Энн Стюарт - Под покровом ночи
Кэссиди ощетинилась.
— Что вы имеете в виду? — процедила она. Тьернан был уже слишком близко и явно не собирался идти на попятный. Между ними оставалось уже меньше шага…
Тьернан взял её руку в свою и, прежде чем Кэссиди успела сообразить, что он задумал, снова прижал к своей ширинке. И вновь она ощутила, как внутри пульсирует могучий бугор.
— Я хочу вас, Кэссиди. И вы это знаете. Я хочу вас не меньше, чем вы сами хотите меня.
— Я вовсе не…
Но Тьернан не отпускал её. Он по-прежнему держал её руку, крепко прижимая её к себе, заставляя растирать свое восставшее мужское естество.
— Не бойтесь опасности, Кэссиди, — жарко зашептал он. — Внушите себе, что вам представился единственный в жизни шанс переспать с серийным убийцей. Только внушите себе, что идете на этот шаг ради своего любимого и обожаемого папочки. Внушайте себе все, кроме правды.
— А в чем заключается правда? — не удержалась Кэссиди.
— Правда в том, что вас тянет ко мне так же, как и меня к вам. Какая-то неведомая темная часть вашей натуры безудержно стремится ко мне, требует меня, сохнет по мне. И она получит меня. Как и вы сами.
Второй рукой Ричард обнял Кэссиди за шею и привлек к себе; тела их соприкоснулись, бурно, болезненно, и она уже чреслами ощутила, насколько он возбужден. Кожа его пылала огнем и, когда в следующее мгновение губы их слились в страстном, опустошающем поцелуе, Кэссиди едва не закричала. Плотно прижавшись спиной к двери, она вся, трепеща, дрожа и цепенея от страха и головокружительного восторга, отдавалась этому безумному поцелую. Объятия Тьернана смыкались все теснее, и Кэссиди казалось, что её ребра уже болезненно трещат. Ноги её подкашивались, и Кэссиди пыталась сказать себе, что это от холода, страха и боли, но в глубине души понимала, что это неправда. Она обмирала от страха. Кэссиди знала: отдавшись Тьернану, она погибнет. Ему даже не придется её убивать — она просто прекратит свое земное существование, и мысль эта повергала её в ужас.
Охваченная паникой, она резко оттолкнула его, и в следующее мгновение Ричард отпустил её и отступил на шаг.
— Все-таки передумали? — спросил он с обманчивой любезностью в голосе.
На мгновение Кэссиди зажмурилась, не в силах смотреть в его насмешливые глаза. Боже, что он за человек? Нет, он не человек, а монстр! Только настоящее чудовище могло ещё секунду назад с такой страстью целовать её, вожделеть её, а уже в следующее мгновение отступаться от задуманного и как ни в чем ни бывало дразнить её. Кэссиди содрогнулась и открыла глаза.
— А что, можно? — пролепетала она.
— Разумеется, — пожал плечами Тьернан. — Каждая женщина имеет на это право.
— Вы настоящий джентльмен, — неожиданно для себя сказала Кэссиди.
— Стараюсь.
— А что вы будете делать, если я сейчас вернусь в свою спальню?
На мгновение Тьернан задумался. Вид у него был невозмутимый и безмятежный.
— Лягу спать, — сказал он. — К сожалению, один.
— А завтра?
— Завтра будет точно таким же, как всегда. Буду слоняться по квартире, читать детективы и время от времени отвечать на вопросы вашего отца. Не слишком яркое и интересное существование, но я люблю тишину и покой. Хотя в недалеком будущем это мне будет обеспечено с лихвой.
— А как вы поступите со мной?
— С вами? — переспросил Тьернан. — А почему я должен как-то с вами поступать?
— Вы оставите меня в покое?
Ричард улыбнулся настолько тепло и искренне, что без труда очаровал бы даже гремучую змею.
— Только не в этой жизни.
* * *Кэссиди замерзла, и он это прекрасно видел. Хотя мурашки, бежавшие по её соблазнительному и роскошному телу, вполне могли зародиться от страха или — что ещё более вероятно — от гнева и разочарования.
Гнев этот и притягивал Тьернана к ней. Как бы ни пытался он запугать, унизить или сокрушить её, всякий раз Кэссиди поднималась на ноги и обрушивалась на него с яростью тигрицы, защищающей свое потомство. Она блестяще выдержала все испытания, которым он её подверг, и Тьернан впервые позволил себе дать волю чувствам. Точнее — одному чувству, Надежды.
Да, Кэссиди оказалась именно той женщиной, которую он искал. Способной очертя голову кидаться в любую сечу и биться до последней капли крови. Если, конечно, было за что. Теперь ему оставалось одно: привязать её к себе крепчайшими узами. Впрочем, это было несложно.
Ему отчаянно хотелось затащить Кэссиди в свою постель, тем более, что и сама женщина так мечтала об этом. Тьернан мечтал разместиться между её прекрасными длинными ногами и подарить ей счастье, о котором Кэссиди не смела и мечтать. Он хотел, чтобы она испытывала оргазм за оргазмом, настолько бурные и всесокрушающие, чтобы у неё перехватило дух и не осталось никаких желаний, кроме одного: отныне и впредь слепо повиноваться ему.
— Итак, милая Кэссиди, каков будет ваш ответ? — вкрадчиво осведомился он, снова привлекая её к себе. — Да или нет? — Он поднял руку и прикоснулся к её лифчику. Ага, застежка спереди. Очень предусмотрительно. Он осторожно потрогал застежку. — Или хотите, чтобы я выразился яснее? Сейчас или потом?
И вновь по коже Кэссиди пробежал холодок; Тьернан почувствовал, как забилось её сердце, увидел, как трепетно вздымаются её пышные груди, как набухают соски, коричневатые ореолы которых были лишь слегка прикрыты узорчатыми кружевами. Внезапно стало ясно: все, игра закончилась. Кэссиди стояла перед ним вся дрожа, покорная, готовая ему отдаваться, и ему оставалось только протянуть руку, привлечь её к себе и утешить. Нашептывать на ухо нежные, успокаивающие слова, ласкать и гладить нежную трепещущую плоть, пока Кэссиди не потянется к нему сама, разгоряченная, ждущая и зовущая.
Но на все это у него не оставалось времени. Оно стремительно истекало, а с ним подобно шагреневой коже сокращалась и его жизнь. Некогда было сочувствовать, понимать и шептать нежные слова. Позволь он себе расслабиться хоть на минуту, и все, чего он добивался, вмиг окажется под угрозой.
В огромных глазах Кэссиди блестели непролитые слезы злости, обиды и тысячи других чувств, но Тьернан понял, что она совершенно не догадывается об истинных причинах такого его поведения. Но и расплакаться перед ним она ни за что бы себе не позволила.
Тьернана так и подмывало обнять её, покрыть лицо поцелуями, осушить языком её слезы. Ему даже хотелось, чтобы Кэссиди заплакала. И он принял окончательное решение.
Он опустил руку и отступил на шаг. Хорошо еще, что темнота скрывала его лицо, что Кэссиди не заметила, как дрожит он сам. Не мог он овладеть ею. Не сейчас. Сперва ему нужно научиться лучше держать себя руках. Предайся они любви с Кэссиди сейчас, когда с него слетела защитная броня, пусть даже и ненадолго, все его столь тщательно разработанные планы вмиг растаяли бы в воздухе. А последствия были бы настолько пагубными и непредсказуемыми, что он не посмел даже подумать об этом.
