Маурин Ли - Под сенью каштанов
На сей раз она угодила в отдел претензий крупной страховой компании, находящейся в районе Биркенхэд, где кроме нее трудились еще несколько молодых женщин. В течение пяти дней она едва ли обменялась с ними парой слов. Нет, женщины эти вовсе не были грубыми, просто их совершенно не интересовала особа на двадцать лет старше, которая носила юбку ниже колен, почти не пользовалась косметикой и не могла похвастаться татуировками или прочими украшениями на теле. В том случае, когда они все-таки вынуждены были заговорить с Броуди, сослуживицы обращались к ней просто и без затей — «эй вы».
Скрыть от матери тот факт, что она после долгого перерыва вновь работает, Броуди не сумела, да не особенно и пыталась, откровенно говоря. Когда Меган услышала, что заявил ее дочери Колин, она обозвала его всеми непечатными прозвищами, какие только смогла вспомнить, а потом предложила Броуди деньги, в которых та нуждалась.
— Они все равно лежат в банке, родная моя, — с трудом подбирая слова, начала Меган. — Рано или поздно эти деньги станут твоими, а мне они уже не нужны — в моем-то возрасте! Ты же знаешь, что ни за что на свете я не соглашусь переехать в дом престарелых, где меня сунут в инвалидное кресло, в котором я буду сидеть до самой смерти и пускать слюни.
Но Броуди наотрез отказалась брать деньги, принадлежащие матери.
— Не хочу, чтобы Колин думал, будто я не в состоянии содержать себя. Кроме того, мам, мне не помешает сменить образ жизни и начать самой зарабатывать себе на хлеб. — И она действительно верила в то, что говорит. До сих пор она жила легко и просто, не зная ни особых забот, ни тревог, в отличие от той же Дианы, которую Броуди обожала и которой восхищалась.
В начале третьей недели своей трудовой деятельности Броуди решила сменить агентство по трудоустройству. Придя в новую контору, она заявила, что хочет попробовать себя в роли уборщицы. В конце концов, в этой области опыта у нее было намного больше, чем в сфере делопроизводства. Можно было надеяться, что уж здесь-то ни с чем новым ей столкнуться не придется. Броуди твердо решила отказаться, если ей предложат карабкаться по лестнице, чтобы мыть окна верхних этажей, или двигать тяжелую мебель. Впрочем, она сомневалась и в своей способности мыть туалеты, буде такая необходимость возникнет, особенно если они окажутся грязными.
Но мистер Дугал был таким клиентом, о котором можно только мечтать. Живой и разговорчивый старичок лет восьмидесяти, он пришелся ей по сердцу. Вскоре Броуди обнаружила, что целыми днями сидит и с открытым ртом слушает его рассказы о службе во флоте Ее Величества во время войны. Спохватившись, женщина начинала судорожно метаться по дому, вытирая пыль и наводя перед уходом хотя бы подобие порядка. Увы, это продолжалось всего две недели, пока супруга мистера Дугала пребывала в Калифорнии, куда улетела навестить свою сестру.
Вернувшись домой, Нора Дугал позвонила Броуди, чтобы поблагодарить ее за то, что она присматривала за домом, пока сама хозяйка отсутствовала.
— Увы, я не сумела сделать это должным образом, — откровенно призналась Броуди. — Большую часть времени я провела, слушая вашего супруга.
— Я нисколько в этом не сомневалась, милочка. Он готов часами рассказывать о событиях, о которых нынешняя молодежь не имеет ни малейшего представления. Вы были очень добры и внимательны к нему. Если мне опять придется уехать, могу ли я обратиться в агентство по трудоустройству с просьбой прислать вас на помощь?
— Разумеется.
И вот теперь, лежа в постели на следующий день после просмотра «Унесенных ветром», Броуди гадала, что принесет ей следующая рабочая неделя. Неуверенность в завтрашнем дне угнетала ее. Она считала себя педантом и от жизни ждала того же: размеренности, спокойствия и предсказуемости. С понедельника она будет помогать миссис Коупер в Саутпорте, и Броуди и ждала, и страшилась своей новой работы.
Услышав, что в комнате внизу заиграла музыка — «…всякий раз, когда мы прощаемся, я начинаю плакать…», Ванесса спустилась по лестнице и постучала в дверь.
— Входите, входите же, — донесся звонкий голосок Дианы.
— Нет, благодарю, — холодно и чопорно отказалась Ванесса, стоя на пороге. — Я просто хочу попросить вас вот о чем. Когда завтра сюда придет Леонард, чтобы пригласить меня на обед, не могли бы вы передать ему, что я неважно себя чувствую?
— Разумеется, передам, — недоуменно нахмурившись, ответила Диана. — Но почему бы вам не позвонить ему прямо сейчас и самой не сказать об этом?
— Потому что он попытается уговорить меня, — устало пояснила Ванесса. — А я не хочу видеться с ним, просто не хочу и все.
— Послушайте, вам и в самом деле плохо? А-а, понимаю! Должно быть, вы расстроились из-за своих волос?
Ванесса поморщилась, но предпочла промолчать. Девчонка была начисто лишена такта.
— Броуди говорила, что вы их остригли.
Ванесса мельком подумала о том, какими же словами Броуди описала ее прическу Диане. Сейчас на голове Ванессы был шарф, завязанный большим узлом под подбородком, отчего женщина стала немного походить на Мамми[26] из «Унесенных ветром». Ванесса лишь передернула плечами и неприязненно уставилась на Диану, не зная, что сказать.
— А почему бы вам не сходить в понедельник в парикмахерскую и не попросить их подправить вашу прическу? — полюбопытствовала Диана.
— Потому что я не хочу, — упрямо ответила Ванесса. Парикмахерши решат, что она сошла с ума. Они станут подталкивать друг друга локтями, хихикать и перешептываться за ее спиной, потешаясь над ней.
— А хотите, я помогу вам? — предложила Диана. В ее голубых глазах светились участие и доброта.
Ванесса вновь поморщилась. Все-таки девчонка была слишком, непозволительно мила и навязчива. Когда-нибудь эта доброта доведет ее до беды.
— Не стоит беспокоиться. — Собственные слова показались Ванессе грубыми и невежливыми, и она почти пожалела о том, что произнесла их.
— Напротив, я умею делать стрижку. Вплоть до недавнего времени я стригла своих братьев, пока не переселилась. Я хочу сказать, что могу привести ваши волосы в порядок, вот и все. Ну, входите же. — И Диана сделала приглашающий жест. — У меня и ножницы подходящие найдутся. Иногда я сама стригу себя.
— Ну хорошо, вы меня уговорили, — все так же мрачно и неохотно согласилась Ванесса.
Платье из синей тафты, в котором Диана давеча смотрела знаменитый фильм, было разложено на кровати. Стараясь сгладить неприятное впечатление от своей невольной грубости, Ванесса поинтересовалась у девушки, где она раздобыла его.
