Маргарита Южина - Супружеский ошейник
Ну ладно, Оксаров. Она, конечно, уберет. Но ты, Гер-расим!
Кстати, со стулом убирать посуду оказалось вовсе не трудно – она составила все тарелки на стул, а потом сама и везла их. А возле раковины и вовсе – уселась и стала мыть. Ничего, справилась. А он все равно Гер-расим! Хотелось, чтобы Оксаров увидел, но он уже спал. Во всяком случае, больше вниз он не спустился.
Утром Варя проснулась и поняла, что снова одна. Все правильно – Вадим же говорил, что ему рано нужно вставать. А ей… ей надо было собираться домой. Здесь, конечно, хорошо, но… Но дома лучше. И пусть он сам убирает всякие тарелки. Только вот как уехать-то? Вызвать такси? Она даже адреса не знает, где находится. Надо звонить Маше!
– А чего тебя так подбросило-то? – удивилась Маша, когда Варя ей дозвонилась. – Дождись Оксарова, а потом он тебя и привезет, куда надо.
– Маш, но мне очень надо! У меня и телефон разрядился. А зарядка дома и… Маш, а вдруг Сеню найдут? Или он сам придет? А соседи даже не знают, где меня искать.
Это решило все.
– Ладно, – решила Маша. – Я сейчас на работе, но на часик отпрошусь. А то вдруг и правда… Сеню приведут.
Уже через два часа Варя поднималась к себе в квартиру, то есть еле шла, опираясь на перила.
– Варь, но, может быть, на меня обопрешься? – суетилась рядом Маша.
– Ты слишком маленькая, не лезь, – стойко отказывалась Варя. – И потом, мне надо самой. Я ж не инвалид.
– Да кто тебя инвалидом-то… вот дуреха.
Маша хотела задержаться и помочь что-нибудь по дому, но Варя решительно отправила подругу на работу.
Она осталась одна. Да, дома у Оксарова было очень хорошо, но… этот дом был не ее. Здесь же, далеко не в такой роскоши и пышности, Варе было намного лучше. Хочешь – ползи в туалет, хочешь – в ванную, хочешь – по стеночке шарахайся. Никто слова не скажет.
День прошел в каком-то топтании, а вот с приходом вечера на Варю опять навалилась грусть, да только пришла матушка и заполнила собой все. Грустить было просто некогда.
– Я ведь нашла павильон-то! – с гордостью сообщила она прямо с порога. – Недалеко от своего дома. Так что переезжать надо. Когда цветы перевозить-то будем?
– Мам, я вот… ты сама все организуй, а? – попросила Варя, стараясь не показать матери, насколько ей тяжело ходить. – Ваньку нашего привлеки. Ну что я тебя, учить должна, что ли?
– Ну, я смотрю, ты, девка, совсем разленилась… даже вон лишнего шагу не ступишь теперь. Разбаловали тебя деньги-то!
– Да какие деньги-то, мам? Я их когда в последний раз видела-то?
– А чего тогда ходишь, как побитая? Ходи по-человечьи! Выпрямись!
– Да не могу я! – сорвалась Варя. – С ногами что-то… врач сказал, что пройдет.
– А, ну тогда корячься, – любезно разрешила маменька. – У меня тоже так было, когда от меня твой отец ушел, паразит. Вот отнялись ноги, и все! И не идут! Я, главное, хочу идти, а они – не хотят! Очень обидно было. Думала, что так и останусь… как осьминог, а потом ничего, как-то само собой. Тогда, значит, я сама это дело проверну, да? А зарплату когда дашь?
– Мам, когда буду ходить, тогда и дам.
– Ну и ладно, мне не к спеху, – не стала настаивать матушка и удалилась домой.
Варька уже собиралась усесться за компьютер, как снова позвонили.
На пороге стояла опять же маменька. Только теперь она была с пакетами.
– Я тут тебе поесть принесла. Купила… А то не доживешь до моей зарплаты-то… с голодухи помрешь.
