Оставь себе Манхэттен - Данжелико П,
Обхватив мохнатые мордочки обеими руками, я поцеловала каждую.
– Мне так жаль, Скотт.
– Да, – молвил он с отсутствующим выражением лица, которое мне совсем не понравилось. – Мне тоже.
Я наблюдала за снегопадом, обдумывая все, что он мне рассказал. Картина наконец-то складывалась.
– Ты поэтому уехал? Потому что не хотел, чтобы тебе все напоминало о случившемся?
Скотт оторвал взгляд от окна и посмотрел на меня.
– Потому что я не хотел закончить так же, как Чарли.
Глава 17
Как только я вошел в коридор, примыкающий к гаражу, услышал, что по дому разносится музыка. Судя по мелодии, играла одна из песен Ареты Франклин. Вот почему собаки не поприветствовали меня у двери. Сидни не было две недели, а мне казалось, прошло сто лет. Я начинал ненавидеть этот дом, когда в нем не было ее.
Сняв куртку и рабочие ботинки, я направился на кухню, влекомый звуками музыки и доносящимся оттуда запахом ванили. Жена была дома. Я замер, остановившись на пороге, мой пульс участился.
Сидни танцевала, окруженная собаками. Ее волосы были собраны на макушке в высокий хвост, красивое лицо обрамляли несколько непослушных прядей, выбившихся из прически. Вездесущая толстовка с надписью «Йельский университет» спадала с одного плеча, ноги были обнажены. Она перестала прятать их от меня с той ночи, когда мы вернулись из больницы.
Сидни поднесла деревянную ложку ко рту, как микрофон, и начала подпевать песне «Я никогда не любила ни одного мужчину». С каждым произнесенным словом на ее лице отражалось все больше эмоций. Джульетта подпевала ей, гавкая, а Ромео скакал вокруг.
Благоговейный трепет наполнил мою грудь. Я бы поклялся на Библии, что никогда еще не видел ничего столь очаровательного. И дело не в том, что Сидни прямо сейчас наслаждалась жизнью и была сногсшибательно сексуальна в одной лишь старой выцветшей толстовке. Истинная причина таилась в чем-то гораздо более важном.
Несмотря на то что она пережила нечто настолько ужасное, оставившее след на ее великолепном теле, Сидни верила в то, что ей повезло. Повезло, черт возьми! Она смеялась так, словно жизнь была не только хороша, но и благосклонна к ней. Я был поражен ее несгибаемой волей и внутренней силой. Она прошла через ад, но не закрылась от всего мира и встречала каждый новый день так, будто с ней никогда не происходило тех ужасных вещей.
– Приготовьтесь… вот-вот начнется второй куплет, – сказала она собакам, не подозревая о моем присутствии.
Я сжал губы, чтобы не рассмеяться над странными, неуклюжими движениями, которые она совершала во время танца. Судя по всему, ее колено полностью зажило.
Голос Ареты доносился из аудиосистемы громко и отчетливо.
Я хотел подойти к Сидни. Хотел стать частью того, что происходило, разделить с ней радость. Она излучала очарование, которому невозможно было сопротивляться. Я убедился в этом на примере Лорел, Дрейка и Рая. Даже отец попал под ее чары. С тех пор как умер Чарли, я жил так, будто надо мной нависла грозовая туча. Восемь долгих лет. Я просто не осознавал этого, пока Сидни не ворвалась в мою жизнь, раскрасив ее яркими красками и заставив меня увидеть то, чего мне действительно не хватало.
Я люблю эту женщину.
Осознание поразило прямо в грудь. Следующая пришедшая на ум мысль оказалась еще страшнее. Я хотел, чтобы она любила меня в ответ.
Ромео наконец заметил меня, стоящего в дверях, и подбежал. Джульетта вскоре присоединилась к нему, их хвосты метались туда-сюда. Сидни посмотрела на меня широко раскрытыми от удивления глазами, деревянная ложка застыла у рта. Мне надоело играть в игры, притворяться, что я не думал о ней каждую ночь, не удовлетворял себя каждое утро, фантазируя о том, что хотел бы с ней сделать.
– Я скучал по тебе.
Ее лицо смягчилось.
– Я тоже по тебе скучала.
Отогнав собак, я подошел к Сидни, забрал деревянную ложку из ее рук и отбросил в сторону. Собаки кинулись за ней в погоню. Затем я заключил лицо жены в ладони, обхватив ее щеки, а она в ответ нежно накрыла мои руки своими, один из ее больших пальцев коснулся внутренней стороны моего запястья.
– Я собираюсь поцеловать тебя прямо сейчас, – предупредил я, мой пристальный взгляд блуждал по лицу Сидни, которое я знал лучше, чем собственное. – Потом я сниму с тебя эту уродливую толстовку и покрою поцелуями каждый дюйм твоего тела, доведя до исступления. А когда ты подумаешь, что больше не сможешь кончить, что я выжал из тебя все соки, я войду в тебя и докажу, что ты ошибаешься. Если у тебя есть какие-то претензии к тому, что я только что сказал, говори сейчас или замолчи навсегда.
Она моргнула, ее губы задрожали.
– Эта толстовка не уродливая.
– Это означает «да»?
Она кивнула, дернув подбородком, и я прижался губами к ее губам, вкладывая в этот поцелуй все чувства, которые испытывал. Подавшись вперед, я прижал Сидни к столу, заваленному кухонными принадлежностями, пока наши рты соприкасались под идеально правильным углом, язык встречался с языком, мой член болезненно напрягся, упираясь в ее живот.
Подхватив Сидни за ягодицы, я поднял ее и посадил на стол. Посуда и сковородки с громким звоном попадали с края, но мы все равно не прекращали целоваться. Искра, давно пробежавшая между нами, теперь превратилась в пожар. Обхватив ладонями ее затылок, я стоял между разведенных ног жены и оставлял на ее губах один поцелуй за другим. Я целовал свою жену. По-моему, это звучало чертовски правильно.
– Подожди! – Я отодвинулся, чтобы увидеть лицо Сидни. Взгляд упал прямо на ее опухшие губы, которые стали такими от моих поцелуев. – Ты спал с другими женщинами?
– Смеешься?
– Неважно.
Я крепко поцеловал ее.
– Твоя вера в меня трогательна, миссис Блэкстоун, и нет, я ни разу не спал с другими женщинами с тех пор, как на тебе женился.
Она поцеловала меня еще крепче:
– Тогда продолжай.
Схватив толстовку за край, я стянул ее с Сидни и бросил на пол.
– Больше никакого мистера Хороший парень, – пробормотал я в губы жены, и она засмеялась.
– Когда ты вообще был…
Слова застыли в ее горле, как только мой рот прильнул к ее соску. Затем она застонала, обхватила меня ногами за талию и удовлетворенно запрокинула голову. Подцепив двумя пальцами пояс ее пижамных шорт, я стянул их вместе с трусиками. Они упали на пол – больше никакой одежды.
Рядом стояла миска, наполненная нарезанной клубникой, и еще одна – с тестом. Я обмакнул палец в желтоватую массу и провел линию на животе Сидни. Полоска светло-русых завитков ниже беспощадно дразнила меня. Мне не терпелось добраться до главного приза, но будь я проклят, если стану сейчас торопиться. Я месяцами ждал того, чтобы насладиться этим моментом.
