Мара Фицчарлз - Музыка любви
Она не сомневалась — не держи он ее так крепко, она бы рухнула к его ногам.
— Любимая, я так скучал по тебе, — наконец выдохнул он, оторвавшись от ее губ. — Добро пожаловать в Лас-Вегас.
— Ты так встречаешь всех?
Слова слетели с ее губ, прежде чем она успела что-либо сообразить. Почувствовав его напряжение, она отвернулась, боясь встретить его взгляд. Он крепко сжал ее талию.
— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. Более того, считай, что я его вообще не слышал.
— Прости, — прошептала она.
— Давай не будем ссориться, а возьмем твой багаж и поедем в отель. Потом пообедаем и все спокойно обсудим. Идет?
— Идет. — Рискнув взглянуть на него, Ханна увидела нежность в его глазах и улыбке, и у нее на сердце потеплело.
Протянув ей розу, он коснулся ее лба легким поцелуем.
— Тогда вперед, любимая.
Пока она принимала душ, ее страхи обострились. Ее беспокоила его сдержанность и отчужденность. Она не знала, в чем причина — в ее неосторожном высказывании, или это предстоящее объяснение давило на него?
Шон провел ее в элегантно обставленный номер и предложил переодеться к обеду. Затем, небрежно поцеловав ее в лоб, молча удалился.
Причесываясь перед зеркалом, она думала о том, что правильно сделала, приехав к нему.
Они должны разрушить ту стену отчуждения, которая возникла между ними. Им надо обсудить кое-что очень важное, но если он будет и дальше вести себя так отстранение сделать это будет весьма не просто.
Ханна последний раз крутанулась перед зеркалом и придирчиво осмотрела себя. Ничего не поделаешь, подумала она, глубоко вздохнув и расправив плечи, ей придется предстать перед Шоном Майклзом Девлином.
Она появилась в дверях спальни, и его глаза устремились на нее. Она была само очарование: начиная от блестящего каскада темно-рыжих волос до золотых босоножек на стройных ногах. Нежный персиковый шелк платья добавлял прелести ее несравненному облику.
Он не заметил, как ноги сами понесли его навстречу Ханне. Остановившись около нее, он не мог произнести ни слова. Лишь его глаза могли рассказать ей, что он чувствовал в этот момент. Взяв ее руку, он поднес ее к губам и, глядя ей в глаза, поцеловал поочередно каждый пальчик.
— Ты прекрасна, любимая. Неотразима, — прошептал он. — Ты готова пойти пообедать? — спросил он. — Сначала я хотел, чтобы мы пошли в ресторан, — продолжил Шон, — но потом, в свете последних событий, решил, что было бы удобнее пообедать и поговорить в более спокойной обстановке. И тогда я заказал еду в номер.
Когда она шагнула вперед, ладонь Шона нечаянно коснулась ее обручального кольца.
— Что-то не так? — спросила Ханна, уловив внезапную перемену в его настроении.
Он дотронулся пальцем до тоненького колечка.
— Ты носишь обручальное кольцо, — сказал он, заглядывая ей в глаза. — Ты все еще чувствуешь себя его женой? Или ты делаешь это ради девочек? Мне нужно понять это, Ханна. Я не оспариваю твое право носить это кольцо, но…
— Я никогда не снимала его. — Она пожала плечами. — Просто так, без какой-то определенной причины, Шон. Просто так.
Он кивнул, принимая ее объяснение. Затем, продолжая ощущать прохладный металл под своими пальцами, пришел к решению. Оно было стремительным, но единственно верным. Он хотел, чтобы на ее пальце было его кольцо. На левой руке, ближе к сердцу.
Медленным, осторожным движением он снял с ее пальца кольцо бывшего мужа.
— Ты носишь моего ребенка, Ханна. Моего, не его…
— Шон… Я… — Она заволновалась.
— Помолчи, — мягко сказал он, потянув ее за руку. — Сядь рядом со мной, и давай-ка поговорим. Обед подождет. Мне нужно очень многое сказать тебе, и откладывать дальше я не в силах.
Он уселся рядом с ней на огромном диване, обитом мягкой светлой кожей. Сначала, решил Шон, надо окончательно прояснить все недоразумения, что возникли между ними, и лишь потом они смогут приступить к обсуждению другого вопроса.
— Таннер сказал, что ты видела газеты… — начал он. — Прости, что меня не было рядом. Я научился не замечать их, пока… дело не дошло до судебной тяжбы.
Он видел, как ее глаза потемнели, наполнившись недобрым предчувствием. Она настороженно смотрела на него.
— Так это на самом деле… было?
— К сожалению, да. Когда я позвонил в нашу семейную юридическую контору, то получил подтверждение. Да, эта женщина подала иск о признании отцовства. Я поинтересовался деталями: дата, время, место, понимая, что ни один биологический тест не подтвердит обвинение, Возможно, Таннер уже говорил тебе, что женщина, о которой идет речь, присутствовала на одном праздничном обеде, и, кроме того, я имел неосторожность поцеловать ее на прощание. Невинный поцелуй на глазах у всех! Ничего больше, Ханна. Клянусь, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — И как выяснилось, у меня есть забавное алиби. Оно касается указанного в иске времени и места.
— Тебя видели в это время где-то еще?
— Самое забавное, что ты сама можешь подтвердить это, — ответил он и засмеялся. — Эта леди точно назвала дату! Она утверждала, что в определенный день я был в Сан-Франциско и именно там и тогда сделал ей ребенка. Хотя на самом деле в этот день я занимался этим милым делом на маленькой кушетке в коттедже на Девлин-Элбоу. С тобой, любовь моя. — Он счастливо улыбнулся. Теперь ты удовлетворена, дорогая?
Шон вздохнул и положил руку на спинку дивана.
— Мой семейный адвокат был не рад этому иску. Особенно если учесть, что это случилось не в первый раз. Он разглагольствовал о богатстве, ответственности и благоразумии. И я терпеливо слушал его, пока он не назвал дату. Тогда мой мозг заработал с удивительной скоростью, и я старался припомнить, где был в тот уик-энд и что делал. И вспомнил! Я думал тогда о том, как мы с тобой займемся любовью. И вдруг меня словно ударило — ты одна, и что будет с тобой, когда до тебя дойдут эти сплетни? Я позвонил Танкеру, надеясь, что он сможет убедить тебя выслушать мои объяснения. — Замолчав, он прикоснулся пальцем к ее подбородку. — Прости, родная, я знаю, что причинил тебе боль. Я страстно хотел обнять тебя. Я-то знаю, с кем я был в ту ночь. Но ты была одна, за тысячи миль от меня… Я позвонил, но ты не подходила к телефону. Я должен был рассказать тебе. Сгорал от нетерпения поскорее обнять тебя, никому не позволить нанести тебе обиду. Все, что я мог, — молиться, чтобы ты послушалась Таннера.
Ее глаза наполнились слезами. Протянув руку, он смахнул слезинку с ее щеки.
— Ханна! — сказал он негромко. — Я клянусь своей жизнью, что никогда больше не обижу тебя. Обещай мне, если это случится снова, ты придешь прямо ко мне, прежде чем сомнения и ревность завладеют твоим сердцем.
