Жемчужинка для Мажора (СИ) - Мур Лия

Люди, что прячутся с нами под козырьком, косятся на Соколовского, как на ненормального. Хотя, он ведь действительно на всю голову отбитый…

— Соколовский? — Стас первым приходит в себя от столь неожиданной встречи. Поворачивается к Глебу лицом, и ненавязчиво заслоняет меня своей спиной. — И почему ты всегда там, где Арина? — Недовольно тянет он и окончательно мрачнеет.

Между парнями повисает напряжённая атмосфера, когда брюнет с трудом отрывает от меня взгляд и косится на Краснова. Медленно и взбешено, будто только сейчас его заметил. В янтарной радужке сверкает адское пламя. Верхняя губа брюнета неприязненно задирается, когда он отвечает:

— Потому что она — моя девушка. — Твёрдо. Уверенно. Низкий бас угрожающе вибрирует в воздухе. Парочка, что стоит неподалёку, трезво оценив ситуацию, решает скрыться внутри кафе. Назревающая драка между двумя тестостероновыми самцами — предсказуемый исход. — До тебя походу долго доходит? Или я прошлый раз неясно выразился, когда сказал, чтобы ты держался от неё подальше?

— Прибереги свои угрозы для кого-нибудь другого, Соколовский.

Краснов меняется в лице, становясь тем самым парнем, которого я впервые встретила на лекции у Разумова. Черты его лица заостряются, а выражение становится непроницаемой маской. Синие глаза полны арктического холода.

— Ты что-то перепутал. Угрожал я в прошлый раз, по телефону. И предупреждал. А теперь меня больше заботит один единственный вопрос, прежде чем я всеку тебе. — Мажор делает небольшую паузу, выпрямляясь так, чтобы казаться ещё выше. Будто бы его двух метров роста недостаточно. — Почему ты околачиваешься рядом с Ариной каждый раз?

По всей видимости, вопрос был риторическим, потому что, сказав это, Глеб решает сократить расстояние между нами. Пихает плечом Краснова, чтобы тот убрался с его дороги. Подходит ко мне. В упор. Сверлит меня взглядом сверху вниз, и топит в коктейле из злости. После чего резко обхватывает моё запястье и дёргает на себя. Впечатывает в своё тело.

— Пойдём. — Сухо и кратко. Так, будто ему тяжело держать себя в руках.

Он не спрашивает. Приказывает.

А ещё старается игнорировать Стаса.

— Мне больно, Глеб! — Шиплю рефлекторно, когда острая боль от того, что мажор слишком сильно сжимает моё запястье, простреливает всю руку. — Ты что творишь, ненормальный?! Отпусти! — Пытаюсь ослабить хватку брюнета, но безуспешно.

— Отпусти её. — Чеканит Стас и кладёт руку на плечо Соколовского. Дёргает того на себя в попытке развернуть или оттащить от меня — уже неясно. Потому что это становится тотальной ошибкой. Глеба, доведённого до ручки, нельзя было трогать.

Краснову с разворота прилетает кулак прямо в лицо. Стас своего добился, но какой ценой…

Мой заступник по инерции падает на землю, едва успевая выставить руки перед собой, чтобы не окунуться лицом в лужу. Толпа вокруг ахает и расступается, отходя подальше и образуя круг.

Всем уже плевать на дождь. Жадные до зрелищ прохожие достают телефоны и начинают снимать. Я же в ужасе слежу за тем, что происходит дальше.

Глеб никого не замечает и больше не церемонится с противником. Не тратит время на разговоры. В школе он всегда решал вопросы кулаками. Удивительно, что до сих пор он со Стасом просто разговаривал.

Поэтому я и боялась, поэтому не хотела, чтобы Соколовский и Краснов сталкивались вживую. И пыталась сделать всё, чтобы эти две параллельные прямые никогда не пересекались.

Если до этого брюнет ещё как-то старался держать себя в руках, то теперь разошёлся не на шутку. Видимо, триггер в виде заступничества Стаса стал для мажора последней каплей. Лежачего не бьют, так говорят, но Глебу, по всей видимости, плевать на условности. Он заносит ногу и бьёт Краснова по рёбрам.

Я отворачиваюсь. Закрываю глаза, не желая видеть зверства в исполнении Соколовского. Не желая видеть, как избивают Стаса.

Боже, что я натворила? Зачем я вообще пошла в эту сторону? Зачем нужна была эта встреча с Красновым посреди улицы? Причем, абсолютно случайная! Я ничего такого не хотела!

