Ноэль Гаррисон - Валентина. Тайные желания
Валентина задумывается. Она поменяла стиль одежды не целенаправленно. Но Антонелла права. До встречи с Тео Валентина одевалась намного ярче. Хотя ей никогда не хотелось выглядеть как femme fatale[11] или секс-бомба. Начать с того, что для этого у нее неподходящая фигура. Грудь слишком маленькая, а искусственное увеличение формы бюста она находит омерзительным. Сердце ее разрывается от жалости, когда она видит молоденьких тощих моделей с силиконовой грудью. Валентине они кажутся неким подобием куклы Барби, карикатурой с непропорциональными частями тела. К тому же искусственные груди совсем не так приятны на ощупь. Об этом ей говорил Тео.
Однако порой, чтобы стать другим человеком, Валентина любит одеться, как она это называет, «секси». Сегодня, когда ей предстоит отправиться в Бархатную Преисподнюю Леонардо, она ощущает потребность выглядеть более пикантно, чем обычно. Вот почему Валентина откопала дома смелые шортики, которые ее мать носила еще в шестидесятых. Сидят они на ее фигуре идеально. И обтягивающий черный нейлоновый комбидресс с молнией спереди. Образ дополняют высокие, до бедра, черные сапоги и белый ремень, подчеркивающий талию.
– Ты иногда – сплошное противоречие, Валентина, – говорит Марко, когда она втискивается на деревянную скамью рядом с ним. – Такая скромная и такая вызывающая… Причем одновременно. – Он грозит ей пальцем, глаза его весело поблескивают.
– Люблю быть загадочной, – с невозмутимым видом отвечает Валентина.
Марко целует ее в щеку.
– Ты удивительное создание, Валентина. Если бы я интересовался женщинами… у меня бы на тебя, наверное, встал.
– Спасибо, Марко. Это самый лучший комплимент, который я от тебя слышала. – Она чмокает его вытянутыми губами. В компании Марко у нее всегда поднимается настроение. Никто не понимает ее так, как он. Они с ним во многом похожи. Оба готовы бороться за то, чтобы жить своей жизнью, так, как хочется, без оглядки на чужие суждения и советы. В обоих силен дух свободы. Она подозревает, что Марко (помимо ее матери, само собой) был больше всех поражен, когда Тео переехал к ней.
Она видела это по его лицу, но, в отличие от Гэби и Антонеллы, он не усомнился в правильности ее решения и не стал спрашивать, почему она на это пошла. Он просто принял сам факт. Рядом с ним Валентина всегда чувствует себя расслабленно и спокойно, как будто, что бы она ни сказала, что бы ни сделала, он не перестанет любить ее как подругу.
– Знаешь, по-моему, ты еще загадочнее, чем твоя знаменитая мать, – говорит Гэби с лукавой улыбкой. «Уж в чем в чем, а в тайнах Гэби разбирается, как никто», – печально думает Валентина, пока ее подруга встает со своего места и идет к буфету.
Антонелла тем временем тянется через стол, берет руку Валентины и гипнотизирует ее своими глазами с накладными ресницами и густой подводкой.
– Так куда ты идешь такая разодетая? Где-то вечеринка? Можно мне с тобой?
Валентина высвобождает руку и делает глоток негрони.
– Нет никакой вечеринки, и тебе нельзя со мной, – спокойным голосом говорит она, погоняв во рту горько-сладкий коктейль.
Антонелла сопит и складывает под грудью руки, отчего ее пышный бюст выпирает еще сильнее. У Валентины невольно появляется мысль: «А какое помещение выбрала бы Антонелла – Атлантиду, Преисподнюю или Темную Комнату?» Впрочем, зная Антонеллу, можно предположить, что она побывала бы во всех трех по очереди.
– Ну ты чего, Валентина? Нам-то ты можешь рассказать. Мы же твои друзья, – ноет Антонелла, глядя на нее страдальческими глазами.
Валентина качает головой.
– Да брось ты. Это не смешно!
– Не обращай на нее внимания, – советует Марко, достает из мартини оливку и начинает ее грызть. – Она не в настроении с тех пор, как ее испанец укатил домой.
