Розамунд Пилчер - Дорога к любви
— Так поэтому ты не позволила Кристоферу позвонить ему, когда осталась одна?
— Да.
— Он любит эту девушку?
— Кристо показалось, что да. Кристо сказал, что она просто великолепна. Он сказал, что если Роберт не женится на ней, то его надо будет сводить к врачу.
— А из-за чего вы поссорились?
Эмма едва смогла вспомнить. Со временем это стерлось у нее из памяти, как стирается граммофонная запись, если ее прокрутить на полной скорости задом наперед. Какие-то слова, обидные, бессмысленные, о которых она потом пожалела.
— Из-за всего. Из-за тебя. Из-за того, что я не ответила на твое письмо. Из-за Кристо. Мне кажется, он думает, что мы с Кристо любовники, но, когда подошли к этой теме, я так разозлилась, что не потрудилась объяснить ему суть наших с братом отношений.
— Может, зря?
— Да, видимо, зря.
— Ты хочешь остаться здесь, в Брукфорде?
— Мне больше некуда ехать.
— А Порт-Керрис?
Эмма посмотрела на него и улыбнулась:
— С тобой? В коттедж?
— Почему бы нет?
— По тысяче причин. Ведение хозяйства ради папочки никогда еще не помогало решению проблем. Кроме того, от себя не убежишь.
Наконец-то он ехал туда, куда хотел. Самообман и беспокойство последних полутора месяцев закончились. Его «элвис», как охотник, спешащий домой, летел на запад по эстакаде Хаммерсмит на шоссе М4. Роберт постоянно придерживался скоростной внешней полосы и следил за спидометром, чтобы не превышать семидесяти миль в час, так как находился не в том состоянии, когда шофер может себе позволить разбирательство с полицией, случись ей остановить его. Когда он находился неподалеку от аэропорта Хитроу, раздались первые раскаты грома, разрядившие тяжелую атмосферу. Пришлось остановиться на первой же площадке и опустить верх у машины. Как раз вовремя. Когда он опять вырулил на шоссе, гнетущий воздух взорвался, как вулкан. Порывистый ветер с запада гнал тяжелые тучи, дождь, начавшись, вскоре превратился в сплошной поток. Ливень был таким сильным, что «дворники» едва справлялись с водой. Через несколько секунд вся поверхность асфальта стала мокрой, всполохи молний, рассекавших небо, отражались в воде на шоссе.
Роберт подумал, что правильнее остановиться и переждать, пока ливень ослабеет. Но чувство легкости от того, что он наконец может сделать то, о чем подсознательно мечтал, было сильнее благоразумия. И он продолжал путь. Навстречу ему бежала огромная дуга шоссе. Она ревела под ним и расплескивалась брызгами воды на асфальте, мгновенно превращаясь в прошлое, отвергнутая и забытая, как и недавние сомнения.
Театр оказался закрытым. В свете уличного фонаря можно было прочитать афишу. «Сон в летнюю ночь». Неосвещенное и безлюдное, это место выглядело таким же мрачным, как тогда, когда здесь была миссия. Входная дверь была заперта на засов, в окнах — ни искорки света.
Роберт вышел из машины. Снаружи похолодало, поэтому он потянулся за свитером, лежащим на заднем сиденье со времени уик-энда в Бошеме, и натянул его поверх рубашки. Захлопнув дверцу и обернувшись, он увидел у края тротуара такси. Шофер спал, опустив голову на руль. Создавалось впечатление, что он мертв.
— Внутри кто-нибудь есть?
— Должны быть, командир. Я жду, чтобы мне заплатили.
Роберт прошел по тротуару до узкой аллеи, по которой когда-то ушли Эмма и Кристофер, обнявшись, как любовники. На этой стороне мрачного здания светилось единственное незанавешенное окно на первом этаже. Он прошел по темной аллее, миновал мусорные контейнеры, нашел незапертую дверь. За дверью оказалась каменная лестница, слабо освещаемая лампочкой первого этажа. В нос ударил стойкий запах театра: грима, масляной краски, старого бархата. Сверху доносились голоса, и он пошел на них, поднимаясь по ступенькам. Перед ним оказался небольшой проход и приоткрытая дверь с табличкой «Продюсер», из которой падал яркий свет.
Роберт толкнул дверь, и голоса сразу смолкли. Он оказался на пороге небольшой тесной комнатки и увидел удивленные лица Бена и Эммы Литтонов.
Эмма сидела на столе спиной к отцу и лицом к вошедшему. Она была в коротком платье, похожем на комбинезон, открывавшем ее длинные ноги — голые и загорелые. Комнатка была такой маленькой, что он с порога мог дотянуться до девушки рукой. Сейчас она показалась ему красивой, как никогда.
Облегчение и удовольствие видеть Эмму было настолько велико, что неожиданное присутствие Бена Литтона не смутило его. Бен тоже нисколько не удивился, просто поднял свои темные брови и сказал:
— Боже мой, кто к нам пришел!
Роберт засунул руки в карманы и начал:
— Я думал…
Бен поднял руку:
— Знаю. Ты думал, что я в Америке. Так вот, я, наоборот, в Брукфорде. И чем раньше выберусь отсюда, тем лучше.
— Но когда вы…
Однако Бен уже тушил сигарету и вставал, грубо перебивая его:
— Ты что, не заметил такси у входа в театр?
— Как же, заметил. Шофер уже прирос к рулю.
— Несчастный малый! Пойду, успокою его.
— Я на машине, — сказал Роберт. — Если хотите, отвезу вас в Лондон.
— Это даже лучше. Я смогу расплатиться и отпустить таксиста. — Эмма не двигалась. Но Бен обогнул стол, Роберт освободил ему дорогу.
— Кстати, Роберт, Эмма тоже едет. У тебя найдется для нее место?
— Разумеется.
В дверях они посмотрели друг на друга. Бен удовлетворенно кивнул.
— Отлично, — сказал он. — Жду вас обоих снаружи.
— Ты знала, что он приедет?
Эмма покачала головой.
— Это как-то связано с письмом Кристофера?
Эмма кивнула.
— Отец вернулся из Америки сегодня, чтобы убедиться, что ты в порядке?
Девушка снова кивнула. Ее глаза сияли.
— Он был с Мелиссой в Мексике, однако примчался прямо сюда. Даже Маркус не знает, что он вернулся. Отец не заехал в Лондон, а взял такси прямо из аэропорта до Брукфорда. А по поводу Кристофера он совсем не сердится. Мне же сказал, что если я захочу, то могу поехать с ним в Порт-Керрис.
— Ну, и ты?..
— Ох, Роберт, не могу же я всю жизнь повторять одни и те же ошибки. В этом же заключалась ошибка Эстер. Мы обе хотели привести Бена к нашему идеалу образцового надежного мужа и доброго домашнего папаши. И это было так же реально, как посадить в клетку дикую пантеру. Ведь только представь, как скучно выглядит пантера в клетке! К тому же, Бен больше не моя головная боль, а Мелиссы.
Роберт спросил:
— Итак, каково же теперь твое место в длинном перечне приоритетов отца?
Эмма состроила гримасу:
— К твоему сведению, Бен однажды заметил, что у тебя благородная форма головы, и, если ты отрастишь бороду, он тебя нарисует. А вот если бы я попыталась тебя нарисовать, то сделала бы подпись большими буквами: «Я ЖЕ ВСЕХ ПРЕДУПРЕЖДАЛ».