И как? Как дошло до драки?!

До меня доносятся глухие звуки борьбы и ударов. Кряхтения и стоны боли не оставляют равнодушной. Я не могу игнорировать происходящее и всё-таки отнимаю ладони от лица. Заставляю себя взглянуть страхам в глаза. Заставляю себя принять этот мир таким, каким он является — несправедливым и жестоким.

И приоткрываю рот в изумлении.

Стас не проигрывает! И ничем не уступает Глебу по силе. Да, он пропустил первый удар, но, скорей всего, от неожиданности. А теперь Краснов во всеоружии и на ногах. Парни больше не дерутся, а кружат вокруг оппонента. И ни один из них не спешит нападать — понимает, что так просто не отделается. Больница светит обоим, если они продолжат в том же духе.

Лучшего момента, чтобы вмешаться, не придумаешь.

— Прекратите! — Зло кричу обоим, абстрагируясь от толпы и любителей поглазеть. — Хотите выпустить пар — найдите подходящее для этого место! — Рычу не своим голосом и сжимаю руки в кулаки.

— Да! Иначе вызовем полицию! — Кричит кто-то из толпы.

Это срабатывает. Внимание парней рассеивается и они начинают оглядываться вокруг, понимая, что своим неадекватным поведением привлекли чужое внимание и стали, если не посмешищем, то героями рофл-роликов в социальных сетях уж точно.

— Арина права, если хочешь выяснить отношения, для этого есть ринг. — Краснов и Соколовский — как лёд и пламя. Собранный и спокойный Стас не терял голову и не позволял злости затопить себя. Поэтому его голос звучит отстранённо, словно он сторонний наблюдатель. — Там и выскажешь все свои претензии. Я не собираюсь становиться клоуном и тебе не советую. — Продолжает, разминая ладонью нижнюю челюсть, по которой ему прилетело.

Дождь кончился. В небе на мгновение выглядывает солнце, окрашивая улицу в рыжие тона, и тут же снова скрывается за тучей. Толпа, понимая, что зрелища не будет, начинает медленно разбредаться по своим делам. Остаются только самые настоящие зеваки. А администрация кафе, рядом с которым всё произошло, расслабленно выдыхает и, наконец, отходит от стеклянных витрин.

— Я с тобой не закончил. — Продолжает бычить Соколовский. Он даже из стойки не вышел. — Ты давно напрашиваешься. И по-хорошему не понимаешь. А у меня с такими, как ты, разговор короткий.

— Не терпишь конкуренции? — Стас задирает бровь и ухмыляется, чем снова провоцирует брюнета.

Зачем — непонятно. Поэтому я с осуждением смотрю на Краснова, стоящего ко мне лицом, и качаю головой. Что он, к счастью замечает и вскидывает руки перед собой в извиняющемся жесте. Передо мной. Но Глеб берёт это на свой счёт и, к нашему обоюдному со Стасом удивлению, немного успокаивается.

— Ты мне не конкурент. Арина — моя. Всегда была. И есть.

Я, находясь в полнейшем шоке от такого заявления, округляю глаза.

— А её спросить? — Саркастично интересуется Краснов.

— А меня спросить? — В унисон парню вторю я.

— Достаточно того, что ты живёшь у меня дома. — Грубо бросает мне Соколовский, едва удостоив взглядом.

— Ты живёшь с ним? — Между густыми бровями Стаса пролегает глубокая морщина. Он с недоверием смотрит на меня и, по глазам вижу, ждёт, что я буду всё отрицать.

Но я молчу. Опускаю взгляд и больше его не поднимаю. Мне так стыдно, что хочется под землю провалиться.

— Зачем?.. — Очень тихо спрашиваю у брюнета, который стоит в двух шагах от меня.

— У меня к тебе тот же вопрос… — Я вскидываюсь и вижу мрачное осуждение на дне медовой радужки. И непонимание. Но я и сама не понимаю, о чём он. Похоже, мы оба запутались. — Пошли домой. Или я за себя не ручаюсь.

Соколовский ждёт. Не отводит от меня глаз. Стас — тоже. Оба парня смотрят на меня так, будто я им должна всё объяснить. И… решить. Выбрать.

Сердце замирает в груди, когда я слышу ровный и спокойный баритон Краснова:

— Ты не должна идти у него на поводу, Арина. Если он тебя принуждает, только скажи…