Френсис Дэвис - Возлюби соседа своего
Нелл очнулась, дрожа и онемев от страха. Она не могла вздохнуть, сердце ее бешено колотилось. Она была в руках Шеа, его голос звал и успокаивал ее.
Только теперь она смогла вздохнуть.
— Это только сон, — снова и снова повторял его голос. — Это только сон. Теперь все будет в порядке. Все будет хорошо. Это всего лишь сон.
Она осмелилась открыть глаза:
— П-почему ты здесь? Как ты узнал?..
Он пригладил ее волосы и нежно посмотрел на нее:
— Бедная моя… Я услышал, как ты кричишь. Помнишь: у нас одна вентиляция… Снилось что-то ужасное?
Нелл содрогнулась:
— Совершенно ужасное.
— Расскажи мне, если хочешь.
Ей отчаянно захотелось рассказать ему, но не было сил.
— Потом, может быть.
Он прижал ее голову к своей груди. Сердце его билось так же часто, как и ее собственное.
— Ты меня очень напугала. Я думал, на тебя напали. — Он бросил взгляд на собак, все так же спокойно посапывавших в тени Оскара. — Твои стражи не слишком надежны.
— Я знаю они безнадежны. — Она поцеловала его в щеку. Щека была колкой.
Не буду обращать внимания, решила она, хотя было похоже, что он не брился с пятницы. Это снова возродит пререкания, а лежать в его объятиях так уютно и надежно.
— Я решил отращивать бороду, — провозгласил Шеа.
— С чего бы это?
— Ненавижу бритье. Как и все, впрочем. Ты не возражаешь?
Она провела пальцами по его щекам:
— А когда борода вырастет, она будет такая же кудрявая, как поросль на твоей груди?
Он кивнул:
— Тебе бы это понравилось?
— Да, — промурлыкала она, потершись щекой о его грудь. — Знаешь, есть такая французская пословица: «Целовать мужчину без усов — все равно что есть без соли».
— А я знал, что тебе это понравится. — Он в явном восторге поцеловал ее. — Нелл, что с тобой? Ты горькая на вкус! Что такое ты с собой сделала?
— Это мазь. Знаменитое средство твоего друга оказалось для меня страшнейшим аллергеном. У меня ужасная сыпь.
Он потянулся рукой к выключателю.
— Дай-ка я погляжу.
— Не здесь. Я не хочу будить собак. Они сейчас же сорвутся с места. — Она повела его в ванную, включила свет и расстегнула рубашку. — Гляди, что ты сделал со мной. Тебе не стыдно?
Она ждала его реакции. На его лице ничего не отразилось.
Он внимательно осмотрел ее тело, проведя по нему руками до пят:
— Прости, дорогая, но никакой сыпи я не вижу.
Нелл побежала к зеркалу.
— Ты прав, она прошла!
— Теперь ты видишь? Это я излечил тебя. Наложением любящих рук. — Он опять хотел было поцеловать ее, но остановился. — Смой, пожалуйста, эту гадость, чтобы я мог…
— Мог что?
— Провести профилактическое лечение. — Он коснулся губами ее губ. — Давай я помою тебя?
— Ну нет, — засмеялась Нелл, отталкивая его. — Однажды муж одной моей подруги пытался сделать это и ударился о душ так сильно, что потерял сознание. Будь другом, постели нам свежую простыню: прежняя вся в этой гадкой мази.
Смывая с себя мазь под душем, Нелл счастливо напевала. Немного погодя мы серьезно поговорим, утешала себя она. Но не сейчас. Сейчас ей не хватит решимости.
Она застала Шеа уже в свежей постели с бокалом бренди на курчаво-полосатой груди. Вид у него был пиратский.
Нелл переставила бокал на ночной столик. Его свежий загар был теперь медного цвета и оканчивался как раз на том месте груди, где начинались завитки черных волос. Она нежно провела по этой линии пальцами и поцеловала ее.
— Не двигайся, — приказал Шеа. — Я хочу смотреть на тебя. Ты знаешь, что в тебе наиболее выигрышно смотрится?
— Что, милый? — Она поцеловала кончик его носа, который уже начал шелушиться.
— Изящество твоего тела. — Он погладил ее, как гладят кошку.
Она выгнулась под его руками:
— Но это ты делаешь меня такой изящной.
— Ты носишь свою восхитительную кожу так же непринужденно и естественно, как какой-нибудь зверь из джунглей. В тебе собрана вся грация… — Он задумался, подбирая сравнение, а тем временем ласково мял ее попку, — я знаю, это звучит затасканно, но ты похожа…
— На кого я похожа? — уточнила Нелл, взъерошивая ему волосы.
—… На пантеру. Великолепную золотистую пантеру.
— Разве бывают белые пантеры? — Она поцеловала его плечо.
— Ты одна, уникальная.
Он целовал ее шею, и его губы были мягки и нежны, а борода обжигающе-колюча.
Она поняла, что это неожиданное сочетание ощущений ее восхищает.
— Твой секрет — в том, как ты отдаешься, — продолжал он. — Большинство женщин только берут, но ты не такая.
— Мне больше нравится отдаваться тебе. — Она поцеловала колючую щеку.
— Тогда я возьму сначала вот это, — он захватил ладонями ее груди. И не было еще на свете столь податливых пленников. Тепло его рук, как тепло солнца, разлилось по всему ее телу.
— Я так изголодался по тебе, — прошептал он, пожирая губами ее грудь.
Она задрожала от нарастающей волны страсти внутри нее. Тепло его солнца пронизало каждый ее сосуд, каждый краешек ее тела. Еще и еще желая его поцелуев, она схватила руками его голову, притянула к своим губам; ее соски ощутили прикосновение густых курчавых волос его груди, и она застонала от этого ощущения.
Теперь он пожирал губами ее рот, скользя телом по ее телу, посылая ей надежды и обещания того, что главная победа над ней будет одержана впереди.
И, когда она уже готова была попросить пощады, он оставил ее губы и начал целовать шею, плечи, ключицы, вновь и вновь поддерживая в ней пламя неугасимого желания. Он вознес ее на ту высоту страсти, которой она еще не знала. Она отдавала себя так полно и без остатка, что, казалось, не было в ней ни единой клеточки, что не принадлежала ему. Она стала новым существом, полностью его творением. Он был везде — и вне ее тела, и в нем. Она пила его животворящую силу, пока в ней что-то не взорвалось разноцветными огнями, и космос поглотил ее; гудел в ушах космический ветер, кружились и исчезали перед глазами планеты, множились сияющие луны, сгорали метеориты. Ей казалось, она уже умерла.
