Я буду держать тебя (СИ) - Торен Эйлин

— Охранять собрался? – всхлипнула она, снова погладив крестик.

— Да, да! А крестик не отдам, – он говорил ерунду, но так грозно.

— А я тебе тогда пальто не отдам… – шепнула она, устраивая ладони на широкой груди.

— Что? – не понял Денис, теряя запал суровости и решительности.

— Ну или… надо в химчистку отнести, а то оно всё в слезах и соплях, – прошептала Ада. — Но и зачем тебе пальто в Калифорнии твоей?

— Чё? – он помотал головой, упрямо. — Я остаюсь, я никуда не поеду. Я говорю. Без тебя точно не поеду. Я тогда хотел сказать “поехали со мной”, но ты…

— Я даже не могу развестись, потому что… – последнее, что она могла бы сказать, пустой довод, упрямый скорее. Глупый.

Денис напрягся всем телом.

Ида ничего не слышала из того, что случилось между Сорокиным и Зарецким – её оглушило непониманием, как такое с ней могло случится, что Паша, её Пашка, родной, любимый, так с ней хотел поступить… а потом она оказалась в руках Сорокина и отпустило. Словно лавиной сошло, снесло все стены, за которыми она пряталась. Пыталась. Безуспешно.

— Это я исправлю, – обрубил, прижимая к себе.

Только в его руках можно спрятаться?

— Ебать… это снег? – выдохнул Дэн.

Аделаида глянула в окно.

— Зацени, снег, бля в мае, это я удачно вернулся, да? Зимой не дождался, а тут…  – Сорока ухмыльнулся, слегка тряхнул женщину в своих руках, — как говорят? Никуда теперь тебе не деться, понимаешь? Мне там сверху снега насыпали в конце весны, где моё пальто?

И Сорокин встал с ней на руках.

— И нах коврик, у меня правда в квартире нет ничего кроме кухни и кровати, но уж лучше твоей, точно, – он болтал, заворачивая её в своё пальто, а Ида стояла и давилась счастливыми слезами, глядя на него. — Это было первое, что купил. Я ещё, когда улетал, в квартиру вложился, на стадии котлована, прикинь. Вернулся, а тут оказывается можно не у кого-то кантоваться, а у себя. Ада?

Денис застыл, всматриваясь в неё. Он осознал, что снова жмёт, снова напирает. Ничем не лучше мужа её, долбака.

Как не убил… правда же, как у Сороки получилось не прибить его и даже не покалечить. Но ей бы плохо было, да? И сейчас – ему надо было, чтобы она согласилась.

— Мне тоже было очень плохо без тебя…

Из квартиры он её вынес. Закрыл дверь, утаскивая Аделаиду с собой. И лишь невероятно жалея, что не сделал это тогда второго января… только сейчас точно знал, что теперь никуда её не отпустит.

Это знала и Ада, когда Денис вынес её из подъезда, поставил возле машины и уставился в небо, а она обняла его, чувствуя себя счастливой.

Он обнял её в ответ.

“Я буду держать тебя… даже, когда не смогу стоять!”

эпилог

Денис

— Здравствуйте, Денис, – улыбнулась журналистка. — Спасибо, что согласились поговорить с нами и ответить на вопросы.

— Это не я, это агент, – небрежно отозвался Сорокин.

Девушка смущённо улыбнулась, глянула в свои записи.

— Давайте обозначим границы нашей беседы, – она сделала паузу, но он не отреагировал и она продолжила, — тут сказано, что нельзя задавать вопросы о вашей семье…

— О родителях – не стоит, да я просто не отвечу, – пожал плечами, — а о жене и дочке можно.

— Спасибо.

— А за это жене спасибо, вы же и с ней будете говорить?

— Да, мы бы хотели узнать о жизни основного состава сборной и особенно легионеров НХЛ среди них, поэтому… нам интересны все стороны жизни игроков, проблемы, с которыми они сталкиваются, и конечно о том, как всё это проживают члены семей хоккеистов, – ему стало немного жалко журналистку. Она явно боялась его, заикалась и смущалась. Но какое ему дело?

— Ок, валяйте, – лишь едва повёл головой Сорокин.

— Тогда… – она сделала жест для начала съемки, — приступим.

Сорокин ненавидел это – говорить с журналистами, улыбаться, пусть и умел красиво рисануться, но кто сказал, что ему должно это нравится?