Он поворачивается к Антонелле, которая делает вид, что рассердилась.
– Неужели ты еще не изучила нашу Валентину? Знаешь, почему она такая хорошая подруга? Потому что умеет хранить секреты.
– Я не знала, что никому нельзя было рассказывать про твоего парня! – защищается Антонелла. – Откуда я знала, что он еще скрывает свою ориентацию? Мне казалось, все видят, что он не гетеросексуал.
Марко закатывает глаза.
– Может, тебе, нимфоманке, это и было видно…
– Кто у нас нимфоманка? – спрашивает Гэби, подходя к столу с несколькими тарелочками антипасты, расставленными у нее на руках, как на подставке.
– Антонелла, кто ж еще! – запальчиво восклицает Марко, Антонелла же в ответ толкает его через стол. – Эй, осторожно!
– Ну, я бы не сказала, что это новость, – замечает Гэби, усаживаясь на свое место, и все принимаются за еду.
– Ну, спасибо тебе, подруга! – сердито произносит Антонелла, жуя жареный перец, но в глазах у нее смех, и Валентина понимает, что она вовсе не обижается.
– Где Тео? – вдруг спрашивает Гэби и смотрит на Валентину выжидающе, впившись ухоженными ногтями в какой-то овощ.
Валентина с напускным равнодушием пожимает плечами.
– Уехал.
– Куда?
– Понятия не имею, – говорит она, делая очередной глоток, и замечает, как Гэби и Антонелла переглядываются, будто знают что-то такое, чего не знает она. Но, конечно же, ничего они не знают. Они ее подруги, и если бы им было что-то известно, то сообщили бы ей об этом. Не так ли?
– На очередную выставку поехал, надо полагать, – значительным тоном говорит Марко и сжимает ее колено. – Ты какая-то не такая, Валентина, – добавляет он серьезнее. – Тео действительно куда-то пропал?
На этот раз в клуб Леонардо Валентина едет на велосипеде. В своем костюме и на таких колесах она выглядит, наверное, весьма необычно, но ей не хочется тратить деньги на такси. Она лавирует между машинами, продолжая думать о том, как Гэби и Антонелла обменялись взглядами. Какое они имеют право строить догадки? Еще на Антонеллу что-то нашло. Насколько помнит Валентина, подруга никогда не встречалась с кем-то одним дольше трех недель. Да и у Гэби страстный роман с женатым мужчиной. Им бы уже пора понять, что из себя представляет Валентина, что она гордится своей независимостью. И все же она сгорает от любопытства. По необъяснимой причине нестерпимо хочется узнать, где сейчас Тео.
Может, он какой-нибудь секретный агент, предполагает она. Нет, это смешно. Где вы видели секретного агента, который пописывает статьи о современном искусстве, а по субботам отправляется к каналу Навильо и прочесывает тамошние антикварные лавки. А что, если он жулик? Это еще более нелепая догадка. Тео – единственный знакомый ей человек, который вовремя платит штрафы за неправильную парковку. Тут ей приходит в голову еще одно возможное объяснение. Валентина вспоминает рассказ одной фотомодели бразильянки о своем отце, который она услышала от нее на Кубе, когда им пришлось пережидать бурю. Как выяснилось, он жил на две семьи, о чем она и ее мать не догадывались и узнали только на его похоронах, когда встретились с другой женой и детьми отца, приехавшими проводить его в последний путь. Что, если Тео ведет двойную жизнь? Вдруг у него есть и жена, и дети, которых он от нее прячет? От этой мысли Валентине становится противно. Она никогда не была собственницей. Она даже готова смириться с тем фактом, что у него может быть другая девушка. Но дети… Почему-то мысль о том, что у Тео, возможно, есть ребенок, ее огорчает. Почему, черт возьми? Когда на Виа Гардуччи Валентина останавливается на светофоре и мимо грохочет трамвай, ее озаряет: причина в том, что эта ситуация напоминает ей о Франческо и его жене. И ребенке, тогда еще не родившемся, который оказался для него важнее их отношений. Когда загорается зеленый, она, в некотором ошеломлении, срывается с места и несется по мокрой улице. С тех пор прошло уже почти десять лет, но рана все еще не зажила.
