Джулиана Маклейн - Цвет небес
Спустя какое-то время я встала, чтобы размять ноги, и описала круг по комнате, прошлась по коридору, стараясь не наступать на стыки плиток пола. Знаю, ребячество, но мне нужно было отвлечься.
В этом крыле больницы было тихо, и я чувствовала себя безмерно одинокой. Мне хотелось, чтобы Мэтт распахнул двери в конце коридора, подошёл ко мне с улыбкой и сказал, что операция закончилась и теперь всё будет хорошо.
Я прислонилась к стене и посмотрела себе под ноги.
— С тобой всё хорошо? Может, что-то принести?
Я подняла глаза и поняла, что передо мной стоит Питер.
— Нет, спасибо. Всё нормально.
Из динамика раздался голос:
— Прошу внимания. Часы посещений окончены. Посетители могут вернуться завтра в десять утра.
— Не думаю, что к нам это относится, — заметил Питер, прислоняясь плечом к стене. — Нам и здесь хорошо.
Я кивнула.
Ещё одна минута прошла в молчании. Я откинула голову назад и уставилась в потолок, а Питер устало потёр шею.
— Знаешь, — сказал он, — я всегда знал, что между вами есть что-то, чего я никак не мог понять.
Я перевела взгляд на него:
— Что ты имеешь в виду?
Он пожал плечами:
— Когда мы были детьми, вы как-то по-особенному смотрели друг на друга. На меня ты никогда так не смотрела, — он запнулся. — Иногда я видел, как вы вдвоем сидите на пляже, и не осмеливался помешать вам. Я понимал, что не могу вторгаться в ваш разговор, о чем бы вы не беседовали. Иногда я ревновал и злился, а порой…
Он снова замолчал, и я повернулась к нему лицом:
— Порой ты — что?
— Восхищался. Мне хотелось знать, как это — быть с тобой вот так. Мне хотелось стать ближе к тебе, таким как он, но я не знал как. Я радовался, когда он уехал, потому что знал, что пока он рядом, ты всегда будешь с ним, а не со мной.
Я проглотила начавший образовываться в горле ком отчаяния.
— Прости, Питер. Я очень ценила тебя, и до сих пор ценю. Я никогда не хотела причинить тебе боль.
Он опустил глаза.
— Знаю. Частично это и моя вина. Я всегда знал, что если попытаюсь забрать тебя у него, то в итоге проиграю. Я знал, что ты любишь его. Это было ясно как день. И мне правда жаль, что сейчас это всё происходит.
Я на минуту замолчала, пытаясь переварить сказанное.
— Спасибо, Питер.
Из-за угла появился уборщик, подметающий пол широкого коридора. Несколько секунд я наблюдала за ним, а затем снова обратила внимание на Питера.
— Могу я задать тебе вопрос?
— Конечно.
— О чем вы с Мэттом говорили, когда сегодня остались одни?
Питер набрал в легкие воздуха:
— Ну… Сначала он извинился за то, как поступил с нами в школе, когда переметнулся к другим ребятам.
— Когда он в первый раз приехал в Уэллсли, то сказал мне то же самое.
И я знала, что ему потребуется сказать это и Питеру.
— Потом он сказал, что ему жаль быть причиной, по которой ты со мной порвала, и ни он, ни в особенности ты не хотели причинить мне боль. Потом он сказал, что… — Питер заколебался. — Что собирается жениться на тебе.
Я оттолкнулась от стены и удивленно посмотрела на него:
— Он тебе это сказал?
— Да, и я захотел ему врезать. Если бы он не лежал под капельницей, то так бы я и сделал.
Я выдавила из себя улыбку, когда Питер склонил голову и виновато передернул плечами.
Он откашлялся и продолжил.
— Я понял, что именно это он и хотел мне сказать, когда попросил тебя выйти. Я ему сказал, что не удивлен, потому что всегда знал: ты любишь его больше, чем меня.
— Питер… — Я коснулась его плеча, но он поднял руку, показывая, что не хочет моей жалости.
— Я сказал Мэтту, что он должен хорошо к тебе относиться, и если он когда-нибудь причинит тебе боль, то пожалеет об этом. И он согласился.
— Питер… — снова сказала я.
— Нет, Кора. Не надо. Правда. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И всё.
Я обняла его.
— Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив. И знаю, что так и будет. Просто я не думаю, что я — та единственная.
— Это неправда, — прошептал он мне на ухо. — Я могу не быть твоим единственным, но ты всегда была единственной для меня и навсегда ею останешься.
Я закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, и поцеловала его в щеку.
— Значит, только об этом вы говорили? — спросила я, когда мы направились обратно в зал ожидания.
— Нет, — ответил Питер. — Было кое-что ещё.
Я остановилась и взяла его за руку.
— Расскажи мне.
Он снова уставился в пол.
— Мэтт сказал, что если с ним что-то случится, если он не перенесет операцию, то он хочет, чтобы я позаботился о тебе. И вот я здесь. — Он посмотрел мне в глаза. — Я здесь, с тобой, Кора, что бы ни случилось. Но я хочу, чтобы ты знала: я действительно надеюсь, что с Мэттом всё будет в порядке.
Глава 48
Когда двери в операционную наконец открылись, я вся сжалась от страха.
Я быстро встала и следила за каждым шагом хирурга, преодолевающего долгий путь по коридору к нам. Он шел с опущенными глазами, и в тот миг я поняла, что у него нет для нас хороших новостей.
Вся кровь из тела прилила к моей голове. Казалось, я не могла дышать.
— Мне очень жаль, — сказал он. — Мы сделали все, что смогли…
Гордон склонил голову и заплакал, а Питер обнял меня и прошептал:
— Мне так жаль, Кора. Мне так жаль.
Жизнь
Глава 49
Софи
Я сидела за столом напротив матери и полностью понимала, что она тогда чувствовала. Я сама пережила это год назад в нью-йоркской больнице. В тот день произошел мой личный конец света. Та боль превышала любую, какую только может испытать человек.
— Мне жаль, мама. Я ничего об этом не знала. Почему ты не рассказывала мне?
— Потому что я твоя мать, и не могла так говорить о мужчине, который не был твоим отцом.
Я разглядывала маму в вечерних сумерках, и на меня внезапно снизошло чувство покоя.
— Потому что Мэтт и был моим настоящим отцом?
Мама вытащила из коробки салфетку и высморкалась.
— Да.
Мы долго сидели, не говоря ни слова, пока я ждала, что мама справится с вновь ожившим горем.
Я встала, прошла к буфету и осматривала полки, пока не нашла бутылку бренди. Налила нам обеим по рюмке и снова села.
— Значит, ты вышла замуж за папу, когда… — я замялась, — когда умер мой настоящий отец.
Она поднесла хрустальную рюмку к губам, поболтала янтарную жидкость и медленно пригубила.
— После операции, — пояснила она, — Питер постоянно находился рядом со мной. Он не вынуждал меня вернуться к нему, а просто успокаивал, подставлял дружеское плечо. Он знал, как я относилась к Мэтту. Мог не совсем понимать глубину моих чувств, но знал, насколько они искренны. Было нелегко, но после Рождества я вернулась в Уэллсли: намеревалась окончить год и получить диплом. Но когда в январе начались занятия, меня стало тошнить по утрам, и я сразу же поняла, что беременна.