– Ой, мам! – обрадовалась Варя. – Мам, спасибо тебе. Знаешь… ну вообще! Ты у меня такая молодец!
– Ну а чего ж… дочка ж… сердце-то за тебя, непутевую, болит, – засмущалась Валентина Наумовна. И скромненько добавила: – Я тут чек приложила. К зарплате-то добавь.
Варька весело фыркнула – маменька была неисправима.
Она снова осталась одна и потащилась на кухню. Это было непросто, но из пакетов так аппетитно выглядывала палка копченой колбасы, так ароматно пахло свежей булочкой.
С трудом, но она водрузила на стол продукты и… и снова позвонили.
– Да что ж такое? Живу, как на колокольне! Сплошной звон!
Это был он… Варька даже сама себе стеснялась признаться, что очень ждала его прихода. Ну что, в самом деле… только встретились, она у него переночевала, и… и сразу любовь, что ли? Так не бывает. Она уже придумала себе вчера волшебную картинку, а он, какой умница, сразу – раз и поставил ее на место со своей посудой. Понятное дело, если б любил, если б у него вдруг… ну, мало ли… вдруг бы у него случилась любовь с первого взгляда, тогда бы… Да что им, кроме посуды, и заняться больше было нечем?
– Варь, я тебя чем-то обидел? – с порога спросил Оксаров.
– Проходи, чего ты в дверях-то? – смутилась она.
– Ты чего убежала? – Он наклонил голову и с прищуром посмотрел ей прямо в глаза.
– Убежала. Скажешь тоже. Уползла, аки гусеница, – невесело усмехнулась Варя. – Вадим, ну чего я там у тебя. Это ж твой дом.
– Вот так, да? – мялся он возле дверей. – Нет, я понимаю… тебе надо было больше внимания, а я… Варь, у меня работа. Но, конечно…
– Это твоей жене нужно было больше внимания, – ревниво поджала она губы. – Потому что она у тебя красивая и прекрасная женщина. А мне не надо. Мне вот надо, чтобы… чтобы я сидела у себя дома и… пялилась в компьютер и искала своего Сеню.
– Да, моя жена очень красивая. А ты, наверное, тоже, я не знаю, – глядя куда-то вдаль, вдруг проговорил Оксаров. – Но главное… понимаешь, когда я тебя увидел тогда, во второй раз, я вдруг подумал, что ты мой человек. Ну, знаешь, вроде бы человек обыкновенный, ничего особенного, кто-то пройдет и не оглянется, а кого-то так зацепит… Меня зацепило. Может быть, то, как ты легко расставалась с деньгами, а может быть, что ты тогда казалась такой напуганной, тебя защитить хотелось, в общем… ну, не знаю я. И когда ты принеслась за мной в клинику, чтобы спасать этих несчастных собак… веришь – я был на седьмом небе. Сам бы я вряд ли отважился тебе позвонить. Так только… разве что пригласил бы Сеню на прививку. А тут ты сама…
– Так куда мне еще бежать-то было? – пробурчала Варя, глядя себе под ноги. – Мне сказали, что надо ветеринара, я и…
– Варь, это ж неважно. Важно, что мы ехали с тобой вместе, сидели в этой холодной машине.
– Нормальная машина, тепленькая…
– Я так хотел, чтобы это не закончилось никогда… Извини, поторопился. – Он развернулся и вышел.
Надо было кричать, чтобы он остался! Надо было звать! Орать, черт возьми! Но… Варя будто окаменела.
Почему он ушел? Если все так, как он сказал, почему же ушел-то? То есть… она тоже его человек? Тоже, потому что Варя уже давным-давно поняла… еще вчера, что Оксаров – это тот человек, с которым ей хотелось бы жить долго и счастливо. С которым она бы не боялась растить детей, стариться, нянчить внуков. Ей так было с ним легко! Она могла часами болтать о собаках, и ему не было скучно. Он вместе с ней залезал на форум, она тогда так слушала его байки про его четвероногих больных, его новости она тоже бы слушала с удовольствием. Правда! Они же… они же одинаковые люди!
