Маргарет Каллагэн - Грани доверия
— Я отдавал должное. — Резкая боль пронзила его изнутри. — Билли отвечала за реконструкцию. Я едва ли мог вмешиваться. Кроме того, она красивее меня, — добавил он, стараясь казаться непринужденным, что ему не удалось. — И гораздо фотогеничнее.
— В прошлом, Трэвис, — холодно подчеркнула Клео, — так как она больше не работает на Гиддингсов.
— В настоящем, Клео, так же холодно добавил он, переводя взгляд с матери на дочь. — Хоть она и бывший работник, но нельзя отрицать ее привлекательности.
— В некотором роде, возможно, — сухо согласилась Клео. — Но лично я всегда находила ее простоватой. Она слишком высокая и настоящий сорванец.
Он бросил салфетку рядом с тарелкой, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— Я что-то не припоминаю, чтобы ты встречалась с Билли настолько часто, чтобы составить о ней мнение, — сказал он как бы в размышлении. Трэвис нарывался на скандал, он знал это, но злобные замечания Клео его задели.
— Давай, давай, защищай ее. Полудикая девчонка. Невелика заслуга лазить по деревьям в чужом саду. Твоем саду. Я была там, помнишь?
— Однажды, — признал он. — Продолжай в том же духе. И после первой же встречи ты готова немедленно осудить Билли?
— Почему бы и нет? Да и на работу она одевалась едва ли лучше…
— Но ты никогда не встречалась с ней на работе, — мягко уточнил он.
— Ошибаешься. Просто тебя не было. Я случайно забегала один или два раза. Удивляюсь, что сверхнезаменимая Тейлор не упомянула об этом.
— Но я больше удивлен, что не упомянула об этом ты, — не унимался Трэвис, постепенно выходя из себя.
— Ладно, мне тогда это не казалось важным. А так как тебя там не было, я отменила ленч.
— И сознательно забыла упомянуть об этом позднее?
Лицо Клео помрачнело.
— Что это, Трэвис? Я совершила преступление? Да, я не упомянула о том, что забегала, потому что забыла. Это просто выскочило у меня из головы. Удовлетворен?
— А если нет?
— Еще вина, Трэвис? — Смягчающий тон Джона Россингтона разрядил напряженную обстановку.
Еще вина. Какая заманчивая мысль! Но нет, лучше не надо. Коньяк развяжет язык, и одному Богу известно, что может с него сорваться. Кроме того, было что-то еще, что тяготило его. Через полчаса, когда эта уютная семейная группа распадется, ему предстоит подняться с Клео наверх и лечь в огромную кровать с атласным покрывалом, которая предназначена разве что для медового месяца. И Клео будет ждать его действий, исполнения обязанностей. Как от настоящего жеребца, мрачно подумал он. О Господи! Какая ерунда.
Он перевел взгляд с полувызывающего, полуобиженного лица Клео на обеспокоенное лицо ее отца, его добрые серые глаза, исполненные молчаливого страдания. Неожиданно для себя Трэвис понял, что этот человек, возможно, болен. Он покачал головой.
— Спасибо, Джон, не надо. Уже поздно, я ограничусь кофе.
— Но, дорогой, я заказала шампанское, — возразила Клео уже в номере.
— Прекрасно. Ты и выпьешь его. — Он отвернулся, ослабил галстук и бросил пиджак на спинку ближайшего стула.
— Но я не понимаю, мы же не собираемся ехать домой. В этом был весь смысл — остаться здесь, Трэвис. Мы одни. Только ты и я. И я соскучилась по тебе. — Она приглушила голос, выражение ее лица стало смущенным, когда она остановилась прямо перед ним. Трэвис не отреагировал. Тогда она приблизилась к нему и стала медленно водить руками по тугим мускулам живота, по мощному торсу. Ее большие пальцы ласкали его твердые соски. — Дорогой, я соскучилась по тебе, — хрипло повторила Клео, приподнимая лицо и раздвигая губы в молчаливом приглашении к поцелую.
Трэвис сдержал стон. Ему мучительно хотелось выпить и в то же время необходимо было оставаться трезвым. Одинаково плохо… быть зажатым намертво между молотом и наковальней.
Он глубоко вздохнул.
— Душенька, я тоже соскучился по тебе. Но на работе была дьявольски тяжелая неделя, я издерган. Пойдем спать… спать, — поспешно уточнил он. — А утром…
— Спать? Ох, я понимаю. — Лицо Клео сжалось. Она грубо оттолкнула его. — Ты все еще сердишься. Почему, Трэвис, почему ты не веришь мне?
— Позволь лишь сказать, что я нахожу твою память слишком избирательной, чтобы проглотить это.
— Избирательной? Не будь смешон. Я говорила тебе, что просто забыла. Это неважно для меня.
— Но не для меня.
— Не понимаю почему.
— Нет?
Обстановка накалилась. Два сердитых глаза сверлили его. Он устал, слишком устал, чтобы спорить. Кроме того, это бессмысленное препирательство могло бы продолжаться всю ночь. Взгляни на это трезво, уговаривал он себя, ты лишь ищешь зацепку, провоцируя ссору, чтобы оттянуть неизбежное. Мужчина ты или мышь? — вскользь подумал Трэвис, и сухая улыбка тронула его губы.
Глядя на него, Клео смягчилась.
— Дорогой. — Она снова приникла к нему. — Что мы делаем? — Взяв в руки его голову, она наклонила ее к своей.
Ее губы сомкнулись с его губами, и Трэвис застонал — частично от потребности, частично от отвращения. Он мог бы овладеть ею довольно легко — достаточно было подхватить ее и положить на широкое пространство постели, потому что Клео — тигр в постели — сделала бы остальное. Наверное, с нею даже самый несостоятельный мужчина оказался бы на высоте. Сколько же мужчин у нее было? — спрашивал он себя вскользь, ненавидя себя за эти мысли, за двойной стандарт мыслей. Девственная женщина ценится на вес золота, вспомнил он. А вот Билли… Билли отвергла его. Достигнув того состояния, когда это почти невозможно сделать, она все же отвергла его. А сколько мужчин было у нее? — хотелось ему знать. И почему мысль о Билли в объятиях другого мужчины наполняет его ненавистью и злостью?
Нежные проворные пальцы двигались по его телу, вытягивая рубашку из-под пояса брюк, мимолетно прикасаясь к его мужской плоти. Он был возбужден, но хотел сохранить контроль над собой. Слыша приглушенные стоны восхищения Клео, он знал, что ведет проигранное сражение. Нет, он должен определиться: Клео или Билли. Он не может заниматься любовью с одной, думая в это время о другой. Это было бы приятным облегчением для тела, но пыткой для души.
Борьба между тем накалялась. Властная физическая потребность начинала одерживать верх. Клео расстегнула пуговицы на его рубашке, обнажив грудь. Ее пальцы прочесывали темную массу волос на груди, раздражали кончики сосков. Трэвис не реагировал, просто молча принимал привычные прикосновения женщины. Как легко уступить. Клео ничего не заметит, уговаривал он себя. Она горячая женщина и слишком телесная, чтобы почувствовать какие-то нюансы его душевного состояния. И он нуждается в ней сейчас. Но в Билли, однако, нуждается больше. Билли…