— В этом сезоне у вас много штрафных минут. Вы играете жёсткую игру, и… – прочитала очередной вопрос интервьюер.

— Я играю в хоккей, это жёсткая игра, – отозвался Денис. — Самая жёсткая командная игра из существующих. Это вам не по траве бегать. Лёд сам по себе опасен. Можно убиться об него и не особо стараясь, разве нет? А теперь подумайте о чуваках внутри ограниченного пространства бортов “коробки”, скорость и динамика такие, что можно самого себя покалечить, не говоря о тех, кто с тобой. А теперь вспомните, что у нас на ногах коньки. В руках у нас, мать их, клюшки, которыми можно не только покалечить, ну и, чем шайбы не снаряды? Знаете с какой скоростью снаряд, выпущенный из пращи летит?

— Нет, – честно призналась девица.

— Больше сотки метров в секунду, а шайбу можно запульнуть примерно в пятьдесят. И то и другое может быть смертельным, – улыбнулся Денис. — Хоккей жёсткая игра и да, я играю так, как игра того просит.

— Ваша дочь тоже играет в хоккей? – поинтересовалась журналистка.

— Да.

— Вы не переживаете за неё?

— Нет.

— Ваша жена бывшая фигуристка, а сейчас тренер по фигурному катанию и ещё очень известный постановщик?

— Да, – усмехнулся Денис.

Всегда шутил, что Аделаида вся из себя крутышка с таким списком всего про неё. У него в разы меньше.

Как-то на арене сидели, обедали между тренировками, так к ней парнишка подскочил с просьбой собрать программу ему. Даже Сороки не испугался, а надо бы – у Дэна забрало опускалось, когда к его кошечке лезли.

— Я подумаю, – вежливая и милая Аделаида, а за ней пышущий дымом и огнём драконище.

— Ты чемпиона будущего заикой чуть не оставил, – ткнула в укор крошка его, когда фигурист свалил.

— А ты прям – не слишком ли милая вся из себя? Тебе меня уже мало?

— Я тебе замену на будущее ищу, – повела бровью Ада. — Через три-четыре года ты уже старый будешь.

— Даже так? Не, демонёнок, я позиции свои не сдам, – рыкнул Сорока, притягивая её к себе.

Невероятно же шикарная, все эти её переживания, что она состарится чуть ли не завтра – херня. Вставляла. И он знал, что многих других тоже. Только он любого загрызёт.

— Но при этом ваша дочь играет в хоккей? – кажется это был искренний интерес от девушки-интервьюера.

И правда – все кто видел дочь Сорокина, не верил, что она занимается хоккеем и уж тем более, что страшнее неё хищника на льду нет. В своей тусовке – вся в папочку, пусть и мелкая пока. Ему казалось, что она не бросит хоккей и дальше.

— Играет в хоккей, а не крутит фигурные вензеля? – журналистка улыбнулась и кивнула. — Вы бы видели её с клюшкой. Она умеет вензеля. И рано пока говорить о будущем, но пока хоккей. И это её выбор, а не мой…

Как и вообще выбор семьи – уж тут Тася тоже решила всё сама.

— Ваша дочь ведь вам не родная? – очень осторожно поинтересовалась журналистка.

Но Денис и Аделаида не скрывали этого никогда.

— Да, а это имеет значение?

— Вас не пугали трудности… и…

— Разве дети это не равно преодоление и трудности? – уставился на девушку Денис. — У нас с Адой не может быть детей и мы считаем невероятным счастьем, что нашли Таисию, а точнее, что она нас нашла.

Его… его, Дениса, нашла.

Он остался играть в Москве, обустроил быт в Адой. Два года друг в друге, кайфово!

Денис продолжил волонтёрить в благотворительном фонде. И как-то с ним должен был поехать в больницу детскую.

Опоздал, как всегда.

И вот пока ждал, что медсестра проводит его к остальным представителям фонда, в боксе увидел ребёнка, который пытался выбраться из кроватки и почти упал головой вниз – Денис не знал, насколько можно то, что он сделал, но он зашёл в бокс и поймал малыша.

Точнее малышку.

Без имени, без родителей. Даже без даты рождения. Найденную в каком-то притоне. Она проходила обследование в больнице, на карантине, отдельно от всех.

Он поймал, она устроилась у него на руках, обнимая и улыбаясь. И, с разрешения, Сорокин провёл с ней всё время, которое должен был провести в больнице, как представитель благотворительного фонда, с другими детьми.