Джули Дэм - Сломя голову
— Я тоже так думаю. Хотя, чтобы история звучала лучше… — сказала я, небрежно добавив: — Так у тебя есть женщина, жена, ты не говорил мне об этом?
— Только одна женщина — мой босс, если помнишь.
«Хорошая отговорка», — подумала я. Если это на самом деле была отговорка. Почему я стала такой недоверчивой?
Разве этот мужчина не нес меня на руках, спускаясь с холма?
— Как бы то ни было, на руках не обязательно должна быть жена, может быть любая женщина старше семнадцати. И если ты выиграешь, один из призов — награда пивом в количестве, равном весу твоей женщины.
— О, прекрасно, — ответила я. — Представь, насколько тяжелее тебе было бы меня нести, если бы я выпила такое количество пива.
— Действительно здорово, что ты весишь так мало.
— Да, свидание обошлось недорого, — ответила я, умильно улыбаясь.
— Ну, если не учитывать счет за хиропрактику…
— Между прочим, откуда тебе известны такие подробности? Одно дело просто знать что-нибудь про метание и таскание женщин, но тебе известны правила и призы — то, что, как говорится, напечатано мелким шрифтом.
Ник пожал плечами — настолько, насколько смог, держа на руках меня вместе с моей сумкой Вюиттон и болтающимися туфлями.
— Джек со всеми торговался, ничегошеньки не купил, — небрежно пояснил он. — Профессиональный дилетант… Просто я собираю бесполезную информацию. Я бы мог стать великим игроком в «Джеопарди»[47].
— Еще не поздно попробовать.
— Я так не думаю, — ответил он.
— Робеешь перед камерой? — не сдавалась я. — Немного косметики цвета загара и румянца — и вы прекрасны. Только спроси об этом Бена Аффлека, который расслабился и которому понравилось быть Джей-Лордом»[48].
— И посмотри, чем это закончилось, — сказал Ник Сноу. Он покачал головой, подавляя улыбку. — Это все не то, — продолжил он. — Думаю, я бы стал призером на «Джеопарди для подростков» или даже в турнире в колледже. Много вопросов о поп-культуре, а соперники все — тормозные типы, которые, возможно, и разберутся с физическими формулами, но не отличат Паффа Дэдди от Папы Смурфа[49]. Но в большом детском «Джеопарди» моего фактического образования вряд ли было бы достаточно. Или если у них есть категория моды, я бы использовал тебя в качестве спасательного круга.
— Некорректное шоу, — прокомментировала я. — Но, несмотря на это, данная мысль заслуживает внимания.
— Слишком много телевизионных конкурсов, игровых и реалити-шоу, чтобы уследить за всеми, — сказал он. На секунду остановился. — Особенно реалити-шоу. Ты смотришь какие-нибудь?
— Не будем начинать. — Я закатила глаза. — Посмотрела только одно, британское, и не сумела понять идею. Но я слышала, что американские шоу намного хуже. Конечно, британцы смотрят на американское ТВ сверху вниз, и они единственные, кто поставил оперу о Джерри Спрингере! Чрезвычайно унизительно. А то шоу, в котором группа женщин соперничает из-за парня, который безмолвен, как скала, а они уверены, что он миллионер? Или еще одно, где кучка парней добиваются женщин только потому, что это конкурс и их снимают? Честное слово, не понимаю, неужели люди готовы делать все, что угодно, лишь бы попасть на ТВ?
— Думаю, можно и так сказать, — отозвался Ник. Он начал кашлять.
— Ты в порядке?
— Да, мы почти пришли.
— Не страшно смотреть вниз?
— Наверное, нет.
Я повернула голову и увидела подножие холма и черный «мерседес», припаркованный на противоположной стороне улицы.
— Что подумает Себастьян? — Я притворилась смущенной. — Не наябедничает твоему боссу?
— Ну, только если я дам ему настоящий повод для разговоров.
Ник остановился на последней ступеньке и осторожно опустил меня, поставив мои босые ноги на носки собственных ботинок. Пошатнувшись, я схватилась за него, обхватив руками за талию.
— Не беспокойся, я не позволю твоим ногам коснуться земли, — прошептал он, взяв обеими руками мое лицо. Он нагнулся, и, когда его лицо коснулось моего, я закрыла глаза и решила: будь что будет. Это был один из тех глубоких, долгих поцелуев, от которых перехватывает дыхание так, что остается только надеяться и жаждать большего.
Земля? Какая еще земля?
Так или иначе — казалось, это было значительно позже, — Ник и я спустились с последней ступени и пересекли улицу, подойдя к ожидающему нас автомобилю. Себастьян, всегда безупречный, закрыл дверцу за нами, и как только Ник назвал ему адрес отеля, приковал свои глаза к дороге. Ник и я, будто дисциплинированные подростки, сидя на противоположных сторонах заднего сиденья, украдкой бросали взгляды друг на друга, только наши руки отваживались соприкасаться. Это было долгое возвращение.
— Мне позволено спросить, что ты делаешь завтра? — задал он вопрос шепотом.
— Мне позволено ответить? — так же шепотом отозвалась я.
— Хочу увидеть тебя снова.
— Не думаю, что есть правила, запрещающие это…
— Хорошо.
— Не скрываю, что рада.
Я улыбалась — много, — пока мы ехали по погруженным в темноту бульварам Парижа и мимо пышного здания старой Оперы, которое казалось искрящимся в свете почти полной луны. Вдруг все стало выглядеть для меня иначе — насыщенным жизнью, возможностями и волшебством. Эх… С моей новой критической болезнью сердца могло показаться, что даже европейский Диснейленд полон романтики.
— Черт, совсем забыл, — сказал Ник, нарушив очарование. — Я завтра опять освобожусь поздно.
Должен пойти с боссом, чтобы развлекать клиентов, знаешь ли…
— О, конечно, — сказала я небрежно, стараясь скрыть целый состав мыслей, собиравшийся сойти с рельсов в моей голове. — Уверена, у меня тоже найдется материал для статей о моде, над которым надо поработать…
— Мы ведь можем встретиться позднее? — спросил Ник.
— Конечно… и обещаю, что больше не заставлю тебя убирать мою ванную комнату, это не будет совсем уж поздней ночью.
— Ты самая великодушная хозяйка, — ответил он.
Автомобиль заехал на стоянку перед отелем. Ник вышел из машины и обошел кругом, чтобы открыть мне дверцу.
— Думаю, — сказала я, осматривая красную дорожку, ведущую к входу в отель, — я могу без опаски пройти здесь и босиком — инъекций от столбняка не потребуется.
— А если я тебя внесу, они смогут перевести тебя в апартаменты для медового месяца.
Я вспыхнула.
— Гм-м… мило. Но ты можешь проводить меня до номера, если хочешь.
Мы вернулись той же дорогой, что и прошлой ночью, но уже гораздо меньше страдая от застенчивости. Даже строили друг другу глазки за спиной лифтера. Во время долгого марша вдоль коридора к моему номеру головокружение от алкоголя уступило место головокружению от легкомыслия — я лихорадочно пыталась сообразить, что бы такое сказать, с тревогой ожидая команды к повторению того поцелуя на лестнице. Господи, помоги мне, думала я. Господи, помоги ему.
