Елена Квашнина - А у нас во дворе (СИ)
Сиротин мне нравился, тот, другой, тоже Владимир, только Васильевич, вызывал необъяснимое отторжение. Его обертоны резали слух, интонации взводили мне нервную систему, как курок пистолета. Я предпочитала общаться с Сиротиным, хотя он работал в реанимации и не был уже моим лечащим врачом. Но он часто забегал. Интересный случай, вполне укладывающийся в рамки его научных исследований. Он-то и посоветовал другому Владимиру допустить ко мне музыку и друзей.
Одним из первых пришёл Воронин. Устроился, судя по звукам, на приличном расстоянии. Молчал. Шмыгал носом.
- Ты чего там, ревёшь? - без интереса спросила я.
- Нет, не реву, - ответил бледно и судорожно всхлипнул.
- Если собираешься и дальше плакать, лучше уйди совсем. Мне противопоказаны отрицательные эмоции, - холодно порекомендовала я. На самом деле, элементарно боялась, что не выдержу, тоже расплачусь. Плакала я теперь частенько. После начиналась чудовищная головная боль. Длилась пару дней. Никакие лекарства не помогали. Кроме кодеина. Но так наркоманкой в лёгкую станешь.
- Откуда ты знаешь, что я плачу? - удивился Славка, перестав хлюпать носом. - Ты ведь...
Он замялся, стыдясь произнести жестокое слово "слепая".
- Не вижу? - выручила я его. - Зато я теперь отлично слышу. Как крот.
- Здорово. В смысле... - Славка сконфузился, перевёл разговор. - Можно, я ближе сяду?
- Тебе кто-то запретил? Садись, конечно, - разрешила безразлично.
- Ты не изменилась, - успокоился Воронин. Видимо, вспомнил, как я его со своей кухни гнала. Я тоже вспомнила, усмехнулась.
- А с чего мне меняться? Ну, подумаешь, зрения лишилась. Временно, полагаю. Остальное при мне осталось.
- Тош, я хотел сказать... - он замолчал.
- Ну?! - поторопила его жёстко.
- Тош, почему ты так со мной разговариваешь непримиримо? - съехал в обиду Славка. - Что я тебе плохого сделал?
Опаньки! Он ещё спрашивает. Прелесть какая. Не понимает, солнце красное. Или делает вид, что не понимает. Эх, жаль, не могу видеть сейчас морду его лица.
- Ты хоть понимаешь, что ты мне жизнь спасла? Я теперь тебе по гроб жизни обязан, - поделился своей бедой Славка. Без особого энтузиазма, унылым голосом.
- Не преувеличивай. Убивать тебя никто бы не стал, - отмахнулась я досадливо. Хотела добавить "кому ты нужен?", но не стала доканывать. До сих пор удивлялась, с чего вполне миролюбивый Логинов вдруг развоевался. В то, что Серёга был способен убить Славку из-за идиотского оговора, мне не верилось. Борька и Витька? Тем более. Они в нашем деле сторона. Так, за компанию, по-дружески подрядились, от нехватки развлечений.
- Ты не знаешь... не знаешь, какой разговор у нас был! - торжественно провозгласил Воронин.
- И знать не хочу, - решительно отрезала я. Помолчали.
Не один разговор, между прочим, целых два. Накануне и собственно перед "лечением" Воронина от подлости. Может, не следовало логиновские лечебные процедуры прерывать? Глядишь, Славка бы и поумнел слеганца. А так - не впрок пошло, по всей видимости.
Я повернула лицо туда, где предполагала окно. С той стороны по утрам и вечерам тянуло свежим, чистым воздухом, размывало въевшийся во всё вокруг запах лекарств и хлорки. Ещё оттуда, мне казалось, били солнечные апрельские лучи, согревая кожу на лице и руках. Весёлые, наверное, лучи, радостные.
- Ты такая красивая стала, - ни с того, ни с сего ляпнул Воронин.
- Ври больше, - поморщилась я. Хорошо помнила своё отражение в зеркале месячной давности
- Нет, правда, ты очень красивая.
Угу. Лёгкая щетина отрастающих волос на обритой голове. Я её проверяла ежедневно. Переживала, что растёт медленно. Плюс неестественная бледность, поскольку на свежем воздухе совсем не бываю, и солнышка нормального в палате нет. Предположительно, синяки под глазами вместо декоративной косметики. Ела плохо, похудела и осунулась - мама регулярно причитала. Чего ж красивого? Воронин льстец, оказывается, бессовестный.
- Тош, я хотел тебе кое-что напомнить, - стул под Славкой заскрипел, закудахтал страдательно. Воронин положение меняет. Зад отсидел или нервничает?
- Да?
- Моё предложение остаётся в силе, - проблеял Воронин.
- Какое ещё предложение? - недоумение моё было честным, не наигранным.
- Насчёт замужества.
- Ты делал мне предложение? - я аж присвистнула. Не помнила такого интересного факта своей биографии. Конечно, память у меня не полностью восстановилась. Кое-какие лакуны оставались. Допустим, одна из них хранит тайну воронинского сватовства. Да? Маловероятно. О замужестве я никогда, ни единого раза не думала. Оно мне надо? Других занятий хватало, гораздо более интересных.
- Ты делал мне предложение? - переспросила неуверенно.
- Типа того, - с облегчением вздохнул Славка. - Я понимаю, у тебя тяжёлая черепно-мозговая травма, ты просто забыла. Вспомнишь со временем.
Иногда людям кажется, будто они хорошо помнят то, чего реально не было. Сиротин, когда помогал мне бороться с частичной амнезией, обозвал такой феномен ложной памятью. Воронин сейчас явно пытался сформировать у меня ложную память.
- Зачем я тебе нужна слепая? Карьеру испортишь. И не думай даже, - отказала ему довольно твёрдо.
- Вовсе нет, - запротестовал Славка, стул под ним вновь заскрипел, закудахтал. - Правда, выходи за меня, а? Не срочно, годика через три-четыре. Ведь ты же была согласна.
- Настолько была согласна, что у нас намечался бэби, - едко напомнила я ему, давая понять, что многое помню, если не всё.
- Это я с Логиновым за тебя боролся, - без малейшего раскаяния выкрутился Славка. - Дело прошлое. Зачем теперь вспоминать?
- Да, теперь уже точно поздно, - я над ним издевалась или над собой?
- Ты ещё не отошла от всего этого. Всё забудется, вот увидишь...
Нет, ну до чего дурак! Фазан самовлюблённый! Что я там смогу увидеть?
- Ты имел в виду, вот услышишь? - я продолжала откровенно выказывать своё новое к бывшему другу отношение.
Дверь в палату тихонько скрипнула, скрежетнула, открываясь. Я узнала по шагам, - уже получалось, - маму, папу, медсестру Юлю. Последней вошла сиделка, которую мне наняли после реанимации. Про неё сразу предупредили: немая, потому очень дёшево берёт за услуги, значит, по карману моим предкам, и не надо с ней фордыбачить. Слепая немую, сеструху по несчастью, непременно поймёт. Я не фордыбачила, прониклась.
