Вари Макфарлейн - Любовь как сон
И теперь ему тоже стало страшно. Настал кризис, и, судя по всему, у них было слишком мало общего, чтобы договориться и преодолеть трудности.
Возможно ли примирение? Не надо, Джеймс. Старайся об этом не думать.
Он уставился на фотографию полуголого Финна, который опирался на мотоцикл, перекинув через плечо грязную ветошь. Мешковатые джинсы, пятно машинного масла на щеке. «Моя жизненная философия? Я хочу жить так, чтобы все говорили: “Ух ты!”»
Глядя на этого красивого парня, Джеймс почувствовал, как в голове у него возникает неприятный вопрос.
Каким образом он влюбился в женщину, которая ему совсем не нравилась?
36
– Тук-тук, вы одеты, доктор Алесси?
– Сейчас, Патрик, – сказала Анна, думая: «Пожалуйста, только не представляй меня нагишом».
Она в последний раз посмотрела в заляпанное зеркало, пригладила волосы и расправила ткань на животе. Анна надеялась не снимать пальто как можно дольше. Пока не выпьет. Декольте было не особенно глубокое, но платье облегало гораздо сильнее, чем она привыкла.
Она не любила ходить по магазинам и откладывала до последней минуты, а потом разом выбросила двести фунтов и решила проблему, что надеть на открытие выставки.
– Виктория пойдет с нами, – сказал Патрик тоном, намекавшим, что шеф находится где-то в пределах слышимости.
– Прекрасно. Я готова, – объявила Анна, открывая дверь. Виктория, мрачно маячившая за спиной Патрика, заметно умерила его восторги по поводу ее внешности.
Виктория Чаллис была не только грозной главой факультета. Она еще и выглядела соответственно. Пяти футов ростом, с седыми волосами, которые переходили в настоящие бакенбарды. Чтобы уж точно избежать обвинений в излишней женственности, Виктория носила брюки, мужскую сорочку и галстук. Анна восхитилась бы ее великолепным презрением к общепринятым правилам моды, если бы Виктория не вселяла в окружающих такой ужас.
Оставалось предположить, что Виктория предпочитает женщин, но на математическом факультете работал ее муж Фрэнк, с которым она прожила тридцать лет. «В семье Виктория больше похожа на мужа», – как-то сострил коллега.
От университета до музея было недалеко, но прогулка показалась гораздо продолжительнее, поскольку Виктория засыпала Анну вопросами о выставке, задавая их довольно-таки угрожающим тоном, хотя на любой вопрос Анна могла ответить.
Она отлично знала Феодору. Анна могла бы рассказывать о ней, даже стоя на голове. И все-таки Патрик беспокоился – вдруг она не справится? Он постоянно отвлекал Викторию, влезая с репликами вроде: «Ты, Анна, сказала, что Джон Герберт пришел в восторг от твоей работы?» – причем самым неуклюжим образом.
Виктория постепенно накалялась и наконец рявкнула:
– У нее еще не отнялся язык, доктор Прайс!
Разговаривать с Викторией было все равно что отворять заслонку доменной печи. И в тот момент, когда они сдавали пальто в гардероб Британского музея, Анна совсем забыла о своем решении остаться в верхней одежде.
Патрик открыто вылупился на нее, когда она сняла пальто. Анна тут же пожалела о своем выборе. Она лелеяла платонические отношения с Патриком и не хотела нарушать их, чересчур ярко подтверждая тот факт, что она все-таки женщина.
– Анна, извини меня, но ты выглядишь сенсационно! – воскликнул Патрик.
Виктория закатила глаза.
Анна порадовалась, что на выставке были и другие, гораздо более сенсационные объекты. Главный зал Британского музея вечером выглядел впечатляюще. Стены расположенного в центре круглого зала библиотеки были освещены по периметру кольцом ярких белых огней и увешаны вертикальными баннерами, объявлявшими о выставке. Над головой, в стекла сводчатого потолка, заглядывало темное небо, нарезанное на восьмиугольники. Анна почувствовала душевный подъем и прилив радостного волнения.
Гул разговоров эхом отражался от каменных стен, официанты разносили бокалы с шампанским и какие-то закуски на шпажках, каталоги красовались на стойках, а в зале были обозначены места для скачивания официального приложения, туда-сюда бродили экскурсионные группы… Эгги сказала бы: «О боже мой!» Все собрались здесь ради Феодоры. Анна подумала: наверное, это сродни ощущению, когда твои дети получают диплом или вступают в брак.
Она сделала глубокий вдох и попыталась последовать совету отца, данному ей много лет назад: не теряй голову, наслаждайся минутой тишины, стоя посреди толпы. Очень полезный навык, если живешь с Джуди и Эгги. Сосредоточенно дыша, Анна во второй раз с той минуты, как оказалась в переполненном зале, ощутила на себе чей-то взгляд – и увидела Джеймса Фрейзера. Он смотрел на нее удивленно и с любопытством. Анна подумала: «Держу пари, он думает, что шикарное платье на мне – это юмористический контраст. Как фотография собаки, играющей в покер». Она приветственно кивнула, и Джеймс поднял свой бокал.
– Доктор Алесси, добро пожаловать! А царица гордилась бы нами, как по-вашему?
Анна повернулась и увидела добродушно подмигивавшего Джона Герберта.
– Это лучший день в моей жизни, Джон, – не удержавшись, заявила она.
– Тогда, может быть, расскажем всем, какую удивительную работу вы проделали? – предложил он.
После кружения по залу, болтовни, своевременной лести корпоративным спонсорам, общения с журналистами и речи директора музея Анна чувствовала себя пьяной от радости и невероятно гордой.
Кто-то похлопал ее по плечу. За спиной стоял Паркер. Интересная рубашка… и вдобавок увешанная колокольчиками?..
– Ну, как вам приложение?
– Просто потрясающе, – ответила Анна. – Спасибо.
После сокрушительной критики, обрушенной на «Парлэ», Анна думала, что она – единственный человек, который всплакнул, просматривая клипы с участием актеров. Она боялась, что Феодору сыграют плохо, но актриса – женщина с орлиным носом, величественными манерами и глазами цвета кофейных зерен – имела прямо-таки пугающее сходство с императрицей.
– Костюмы я им сам собирал, – похвалился Патрик.
Анна улыбнулась:
– Отличная работа.
– Значит, вы теперь наконец можете встречаться открыто? – спросил Патрик.
– Что?
– Да ладно, – понизив голос, сказал он. – Я вас видел. Я все знаю.
– Вы меня видели?..
– С Джеймсом. В театре. Я знаю, что вы… ну, это…
Паркер скорчил рожу и сделал совершенно неприличный жест.
Тут между ними возник страшно взволнованный Джеймс. Он посмотрел на Паркера, перевел взгляд на озадаченное лицо Анны…
– О господи… Паркер, что ты наделал?
– Я просто говорю, что вам с Анной больше незачем таиться. Джеймс сказал, что вы не смешиваете работу с личной жизнью, ну а теперь-то можно развлекаться. Типа, опа-опа… – Паркер изобразил нечто вроде танца, вихляя задом.
