Ролейн Хочстэйн - Невинные обманы
Зеленые глаза Кейт стали подозрительными.
— Как вы догадались? Да, я получила от него письмо, которое мне переслали через адвокатскую контору. Я узнала его почерк и порвала письмо не читая.
Бекки тяжело вздохнула.
— О боже… Что ж, тогда мне придется самой рассказать обо всем.
Кейт устало покачала головой.
— Еще одна раскрытая тайна? У меня больше нет сил…
— Придется потерпеть, моя милая, — непреклонно ответила Бекки. — До сих пор ты знала только половину правды, теперь тебе предстоит узнать другую половину. Она только красит твоего отца.
— Красит? — воскликнула Кейт. — Что может красить такого человека?
Она вскочила, подошла к окну и повернулась к Бекки спиной.
— Успокойся и сядь на место, — мягко сказала Бекки. — Мне осталось немного. Кейт неохотно повиновалась.
— Вот что случилось, — начала Бекки. — Дней десять назад — как раз перед тем как я попала в больницу — сюда неожиданно приехал твой отец. Он был в ужасном состоянии. После стольких лет он едва поздоровался со мной и сразу заявил: «Это невероятно. Я нашел ее, но никто кроме тебя не сможет ей ничего объяснить». Я с трудом уговорила его присесть и выпить чего-нибудь. После глотка спиртного он разговорился. Оказывается, он десять лет переводил деньги на банковский счет матери, но та им ни разу не воспользовалась. Не сняла с него ни фунта! За десять лет этот счет изрядно вырос. Он сказал: «Бекки, тут какая-то тайна. У Веры не было своих денег. На что же они жили, пока Кейт училась в колледже?»
— Это не правда! — закричала Кейт. — Он никогда не присылал нам денег! Мама говорила мне, что он оставил нас без гроша в кармане! Может быть, мама вообще не знала об этих деньгах? — ухватилась она за соломинку.
— Все она прекрасно знала. Тебе известно, что банки регулярно высылают извещения своим клиентам. Но позволь мне закончить. Джеймс спросил: «Что за черт, на какие деньги они жили все это время?» И тут мне пришлось признаться, что твоя мать работала служанкой в богадельне, потратила на это все свое здоровье, но дала тебе возможность закончить колледж. Он был сражен наповал. Он спросил: «Так, значит, Кейт ничего не знала? Боже мой, Бекки, что же она должна была думать обо мне все эти годы? Мне позарез необходимо увидеться с ней и все объяснить». Я дала ему твой адрес, но предупредила, что ты могла уехать. Он ответил, что перешлет тебе письмо через адвокатскую контору — это, мол, даст полную гарантию, что ты его получишь. Я предупредила его, что ты не очень обрадуешься этому письму, и он уехал совершенно подавленный. В жизни не встречала более несчастного человека. Вот и все, Кейт, что я должна была тебе рассказать.
Кейт закрыла лицо руками — больше ей ничего не оставалось… Наконец она подняла голову и измученно спросила:
— Как мама могла пойти на это? Почему? Бекки задумчиво ответила:
— Моя дорогая, я прекрасно знала твою мать. Она всегда была гордой и независимой. Легко осуждала, но трудно прощала. И она была помешана на тебе, Кейт. Она хотела, чтобы ты во всем зависела только от нее. Как и всем нам, ей была нужна любовь — но лишь твоя и больше ничья, Кейт.
Кейт протяжно вздохнула.
— Бедная мама… Я действительно любила ее и гордилась ею. У нее была тяжелая работа, и справлялась она с ней просто героически. — Она покачала головой. — Я по-прежнему чувствую свою вину перед ней, но теперь по другой причине.
Бекки сочувственно смотрела на нее.
— Ты очень преданная девочка, Кейт. Я хорошо понимаю, что ты сейчас испытываешь. Кейт встала.
— Слишком много всего сразу, — пожаловалась она и пошла к двери. — Мне нужно проветриться и подумать…
Бекки глянула в окно. На улице все еще хлестал Дождь.
— Дорогая, ты промокнешь… — начала она, но Кейт уже не было в комнате.
Она выскочила на дождь и без плаща побежала в гараж. Ей нужно было немедленно убраться отсюда, немедленно! В мозгу у нее что-то скреблось, но она усилием воли заставила себя успокоиться, села в машину и изо всех сил погнала ее по шоссе, не думая ни о чем, кроме вождения. В конце концов неумолчный скрип «дворников» и ослепительный свет фар встречных машин чуть не свели ее с ума. Она свернула на узкую проселочную дорогу, проехала по ней еще пару миль и выключила двигатель.
Ее одеялом окутала тишина. Стекла машины запотели, и вскоре она оказалась оторванной от всего мира, напоминавшего о себе только стуком дождинок по крыше да отдаленным гулом, доносившимся со стороны шоссе…
Она закрыла глаза, пытаясь осмыслить происшедшее. За какой-то час рухнули все ее представления о жизни, но до полного отчаяния довела мысль о том, что она безвозвратно потеряла Уилла. Она потеряла его и сделала это по собственной глупости. «Не повторяй ошибок своей матери», — сказала Бекки, а она именно это и сделала. Она отказалась от человека, который любил ее, и он ушел к другой.
Вот они, твои высокие моральные принципы, гневно подумала она. Вот до чего они тебя довели! Ты оказалась не права, не права, не права! В бессильной злобе она заколотила кулаками по баранке. Она не сумела понять ни отца, ни мать, ни — страшнее всего — Уилла!
Ее затрясло. Обогреватель был выключен, и у нее не попадал зуб на зуб. Ей до боли захотелось, чтобы Уилл оказался рядом, обнял ее за плечи, крепко прижал к себе и насмешливо улыбнулся уголком рта.
Может, он позвонит, когда прочитает ее записку? Может, вернется? Заткнись, дура, злобно прошептала она. Конечно, он не вернется. Какому мужчине нужна девушка, которая строит из себя святошу? Она потеряла его, потеряла Уилла, и виной тому ее безнадежный идиотизм. Она болтала о правде, о честности и бросила ему в лицо смертельное оскорбление. Ей не вспомнить и половины того, что она ему наговорила.
В этот момент она ненавидела себя и все, во что когда-либо верила. Сидя в одиноко притулившейся неведомо где маленькой машинке, она откинула голову и заскулила, как больное животное.
Глава 11
Три дня Кейт не отходила от телефона. У нее еще сохранились остатки надежды, что Уилл, получив ее письмо, по крайней мере известит об этом. Но проходил день за днем, а от него не было ни слова, и все надежды иссякли.
Он не выходил у нее из головы. Она снова и снова перечитывала его записку. «Мне очень жаль, что я причинил тебе такое горе. Я желаю тебе всего самого лучшего». Слова, которые поразили ее тогда в самое сердце, теперь казались последним прощанием.
Она знала, что ей пора возвращаться в Лондон и начинать новую жизнь, но все еще оставалась здесь, надеясь неизвестно на что. Мало ли что могло случиться с ее письмом: вдруг оно задержалось на почте? Она не допускала, что Уилл мог просто порвать его. Хотя он и очень рассердился — так же, как рассердилась она, когда сожгла письмо отца. Это было бы только справедливо, мрачно подумала она. Ох, как все перепуталось!
