит незаконченная юбка Райли, не говоря уже о с набросках, до которых еще надо доползти через этот бесконечный вечер!»
Она не сказала ничего из этого, но Пенн, казалось, прочитал ее мысли.
— У моего племянника сейчас трудный период, — обратился он к посетителям, сочувственно улыбаясь. — Уверен, вы это понимаете. Может быть, если мы втроем выйдем и поиграем с ним полчасика, это поможет делу…
— Ну конечно! — хором ответили Уильямсон и Рафферти, снимая пальто.
Лэйни заторопилась в кухню, а из гостиной вскоре снова послышались звуки «Красавицы и чудовища». Не прошло и десяти минут, как со стола было убрано, а тарелки вымыты. Настало время заняться балетной пачкой. В памяти Лэйни всплыла картина из детства: миссис Клоски с отвращением вертит в руках то, что только человек с фантазией мог бы назвать расклешенной юбкой, и ставит Лэйни первую и последнюю в жизни единицу.
Чтобы хоть на пару минут оттянуть неизбежное, она выглянула на задний двор. Уму непостижимо! За домом горел свет, и мальчик, который едва выдавил из себя десять слов за целую неделю, с хитрой улыбкой обводил мяч вокруг Тома Уильямсона. Вот он перебросил мяч Пенну, который ловко послал его прямо в корзину. Тим подпрыгнул, показывая дяде большой палец и улыбаясь во весь рот.
Лэйни тихо возблагодарила Бога за это чудо, надеясь только, что оно продлится достаточно долго, чтобы мальчик сумел продержаться весь первый школьный день.
У нее настолько отлегло от сердца, что даже давно забытая наука шитья на старенькой швейной машине сама собой всплыла в памяти. К десяти часам вечера юбка была готова. Примерив ее на Райли и убедившись, что все в порядке, Лэйни уложила девочку и постояла в дверях, любуясь воланами белого тюля. Теперь на очереди была Пэтси-Пони.
В кухне она обнаружила всех четверых игроков, занятых оживленной беседой. Судя по количеству пустых пивных бутылок на столе, мужчины были уже хорошо подогреты. Тим пил через соломинку имбирный эль.
— «Никсы» неплохо выглядели в местном чемпионате, — оживленно говорил он, — но не думаю, что они потянули бы мировой. Орландо, конечно, сильный игрок…
— Ты что-нибудь ел? — осторожно спросила Лэйни, надеясь, что этим не ввергнет мальчика в очередной период молчания.
— Ел, ел! — весело откликнулся Тим. — Дядя Пенн сделал мне сандвич.
— Тогда я пойду? У меня еще масса работы. Ничего, если я не буду поддерживать компанию?
Мальчик пожал плечами, явно равнодушный к тому, уйдет она или останется. Пенн кивнул.
— Тебе завтра рано вставать, — добавила Лэйни.
— Все будет в порядке. Тим и я заключили соглашение: после двух банок содовой он сразу ложится, верно, приятель? — Пенн наклонился и взлохматил мальчику волосы, а тот в ответ энергично закивал.
«Надеюсь, он не уедет как можно дольше», — подумала Лэйни с благодарностью, поднимаясь в комнату для гостей, где ее ждала Пэтси-Пони. Но когда далеко за полночь она спустилась на разведку, все ее благодушие испарилось в один миг. Пенн сидел в гостиной, продолжая пить, но теперь вместо «Будвайзера» на ковре перед ним стояло шотландское виски и литровая бутыль содовой.
— По-моему, тебе пора отправляться к себе! — раздраженно заметила Лэйни.
Пенн никак не отреагировал на ее слова. Казалось, он вообще не сознает, что рядом кто-то есть. Он сидел, ссутулясь и уставив глаза в пол, и только движение руки, подносящей ко рту высокий стакан, говорило о том, что он не спит. Теперь в нем не было и следа шарма, который он ранее изливал на своих собеседников. Пенн выглядел безразличным ко всему, почти безжизненным.
Передернувшись от отвращения, Лэйни выключила верхний свет и ушла, оставив его сидеть в темноте, подобно угрюмой статуе, упавшей с пьедестала.
Она спала так крепко, что даже яркое утреннее солнце не сразу разбудило ее. Некоторое время Лэйни раздумывала, не отвернуться ли к стене и не заснуть ли опять. Она совсем не отдохнула за ночь и до сих пор чувствовала себя вымотанной, но Пэтси-Пони все еще не была закончена, и разлеживаться было некогда.
Поморщившись от ломоты в теле, Лэйни повернулась к будильнику. Господи Боже, уже половина восьмого! Пулей выскочив из постели, она поспешила к комнатам детей.
— Тим! Райли! Скорее вставайте! — крикнула она едва ли не истерически.
— А мы уже внизу, — ответил голосок Райли. — Мы в кухне.
Одетая в чистую белую блузку и красную юбочку из шотландки, девочка критически оглядела растрепанную Лэйни, перевесившуюся через перила. Та поспешно вернулась в спальню, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Натянув серые слаксы и черный свитер, она подкрасила губы и причесалась, думая только о том, успеет ли на работу к десяти, после того как отвезет детей в школу. Если успеет, то все в порядке. Для того чтобы закончить Пэтси, потребуется не больше двух часов, и она вернется домой вовремя, чтобы отвезти Райли на представление. Это при условии, что не будет никаких накладок, напомнила себе Лэйни, озираясь в поисках часов и в конце концов заметив их под подушкой.
Она прошла на кухню, не забыв по пути заглянуть в гостиную. Не хватало еще, чтобы там до сих пор сидел Пенн, пьяный до потери сознания! Но комната была чисто убрана — никаких следов вчерашнего безобразия. На кухне тоже был наведен порядок. Только наклонившись под раковину, чтобы выбросить испачканную бумажную салфетку, Лэйни поняла, куда перекочевали пустые бутылки. Ими было забито пластмассовое ведро для мусора. На самом верху, как завершающий штрих, красовалась бутылка из-под виски.
Она подавила раздражение. В это утро ей было не до Пенна Бекли и его морального облика. Слава Богу, дети ели, хоть и без большой охоты. Балетная пачка висела на спинке одного из свободных стульев.
— Она такая симпатичная, — застенчиво сказала Райли, и эта робкая радость несколько осветила унылый горизонт Лэйни.
С Тимом дело обстояло иначе. Он все еще был в пижаме и не столько зачерпывал хлопья с молоком, сколько возил ложкой по тарелке. Вчерашнее оживление исчезло, словно его и не бывало. Сейчас на лице мальчика было настороженное и несчастливое выражение, свойственное его отцу в минуты душевного разлада. Лэйни присела напротив, сделав вид, что не замечает его состояния.
— Уроки начинаются в восемь, верно?
Никакого ответа, кроме едва заметного движения плеч.
— Я отвезу вас в школу. Тим, ты помнишь, что у Райли сегодня представление? Хочешь пойти посмотреть?
