Джон Кейн - Актриса года
— Могу я задать пару вопросов вашему садовнику Клаудио? — спросил Тед.
— Ну конечно! — воскликнула Мелисса. — Эй, Клаудио, оставь наконец свою газонокосилку и иди сюда! — И она махнула ему рукой.
Недурно, если, конечно, все это правда, отметил Тед, глядя, как смуглый бразилец входит в гостиную. И если Лори Сифер действительно переключилась на нормальную сексуальную ориентацию, то выбрала для этого подходящего парня. Пэтти-Сью, девушка-кассирша из забегаловки «Пигги-Уиггли» в Остине, штат Техас, на литературные и прочие вкусы которой всегда ориентировался Тед в своей писанине, была бы просто в восторге от выбора Лори.
— Тед Гейвин из «Персонэлити», — представился он и протянул руку.
— Приятно познакомиться, — ответил Клаудио. Пожал руку и уселся рядом с Лори на диван.
— Итак, — продолжил Тед, — как бы вы могли охарактеризовать ваши отношения?
— Женщина и ее садовник, — вновь встряла Мелисса. — И это ужасно напоминает мне роман «Любовник леди Чаттерлей»!
— Если не возражаете, Мелисса, мне бы хотелось услышать ответ от Лори и Клаудио, — сказал Тед.
— Ну… — нерешительно начала Лори, — Клаудио… это новая личность в моей жизни.
«Новая личность, надо же», — думал Тед, записывая ее высказывание себе в блокнот.
— Он принес в мою жизнь новый опыт, новые, неведомые прежде чувства…
«Как бы ты в обморок не грохнулась, увидев это новое!» — злорадно подумал Тед, продолжая строчить.
— И вообще, все это так неожиданно и волнующе… Мы с Клаудио еще в самом начале нашего пути, — закончила Лори.
— Замечательно! — кивнул Тед. Да и правда, разве не замечательно? Дежурное блюдо, которым привыкли кормить журналистов старлетки. В точности такой же поток бессмысленной мути Тед слышал повсюду, начиная от высказываний членов группы «Френдз» и кончая откровениями Линды Евангелисты в грим-уборной. Но что, собственно, с того? Пэтти-Сью сожрет и это.
Тед наклонился взять с журнального столика свой магнитофон. Полы его синего блейзера распахнулись, и Клаудио заметил некий блестящий предмет, торчавший из внутреннего кармана.
— Огромное спасибо, Мелисса, — сказал Тед, собирая свои вещи.
— А фотограф приедет в понедельник? — спросила та.
— Да. Но Фатима обязательно позвонит и предупредит. — Тед уже стоял у дверей и собирался выйти, когда Клаудио вдруг заговорил:
— Вы уж извините, мистер Гейвин…
— Да? — ответил Тед и обернулся к нему.
— Мне показалось, вы по ошибке прихватили кое-что из вещей Лори.
— Что вы имеете в виду? — изображая полное недоумение осведомился Тед.
— Да ту ручку с золотым пером у вас в кармане. Она лежала на журнальном столике. — Распахнувшийся блейзер и отблески солнца на этом металлическом предмете позволили Клаудио заметить ручку.
— О Бог мой! — воскликнул Тед и страшно покраснел. — Вы правы, друг мой. Знаете, я вечно хватаю со стола ручки, чисто автоматически. Наверное, это профессиональное…
— Ах, оставьте ее себе, — сказала Мелисса. — На память об этом замечательном интервью.
— Не смею даже мечтать, — сказал Тед, вынул ручку из внутреннего кармана и протянул Лори. — Примите мои извинения.
— Пустяки! — ответила та. — Я бы наверняка не заметила пропажи.
— Что вы, как можно, такая прелестная вещица… — пробормотал Тед. — И потом, мне вовсе не хотелось бы, чтоб вы приняли меня за клептомана!
«Бог ты мой, едва не влип!» — размышлял Тед, затягиваясь косячком. Он ехал к дому Фионы в Санта-Монике. Прежде его никогда не ловили с поличным, и, вспоминая и анализируя произошедшее, он испытывал странное возбуждение с примесью стыда, как во время мастурбации… Впрочем, ладно, хрен с ней, с этой ручкой, в конце концов решил он. Возможно, в доме Фионы Ковингтон удастся прикарманить что-нибудь стоящее.
* * *
— Восхищаемся переплетенными сонетами Одена, да? — спросила Фиона, входя из кухни в гостиную со свежезаваренным чаем.
Тед так и подпрыгнул, потому что всего несколько секунд назад собирался сунуть рукопись себе в папку.
— Просто обожаю его стихи, — сказал он и положил сонеты на книжную полку.
— О да, — заметила Фиона, подавая ему чашечку. — «Мы должны любить друг друга или умереть». Вам два кусочка сахара или один? Или заменитель?
— Заменитель, — ответил Тед, восхищенный способностью Фионы с легкостью перескакивать с предмета на предмет — от великой поэзии XX века к искусственному заменителю сахара. — К слову, о любви, — продолжил он, высыпав в чашку не меньше трех пакетиков заменителя. — Боюсь, мне придется задать трудный и неприятный для вас вопрос… О взаимоотношениях с Колином.
— О да, — вздохнула Фиона.
— Ну, после того, как он был арестован за непристойное поведение с этой Карен Кролл и все такое прочее… — сказал Тед, подыскивая какое-нибудь выразительное сравнение, способное потрафить вкусам Фионы.
— Могу лишь снова процитировать Одена, — ответила та и, поставив чашку на стол, уставилась на Теда немигающим взором. — «Никто не может быть мне судьей в этом мире подчас самых грязных мыслей…»
— Да, понимаю… — протянул Тед и прилежно записал цитату в блокнот, задаваясь вопросом, что же она, черт возьми, означает.
На самом деле не означала она ровным счетом ничего. Фиона сама придумала ее, что называется, на ходу. За последние несколько недель она сделала важное открытие: хочешь заткнуть рот въедливым и нахальным журналистам — подкинь им какую-нибудь туманную, изысканную фальшивую цитату. Пусть поломают головы. Пусть запишут, а потом сразу же свернут на другую тему, потому как никому не хочется показывать свое невежество. И всякий раз срабатывало это безотказно.
— Может, поговорим об «Оскаре»? — спросил Тед.
— Вперед, друг мой! — улыбнулась Фиона, довольная тем, что и Тед на поверку оказался не умнее своих коллег.
— У вас есть на эту тему какие-нибудь свои, особые взгляды?
— Хотелось бы сказать только одно, — ответила Фиона и скромно потупила глазки. — В прошлом вы, американцы, раздавали этот почетный приз совершенно безоглядно, кому попало, в том числе и таким актрисам, как Гленда Джексон, Джули Кристи и Эмма Томпсон. Смею лишь надеяться, что на сей раз академики продемонстрируют широту взглядов и пригреют на своей груди британскую подданную. — «Господи, что это я несу? — подумала она. — Наверное, под влиянием сахарина. Чего же тогда ожидать от этого несчастного, столь щедро подсластившего свой чай?..»
