Альберто Альварес - Дикая роза
— Ты что, решила больше не выезжать? Стало быть, Риго тебе не нужен? — спросил он.
В глазах у Розы появился испуг.
— Ради Бога, не лишай его работы! Я найду, чем занять его.
— В самом деле? Он бывает здесь у тебя?-
— Что ты такое говоришь, Рикардо? Разве я позволю кому-нибудь переступить этот порог?
Но муж смотрел мимо нее.
— А ты, оказывается, еще и обманщица! — сказал он, нагнулся и поднял с пола лежавшую около ее кровати шоферскую фуражку.
ВЫСТРЕЛ
Таким Норма не видела Пабло уже давно.
Он был внимателен, то и дело звонил, искал встречи с ней. А самое главное, он ничего не скрывал от нее, признавшись, что был увлечен другой девушкой. Он утверждал, что увлечение это прошло, что есть только они двое: Норма и од — и никто им больше не может помешать быть вместе.
— Ты сделал меня посмешищем! — не сдавалась поначалу Норма. Но надолго ее не хватило. И на его долгожданное предложение пожениться она ответила согласием, правда предупредив Пабло, что не советует ему впредь вести себя с ней подобным образом. Он улыбнулся и обещал исправиться.
Пабло не переставал думать о драме Паулетты. В его решении жениться на Норме мысли о матери играли важнейшую роль. Он стал объяснять Норме, как важно, чтобы она стала для Паулетты утешением, опорой, возмещением той потери, которую пришлось пережить несчастной женщине.
Норма любила Паулетту и обещала сделать все от нее зависящее. Хотя ей совсем не хотелось отказываться от собственной жизни, общих, ее и Пабло, друзей, ее любимых занятий.
Пабло сказал, что это и не требуется. Надо только дать Паулетте возможность хоть немного забыться.
Рикардо терял терпение. Он никак не мог растолковать Розе, что его возмущает не само присутствие Риго в их комнате (шофер мог зайти по какому-нибудь делу — ничего предосудительного в этом не было), а именно ее настойчивое отрицание очевидного факта.
— Ты считаешь меня за идиота! — вырвалось у него.
— Да не было его здесь! Клянусь матушкой Томасой, не знаю я, откуда взялась эта чертова фуражка. Давай спросим у самого Риго.
Ригоберто сидел в комнате для прислуги, читая какой-то журнал. Фуражку свою он узнал сразу, но на вопрос Рикардо, заходил ли он в их комнату, возмутился:
— Да как вы могли подумать, сеньор!..
Появление фуражки в комнате Розы он объяснить не мог. Роза вдруг почувствовала усталость от всего этого.
— Надоело мне объясняться, — сказала она. — Думай что хочешь.
Рикардо продолжал допытываться у шофера, как фуражка могла попасть в комнату, но при этом утверждал, что его интересует только сам факт лжи, и ни в чем другом он никого не обвиняет.
— Я говорю правду, — повторял Ригоберто, — я порога вашей комнаты не переступал. Может, кто сеньоре Розе специально навредить хочет…
Эта же мысль пришла и Рохелио, когда Рикардо, раздраженно выпроводив Розу, рассказал ему о своей находке и закончил фразой, неизвестно какой смысл вкладывая в нее:
— Роза обманывает меня.
Рохелио решительно не соглашался с ним. Он настаивал на том, что фуражка была подкинута.
Рикардо обратился с вопросом к Леопольдине. Она всплеснула руками:
— Фуражка?! В комнате сеньоры Розы? Да что вы говорите?!
Всем своим видом Леопольдина показывала, что такого не предполагала даже она.
Чего угодно могла ожидать Дульсина, обсуждая с Леоне-лой ход событий в их доме, только не того, что Рикардо появится в ее комнате под руку с Розой. И это после всех предпринятых ими усилий! После того, как ему было представлено вещественное доказательство неверности Розы! Это вещественное доказательство, кстати, он сейчас держал в руке.
— Что это? — спросил он Дульсину, показывая злополучный головной убор.
— Фуражка… которую я купила новому шоферу, — растерянно ответила она.
— А почему она оказалась в нашей комнате?
— Должно быть, Ригоберто забыл. Роза не выдержала:
— Неправда! Он никогда не входил ко мне!
— Ах, значит, я лгу? Значит, я лгунья?!
Дульсина решила, что надо переходить в наступление. В это время Леонела, спокойно пожав плечами, произнесла:
— Я сама пару раз видела его выходящим из комнаты Розы и не нахожу в этом ничего криминального.
— Злыдни! — крикнула Роза. — Вы эту фуражку сами подкинули! Эти гадюки зажалить меня хотят, а я не могу даже защищаться?! — Последние слова были обращены к мужу. После них Роза выбежала из комнаты.
На лестнице она столкнулась с Рохелио.
— Ты-то мне веришь? — в отчаянии бросилась к нему Роза.
— Конечно. И Рикардо в конце концов поверит тебе. Рохелио сказал Розе, что решился на операцию. И сознался, что на его решение повлияло его чувство к девушке.
— К Эрлинде?! — радостно вскрикнула Роза.
— К какой Эрлинде?
— Ну, к девушке, с которой я познакомила тебя на моем дне рождения, — упавшим голосом объяснила Роза.
Рохелио покачал головой.
— Нет. Это Ванесса.
Если бы Рохелио знал, что в эту минуту Ванесса сидит в ресторане, в километре от его дома, с Эдуардо Рейносо, что Эдуардо только что признался ей в своем чувстве и попросил разрешения считать Ванессу своей невестой и что, наконец, она дала ему свое на это согласие!..
Разговор Розы и Рохелио был прерван Рикардо, возвращавшимся из комнаты Дульсины.
— Они натравили тебя на меня. Как ты можешь не верить мне, если я клянусь? — спросила его Роза.
— Успокойся, я верю тебе. И покончим с этим.
Деловое свидание Леонела назначила у себя дома. Человек с тоненькими усиками, какого трудно выделить в толпе, появился в точно назначенное время.
После обсуждения предстоящего ему задания Леонела озабоченно спросила:
— Вы ничего не перепутаете, Роман?
— Сеньорита очень точна в своих описаниях — перепутать трудно. Все будет как договорились.
— Очень важно, чтобы она при этом была с ним. Роман согласно кивнул. Потом поднялся.
— Сеньорита, а если у меня сорвется рука и я его укокошу? — спросил он с улыбкой, дающей понять, что вообще-то это шутка и у такого человека, как он, рука сорваться не может.
— Я думаю, что и в этом случае мир не перевернется, — холодно ответила Леонела. — Но мне не нужна его смерть. Мне нужен ее позор. Если вам захочется убить его — ваше дело. А мне — лишь бы ее ославить. При этом я еще раз предупреждаю вас, что работа должна быть выполнена безупречно. Ни я, ни сеньориты Линарес…
Роман сделал протестующий и вместе с тем успокаивающий жест: само собой, само собой, дорогая сеньорита!..
Проводив «гостя», Леонела как ни в чем не бывало отправилась в гостиную, где Ванесса, ожидая ее, мирно смотрела телевизор.
