Мэг Кэбот - Дело не в размере
– Правильно, – сказал Купер. – Детектив Канаван просил тебя не вмешиваться в расследование убийства Линдси.
– Абсолютно с ним согласна, – кивнула я.
Папа, наблюдавший за нашей беседой с таким же интересом, как и за вчерашним матчем, слегка растерялся.
– Зачем Хизер вмешиваться в расследование убийства этой бедной девочки?
– О, скажем так, ваша дочь имеет тенденцию близко к сердцу принимать жизнь своих подопечных, – объяснил Купер. – И их смерть тоже.
Папа строго посмотрел на меня.
– Теперь, детка, – сказал он, – ты оставишь полиции заботы подобного рода. Ведь ты не хочешь, чтобы тебе причинили вред, правда?
Я перевела взгляд с папы на Купера и обратно. Вдруг меня осенило: я осталась в меньшинстве. Теперь их двое, а я одна. Я взвыла от безнадежности и вышла.
17
Этот город в бетонных скобах,
В нем в одну переплелись наши судьбы.
Я пока что улыбаюсь на злобу.
Городской драчун бросает сквозь зубы
«Ты меня победить попробуй».
«Городской драчун». Автор Хизер УэллсПодарочный киоск, слава богу, работал. Цветы были уже не первой свежести – сегодня утром машина доставки не пришла – дороги завалило так, что я не смогла найти такси и пробиралась к больнице прямо посреди проезжей части, что бы не идти по колено в снегу.
Зато у них были шарики всех цветов и размеров, и баллон с гелием работал, так что я заказала огромный букет надувных шаров. Подумав, я добавила к нему плюшевого мишку с надписью «Выздоравливай скорее», предварительно убедившись, что надпись легко стирается, чтобы Мануэль смог потом подарить его своей девушке или племяннице. Когда даришь игрушки взрослому мужчине, приходится об этом думать.
Я прошла в хирургическое отделение, где лежал мой подопечный, и увидела Мануэля, уже очнувшегося после операции, обмотанного многочисленными трубками и мало что соображающего. В палате было полно народа, женщина, скорее всего, мать Мануэля, крепко спала на стуле у кровати, и рядом с ней дремал Хулио. Два полицейских охраняли вход в палату интенсивной терапии, детектива Канавана нигде видно не было. Наверное, он еще не приехал или уже был и успел уехать.
Еще два человека, явно из полицейского управления, в мокрых по колено брюках, с пенопластовыми стаканчиками кофе в руках стояли, прислонившись к стене. Когда я приблизилась, один из них спросил:
– Канаван так и не смог от него ничего добиться?
– Так, бред какой-то. – У того, что помоложе, галстук был с ярким тропическим рисунком. – Канаван спрашивал, знает ли пострадавший, кто его бил ножом. А парень только стонал.
– Канаван спросил его о ключе?
– Да, только с тем же успехом.
– А о девушке?
– Тоже ничего не ответил.
– Может, пусть его дядя еще раз спросит? – предложил старший, кивнув на дремавшего Хулио. – Вдруг парень захочет поговорить с тем, кого хорошо знает.
– Парень в полной отключке, – сказал его напарник, пожимая плечами. – Мы ничего из него не вытянем.
Оба заметили меня почти одновременно. С гигантским букетом из шариков меня сложно было не заметить. К тому же я откровенно подслушивала.
– Я могу вам чем-то помочь, мисс? – скучным голосом спросил тот, что помоложе.
– Здравствуйте, – ответила я. – Не хотела вам мешать. Могу я видеть Мануэля Хуареса? Я из отдела размещения Нью-Йорк-колледжа, где работает Мануэль. Меня послали узнать, как он себя чувствует.
– У вас есть удостоверение личности? – спросил детектив или кто он там был, который постарше, таким же скучным голосом, как и его коллега.
Пока я рылась в сумке в поисках документа, мне пришлось передать связку шариков тому, что помоложе.
– Симпатичный медвежонок, – сухо заметил он.
– Спасибо, – ответила я. – Мне тоже так показалось.
Они проверили мое удостоверение. Старший отдал его мне и кивнул в сторону палаты, где лежал Мануэль.
– Проходите.
Я взяла шарики и подошла к кровати Мануэля. Все это время он смотрел на меня, не издавая ни звука. Кстати, единственное, что нарушало тишину палаты, было ровное дыхание его дяди и женщины, которую я приняла за его мать. А еще тихое пощелкивание медицинской аппаратуры.
– Привет, Мануэль, – сказала я с улыбкой и показала шарики. – Это тебе от всех, кто работает в Фишер-холле. Надеюсь, ты скоро поправишься. Извини за мишку, пони маю, это немного не в масть, но цветов не было.
Мануэлю удалось выдавить из себя слабую улыбку. Приободрившись, я продолжила:
– Я понимаю, что тебе сейчас не слишком здорово. Mне так жаль, что те парни порезали тебя, Мануэль. Это просто омерзительно.
Мануэль открыл рот, чтобы ответить, но лишь захрипел. Я увидела, что его взгляд направлен на коричневый кувшин на тумбочке. Рядом стояло несколько бумажных стаканчиков.
– Хочешь воды? – спросила я. – Тебе кто-нибудь говорил, что тебе нельзя пить? После некоторых операций пить запрещено.
Мануэль покачал головой. Отпустив шарики, которые тут же взлетели к потолку, я налила воды в стаканчик.
– Вот, держи. – Я протянула стакан Мануэлю.
Он настолько ослаб, что не мог поднять руки, к тому же они утыканы огромным количеством трубок, которые не давали им двигаться. Я поднесла стакан к его губам. Он жадно выпил его.
Когда стакан опустел, Мануэль снова показал глазами на кувшин, я налила второй стакан. Мануэль выпил и его, но уже немного медленнее. Я предложила еще, но Мануэль покачал головой. Теперь он мог говорить.
– Мне так хотелось пить, – сказал он. – Я пытался объяснить это тем парням, – он кивнул на двух детективов в коридоре, – но они меня не поняли. Я не мог говорить, потому что у меня в глотке пересохло. Спасибо.
– Да ладно, без проблем.
– А еще спасибо за то, что ты сделала вчера вечером, – сказал Мануэль.
Он говорил не очень громко, вообще-то, он никогда громко не говорил, даже когда был здоровым, к нему всегда нужно было прислушиваться. Я наклонилась, чтобы не пропустить ни слова.
– Дядя Хулио сказал, что ты спасла мне жизнь.
Я замотала головой.
– Нет. Тебя спасла «скорая помощь». Я просто оказалась в нужном месте в нужное время. Вот и все.
– Что ж, – Мануэль улыбнулся, – к счастью для меня. Но мне никто так и не сказал… мы выиграли?
– Баскетбольный матч? – Я не смогла сдержать смех. – Нет. Продули во втором тайме.
– Это из-за меня, – с болью в голосе сказал Мануэль.
– Совсем не из-за тебя, – снова засмеялась я. – «Анютины глазки» проиграли. Вот и все.
– Это моя вина, – снова повторил Мануэль, его голос дрогнул.
Я прекратила смеяться, вдруг поняв, что он вот-вот заплачет, его припухшие глаза наполнились слезами. Он попытался поднять руку и смахнуть их, но не смог.
