Джилл Мансел - Мой лучший любовник
В следующую секунду ее глаза распахнулись, так как лающий женский голос вернул ее к действительности:
— Все, хватит, джентльмены, в больнице курить запрещено.
Дежурная сестра открыла дверь в комнату для посетителей. Оттуда выплыло громадное облако дыма, сопровождаемое гоготом придурковатых фотографов и репортеров.
— Ну? — Люсиль смотрела на Сюзи. — Ты идешь или нет?
Люсиль было легко говорить. На ней были туфли, а заплетенные в косички волосы было невозможно запутать.
Сюзи поступила героически и не стала озвучивать эти мысли.
Вместо этого она сказала:
— Конечно,
Они вошли, и двери за ними захлопнулись, а фотографы, узнав Лео, пришли в движение. Медсестра, которая могла бы подрабатывать вышибалой, разбросала толпу и извлекла из нее Сюзи и Люсиль.
— Ой! — вскрикнула Сюзи, когда туфля двенадцатого размера опустилась на ее босую ногу.
— У вас еще будет для этого время, джентльмены, — властно объявила сестра. — Эти люди пришли к мистеру Фицаллену, и они будут вам очень благодарны, если вы оставите их в покое.
Эта сцена опять вернула Сюзи на несколько лет назад, к временам, когда Джез был на пике популярности. Она была его женой и привыкла к вниманию папарацци. Иногда это было приятно, а иногда похоже на зубную боль. Во всяком случае, она никогда не покидала дом, не приведя себя в порядок.
Но одно дело быть женой рок-звезды. А другое — девушкой полицейского.
Впрочем, сейчас было не время и не место. Любой посетитель мало-освещенной больничной палаты в середине ночи выглядел бы немного дико в темных очках.
Сюзи улыбнулась, не обращая внимания на фотокамеры, и не стала ничего говорить, а сестра провела их по коридору, а потом в палату.
— Он устал, — предупредила она. — Десять минут, не больше.
ГЛАВА 19
Харри лежал в постели, подключенный к бесконечному количеству капельниц и пишущей аппаратуры; он открыл глаза.
— Сюзи. Ты здесь. И Люсиль.
Медсестра скромно удалилась. Лео отошел вглубь комнаты и прислонился к стене, засунув руки в карманы кожаного пиджака и сохраняя на лице непроницаемое выражение.
— О, Харри… — Немного прихрамывая, Сюзи подошла ближе — туфля двенадцатого размера раздавила пальцы на ее правой ноге — и в волнении протянула руки. — Что они с тобой сделали?
Он мог бы сняться в рекламе о жертвах несчастных случаев. Его левая нога была в гипсе. А также правая рука. Его голова была обмотана бинтами, а вдоль левой скулы шла свежа зашитая рана. Когда он поднял здоровую руку, Сюзи увидела, что у него даже грудь в бинтах. Если бы Деннис-Озорник упал с горы и его переехал десятитонный грузовик, он бы в результате выглядел именно так.
Но, конечно, он бы не был таким привлекательным. Потому что Деннис-Озорник не был Харри-Негодяем.
Но Харри уже не был Негодяем, верно?
Теперь он стал официально признанным Харри-Героем.
— Извини за сегодняшний вечер, — сказал Харри.
— Не думай об этом! — Сюзи наклонилась и поцеловала его. — Ты здесь, ты жив. Это самое главное.
У нее за спиной, в глубине комнаты, раздалось еле различимое насмешливое хмыканье. К счастью, бинты, закрывающие уши Харри, заглушили этот звук.
— Уверен, ты меня ругала, думала, я тебя обманул. — Он сделал попытку улыбнуться.
— Да, мы не знали, что подумать.
— Я бы никогда тебя не обманул.
— Знаю, — сказала Сюзи. Что еще она могла сказать?
— Что с твоими ногами? — спросил Харри. Находясь в полусидячем положении, он мог их разглядеть.
— Мои туфли жмут. Я их сняла. Э… как ты себя чувствуешь?
Она знала, что это глупый вопрос.
— О, я рад, что остался жив.
Глупый вопрос — голливудский ответ. Харри-Герой взял ее руку, прижал к своей щеке и затем поцеловал.
Все как в Голливуде.
На этот раз, должно быть, даже он расслышал многозначительное хмыканье из глубины комнаты.
— Ты спас жизнь детям, — поспешно произнесла Сюзи.
— Обычная работа. — Харри скромно улыбнулся, потом пожал плечами и вздрогнул. — Проклятые сломанные ребра. Газетчики все еще снаружи?
— Да. Они сделали несколько фотографий.
— Не позволяй им много снимать, — предупредил Харри. — Знаешь, они бьются за эксклюзивные права. — Его лицо стало менее измученным и более оживленным. — Не представляешь, о каких суммах идет речь.
Сюзи подумала, что, вероятно, она представляет. Когда они с Джезом расстались, бульварные издания предлагали такие суммы за ее откровения, что можно было разрыдаться от счастья. Но ее глаза и так были на мокром месте — она проплакала шесть недель кряду, — поэтому ее не соблазнила такая перспектива: продать душу за газетный материал на восьми полосах.
Дипломатично удалившаяся на задний план Люсиль почувствовала, что Сюзи в некотором замешательстве. Подойдя ближе, она сказала:
— Бедный Харри. Какой день рождения у тебя получился.
— О боже! — Удивившись, как она могла забыть такое, Сюзи закрыла рот руками. — Поздравляю с днем рождения!
Отлично, блестяще, здорово сказано, Сюзи. Поздравляю со сломанной ногой, поздравляю со сломанной рукой, поздравляю с пробитой головой…
— Наши открытки и подарки остались дома, — сообщила Люсиль.
— Не беспокойся. У меня есть все, что я могу пожелать. — Харри снова поцеловал запястье Сюзи. — Ты здесь, это главное. И дети остались живы. — Он помолчал, что-то обдумывая. — Вообще- то неплохо сказано. Когда выйдешь, передай это прессе.
Открылась дверь, и появилась медсестра, показывающая на часы.
— Простите, время вышло. Мистеру Фицаллену нужен отдых.
— Завтра важный день, — быстро проговорил Харри. — На десять тридцать назначена пресс- конференция.
Сюзи потеряла дар речи. На ее глазах Харри превращался в Макса Клиффорда. И глазом не успеешь моргнуть, а он уже наймет Эндрю Мортона[8] писать его биографию.
— Освободите помещение. — Суровая медсестра выставляла их за дверь. — Мистеру Фицаллену пора воспользоваться судном.
Да, это не слишком романтично.
Лучше не упоминай об этом на завтрашней пресс-конференции, Харри.
На прощание он поцеловал ее долгим, страстным поцелуем. Если честно, было бы лучше не делать этого на глазах у Лео с его сардоническим выражением лица.
— Увидимся завтра, — сказал Харри. — Ровно в десять, ладно?
— Но…
— Ты нужна мне здесь. И надень что-нибудь… знаешь, чтобы все отпали.
— Харри, я не…
— Черный кружевной топ, — подсказал Харри. — Он подходит… — Здоровой рукой он изобразил в воздухе женские округлости. Топ с большим вырезом мало что прикрывал. — О, и когда выйдешь… не забудь упомянуть, что я получил все, что мог пожелать на день рождения.
