Беверли Бартон - Самый желанный мужчина
Роско пнул ногой корзину для бумаг, стоявшую возле его письменного стола, корзина отлетела, разбрасывая во все стороны мусор, несколько раз перевернулась и остановилась.
В закрытую дверь негромко постучали.
— Папа, у тебя все в порядке? — Гар заглянул в кабинет. — Я слышал шум.
— Все в порядке, Гарлснд, — сказал Роско. — Я просто нечаянно споткнулся о корзину для бумаг.
— Насчет этого не беспокойся, я уберу.
Гарленд наклонился за корзиной, но Роско взревел:
— Оставь эту дрянь! Для этого у нас есть Мэтти. Я ей за то и плачу, чтобы она за мной убирала.
— Ладно, — сказал Гар. — Я пошел спать. Тебе что-нибудь нужно, пока я не лег?
Нужно ли ему что-нибудь? Да, черт возьми, ему нужно — нужно, чтобы эти проклятые бумаги были уничтожены. Надо было догадаться, что Терон что-то замышляет, когда он только вернулся в Саммервиль. Надо было еще несколько месяцев назад приказать кому-нибудь перевернуть вверх дном этот чертов подвал и уничтожить какие-нибудь старые документы. Тогда этим можно было бы объяснить, почему пропало дело об убийствах в Белль-Роуз. Конечно, при новом шерифе это было бы не так просто сделать, этот громила Дентон чересчур правильный. Если бы его можно было подкупить, Роско бы давно так и сделал, но Дентон принадлежал к числу законников, которых Роско терпеть не мог, — он был честным законником.
— Папа, что-нибудь не так?
— А?
— Мне показалось, твои мысли далеко отсюда.
— А-а, да, я просто думал о речи, которую мне надо будет произносить. Иди спать, сынок, мне ничего не нужно.
Гарленд пожелал отцу спокойной ночи, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Роско думал о том, что его сын — хороший человек. Вот только несколько наивный в вопросах о том, как все должно делаться в политике, и в свое время допустил несколько ошибок. В частности, одну крупную. Но тем не менее он хороший человек. Гарленд остался на его стороне, когда все от него отвернулись. Роско был на все готов, чтобы защитить единственного сына и его политическую карьеру. Он бы даже на убийство пошел, чтобы его защитить. Никто не должен узнать правду, и уж он об этом позаботится.
Глава 13
Ноуэлл привел Кларис в свою квартиру и запер за собой дверь. Такой головокружительной легкости и такого возбуждения, смешанного с неуверенностью, Кларис не испытывала уже почти сорок лет — с тех пор как впервые занималась любовью с Джонатаном. Ей тогда было двадцать три, она жила в Мемфисе и работала в магазине готового платья, училась торговать. В один дождливый вторник в ее магазин заглянул молодой солдат, приехавший домой на месяц на побывку. Он пришел купить подарок матери на день рождения. Они только взглянули друг на друга — и все, это была любовь с первого взгляда. Джонатан был красивый, страстный, лихой. Он ее сразу покорил. Через две недели после первой встречи они уже были помолвлены. И в ту же ночь, когда Джонатан надел Кларис на палец обручальное кольцо, они впервые занимались любовью. Это было самое счастливое время в ее жизни. Три коротких недели. А через пять месяцев, за которые Джонатан успел написать ей сотню любовных писем, он погиб во Вьетнаме.
Ноуэлл подошел к Кларис сзади, обнял ее, прижал к себе и, уткнувшись ей в шею, прошептал:
— Кларис, я тебя люблю. Я люблю тебя больше жизни.
Она медленно повернулась к нему лицом. Тепло его объятия, его нежность окутывали ее, словно кокон. Его взгляд, полный обожания, лучше, чем слова, говорил о его чувствах. Ей не следовало никогда в нем сомневаться. Но она была в растерянности с того самого дня, когда Ноуэлл Ландерс впервые появился в ее жизни. В один прекрасный день он просто объявился в Белль-Роуз и попросил встречи с ней.
«Не хочу вас беспокоить, мэм, — сказал он. — Меня зовут Ноуэлл Ландерс, я был другом Джонатана Ленца. Мы с ним служили в Наме в одной части. Я, я был рядом, когда он умер».
После Джонатана это был первый мужчина, к которому ее сразу же потянуло с первого взгляда. Стоит ли удивляться, что она все время искала между ними сходство? Они были одного роста и одинаково сложены, хотя Ноуэлл был плотнее и шире, вероятно, это от возраста. Такие же карие глаза и такой же пронзительный взгляд. Но между ними были и различия — достаточно различий, чтобы Кларис могла чувствовать разницу между ними. Однако иногда, когда они оставались наедине, как сейчас, она всем сердцем жаждала, чтобы Джонатан и Ноуэлл был один и тот же человек. Но ведь это невозможно? Джонатан погиб.
— Мне не нравится, что у тебя грустное лицо. Ноуэлл разгладил пальцем хмурые складки на лбу Кларис.
— Извини, я просто думала о… не важно.
Кларис привстала на цыпочки и поцеловала Ноуэлла. Это был легкий, мимолетный поцелуй, лишь короткое прикосновение губ к губам.
— Ты думала о Джонатане, правда? Кларис схватила Ноуэлла за руку:
— Не ревнуй! Я очень любила Джонатана, но он умер очень, очень давно.
— Ты его до сих пор любишь, — сказал Ноуэлл.
— Я… да. Но и тебя я тоже люблю. А я никогда не думала, что смогу полюбить снова.
— Все в порядке, дорогая. — Он взял ее лицо в свои большие ладони. — Я не возражаю, чтобы ты любила нас обоих. У тебя большое сердце.
— Ты такой добрый, ты так хорошо все понимаешь. — Она потянула его за руку. — Я думала, ты после обеда привел меня в свою квартиру, чтобы на меня наброситься.
Ноуэлл улыбнулся:
— Я хочу заняться с тобой любовью. Но только если ты тоже этого хочешь.
— Да, я этого хочу, — сказала Кларис. — Больше всего на свете.
Ноуэлл подхватил ее на руки. Кларис ахнула от восторга, обвила руками его шею и положила голову на его плечо. Ноуэлл перенес ее через маленькую гостиную, внес в спальню и положил на середину кровати.
— Я много лет ни с кем не была, — сказала Кларис. — С тех пор…
— Ни с кем? — переспросил Ноуэлл. — Ни с одним мужчиной после Джонатана?
— Ни с кем. До тебя.
— Боже, Кларис!
У Ноуэлла слезы выступили на глазах. Кларис это и удивило, и глубоко тронуло: такой большой и сильный мужчина — и плачет. Она раскинула руки, приглашая его в объятия:
— Займись со мной любовью.
Когда Ноуэлл медленно, нежно раздел ее, лаская и целуя и осыпая комплиментами, Кларис не испытала ни смущения, ни беспокойства. Она с восхищением наблюдала за тем, как он раздевается сам. Он был хорошо сложен, с широкой грудью. На груди у него волосы почти совсем поседели. Кларис разглядывала его, восхищаясь его мужественностью. И ей снова пришло на ум сравнение с Джонатаном. Он невероятно похож на него.
— Любимая, когда ты на меня так смотришь, я не могу ждать. А я не хочу торопиться, я хочу любить тебя долго.
