Сьюзен Филлипс - Леди, будьте паинькой
— Он дважды промахнулся. Неплохо поиграли.
— Клянусь, что прикончу этого сукина сына Бодина, дай только до него добраться. Будь я на твоем месте, давно бы уже натравил на него адвокатов.
Эмма мигом сообразила, что он имел в виду отнюдь не Теда.
— Я сам все улажу, — отозвался Кенни.
— До «Мастерз» осталась какая-то неделя! Всякий хоть сколько-нибудь приличный игрок рвется в Огасту, один Кенни Тревелер сидит дома! Нельзя допустить, чтобы Бодену это сошло с рук! Все, что от тебя требуется, — позвонить Кросли. Он лучший адвокат штата и сказал мне…
— Я ведь просил тебя не лезть в это дело, верно? — холодно процедил Кенни.
Уоррен немедленно завял и плотно сжал губы. Эмма почти ощутила, как он внутренне съежился. Тори раскинулась на банкетке.
— Умираю от голода. Если мы немедленно не сядем за стол, я звоню в ресторан и заказываю пиццу.
Словно услышав ее слова, в дверях появилась горничная с большим подносом, уставленным салатницами. Шелби поднялась и принялась рассаживать гостей. Не успел Кенни шагнуть к столу, как Питер жалобно захныкал и протянул к нему ручонки.
— Оставь его, — отмахнулся Уоррен. — Только зря балуешь.
— Для чего и существуют старшие братья, верно, Пети? — улыбнулся Кенни, поднимая мальчика.
— Невозможно избаловать ребенка, лишний раз взяв его на руки. Зря ты, Уоррен, — упрекнула мужа Шелби. — Сколько раз твердить, что я не похожа на твою первую жену и Питер не вырастет никчемным и ленивым, как Кенни, так что нечего тревожиться. Кроме того, во всех книжках по воспитанию говорится, что, если не удовлетворять их насущные потребности в детстве, придется дорого заплатить в отрочестве.
Уоррен с некоторым раздражением, не скрывавшим, однако, нежности к чересчур молодой жене, возразил:
— Думаю, что знаю о воспитании детей немного больше, чем ты, дорогая.
— Это видно по результатам, — огрызнулась она.
— Не в бровь, а в глаз, старина, — язвительно поддакнул Кенни, устраивая Питера поудобнее.
Горничная поставила пять тарелок дорогого фарфора с салатом из латука, кусочков авокадо и ломтиков спелой груши, посыпанных тертым сытом горгонцола. Шелби отобрала сына у Кенни и попыталась усадить на высокий стульчик, но малыш принялся вертеться, поэтому Кенни снова взял его на колени и, стряхнув сыр с груши, протянул ломтик Питеру. Тот немедленно принялся мусолить грушу, а Кенни приступил к салату, не обращая внимания на сыпавшиеся ему на брюки крошки.
Шелби донимала Эмму расспросами о ее великосветских связях, знакомствах и родственниках, о королевский семье, но тут в разговор влезла Тори с рассказом о путешествии по Европе, предпринятом вместе с мачехой несколько лет назад. Обе наперебой выкладывали занятные истории и, похоже, на некоторое время забыли о смертельной вражде.
За салатом последовали седло ягненка с душистыми травами и жареный картофель. Кенни с отцом принялись обсуждать программное обеспечение, разрабатываемое «ТКС», и Эмма заметила, что Уоррен старается использовать самые простые термины, словно Кенни не вполне понимает, о чем идет речь, хотя тот, казалось, не испытывал ни малейших затруднений.
Шелби перегнулась через Эмму, чтобы вытереть подбородок Питеру.
— Не понимаю, почему ты не выносишь Декса, Тори. Все от него в восторге.
— Кроме меня, — бросил Кенни.
Тори послала ему благодарный взгляд.
Уоррен бросил на тарелку только что намазанную маслом булочку. Пусть он не знал, как вести себя с сыном, но когда речь шла о дочери, мгновенно преображался. И сейчас перед ней предстал собранный, волевой, непреклонный человек, зримое воплощение понятия «удачливый бизнесмен».
— Твои чувства в данной ситуации не имеют никакого значения. Два раза я позволил тебе выйти замуж по твоему выбору, а теперь пора постараться ради семьи. Декс — порядочный человек, не та шваль, с которой ты имеешь привычку связываться. И притом на редкость способный специалист, который поможет удержать «ТКС» на плаву.
— Я не выйду за Декстера О’Коннора только для того, чтобы ты смог заполучить очередного вундеркинда — электронное чудо.
— В таком случае придется содержать страусовую ферму самостоятельно, принцесса, потому что больше я пальцем о палец не ударю.
Что-то в голосе Уоррена убедило Эмму: тот не шутит. И кажется, Тори тоже это поняла. Хотя Уоррен любил дочь, терпению его, как видно, пришел конец. К сожалению, Тори и Эмма попали в одинаково неприятное положение. Трудно не посочувствовать Тори, но что, если Уоррен делает дочери огромное одолжение, заставляя ее встать наконец на ноги и начать самостоятельную жизнь?
Тори, похоже, решила замять неприятную тему и временно отступить. Пригубив вина, она обратилась к Эмме:
— Итак, вы с Кенни завтра едете в Остин?
— Не уверена, — пробормотала Эмма, старательно избегая смотреть на Кенни.
Тори мгновенно сообразила, что между братом и англичанкой не все ладно.
— Что-то случилось? — полюбопытствовала она.
— О чем вы?
— Оба вы как-то странно себя ведете сегодня. Слишком официально держитесь, словно один из вас видеть другого не может, хотя не пойму, кто именно.
— Я, — произнес Кенни. Вилка Тори замерла в воздухе.
— А что она сделала?
— Не хочу позорить ее, упоминая об этом вслух, — коротко ответил Кенни, отодвигая тарелку подальше от Питера.
— Так, это уже серьезно. Может, вы просветите нас, леди Эмма?
— Небольшая размолвка. Вернее, недоразумение, в котором виновата я.
— Небольшая? Скорее, огромная, — усмехнулась Шелби. — Кенни трудно вывести из себя.
— Неужели?
Эмма судорожно-тыкана вилкой в мясо. Обида и тоскливо-сосущее чувство, которому не было названия, заставили ее забыть о прославленной британской сдержанности.
— А по-моему, он возненавидел меня с первого взгляда и даже не трудился это скрывать.
— Ничего подобного! — взорвался Кенни.
— Так оно и было.
Окружающие с недоумением уставились на нее, но сознание несправедливости так больно ранило, что Эмме было уже все равно.
— Вы постоянно ныли и жаловались, не соизволили даже чемодан у меня взять, все время выказывали недовольство тем, как я держу зонтик, хожу и говорю. Считаете меня слишком консервативной и даже мужчиной в юбке. Отказались принять извинения по самому ничтожному поводу, из-за обычного недопонимания. Вам даже не нравится, как я танцую!
— Вы все время пытаетесь вести!
— А кто установил правило, что только мужчинам полагается вести в танце?
Остальные молча слушали перепалку, только Питер смеялся и пускал пузыри. Эмма наконец пришла в себя, с ужасом огляделась и, покраснев от стыда, отложила вилку.
