Елена Квашнина - Работа над ошибками (СИ)
Честно говоря, сын хлопотал вокруг меня несушкой. За много лет успела от трепетного обращения отвыкнуть. Сначала было очень приятно, но быстро надоело. Хоть полдня одной побыть. Отдохнуть.
Отдохнула. Лидуся свое обещание выполнила. Воздействовала на Димку. Даже подарок помогла выбрать. И вот, только я выпроводила сына на именины к Ларисе, как сразу тренькнул телефон. Котов. Собственной персоной. Напросился в гости, мотивируя свой визит необходимостью срочно поговорить. Ладно. Котов — так Котов. Все равно за время болезни одичала. Чуть языком работать не разучилась. Можно было, конечно, болтать с Лидусей. Та заходила каждый день. Но Лидуся на меня дулась. Неизвестно, за какие провинности. Бурчала невразумительно. И вела за моей спиной странные переговоры с Димкой. Я к ней не лезла. Если ей хочется, пусть дуется. Она мне родней сестры. Правда, про посещение Котова ей не рассказала. Имеет право человек хоть на маленькие секреты?
Котов пришел в пятницу. Утром. По пятницам у него уроков нет, вот он и использовал служебное положение. Мало ли по каким государственной важности делам директор отсутствует в школе?!
Он долго отряхивался в коридоре. На улице несколько дней подряд шли дожди. Этот день ничем не отличался от предыдущих. Котова не спас и зонтик. Валерка промок до ниточки. И наследил он мне изрядно. Стыдливо пристраивал мокрый плащ на вешалку. Его зонтик я поместила в ванную — сушиться. Он аккуратно снял мокрые ботинки и почти на цыпочках прошел в большую комнату. Я принесла ему горячий кофе на подносе. В нашем педколлективе чай не котировался.
К делу высокий гость приступать не торопился. Нудно рассказывал о школьных делах, греясь горячим кофеечком. Среди учителей пошла эпидемия гриппа. Уйма народа на больничном — сплошные замены. Приезжала комиссия по письму этих старых зануд. Ходила по школе. Сидела на уроках. Всюду совала свой нос. Попивала кофе с коньячком в кабинете у Котова. Выводы сделала такие: школа не лучше и не хуже других; директор не пристает к вышестоящему начальству с бесконечными просьбами о деньгах, не мозолит глаза; администрация со своей работой вполне справляется, — поэтому на глупое письмо не стоит обращать особого внимания. Валерка довольно потирал руки. В очередной раз успешно отбился. Чудак. Да заранее ясно было, как закончится история с «телегой». На олимпийских вершинах наробраза давно никому ничего не надо. Лишь бы их не трогали. Это не самое страшное. Вот на днях поймали двух одиннадцатиклассников в туалете. Курили анашу. Хорошо, что комиссия к тому времени из школы уже убралась. Ну, историю раздувать не стали, сами управились. А то пойдут разговоры и до «города» в два счета докатятся. А фронтальной проверки сейчас ни одна школа не выдержит. Мои ученички — ничего себе. Хамят потихоньку, не более. Нечего волноваться. Но вообще хватит дома отлеживаться. Работать некому.
Я мягко послала Котова и работу подальше. За столько лет первый раз взяла больничный. Что? Человеку уже и поболеть нельзя? Педагогам, между прочим, раз в пять лет годовой оплачиваемый отпуск предоставлять надо. Чтобы психами не становились.
Мы еще поговорили немного о моем давлении. Валерка не хотел верить диагнозу. Он все смеялся. Рассказал три-четыре анекдота о врачах и больных. Анекдоты были с длиннющими бородами. Я вежливо улыбалась, думая про себя: «Когда же он приступит к тому, зачем пришел?» Поглядывала на часы. Боялась. Вот вернется Димка. Отменят последние уроки. Такое теперь частенько случается. Он придет домой пораньше и застанет Котова. Верный же скандал с сыном.
Валерка, видимо, понял мое состояние. Помолчал. Откашлялся. И торжественно спросил, подумала ли я над его предложением? Нечто в этом роде я и предполагала. А иначе зачем ему ко мне домой являться? Да еще в костюмной паре? Ответила сразу. Категоричным отказом. Котов заметил, поморщившись, что ждать прекрасного принца можно до седых волос. А если под прекрасным принцем понимается Ванька Лукин, то его и в загробной жизни не дождешься.
— Причем здесь Иван? — холодно поинтересовалась я, высоко вскинув брови.
— При том, — отозвался Валерка. И начал путешествие в глубь времен, напоминая мне то, что я и без него не забывала.
— Помнишь, Саня Мирный дразнил тебя? Нам лет по тринадцать, по четырнадцать было. Ну, как же? «Твой папа — крокодил». Хорошая была фразочка. Главное, действенная. Ты зеленела даже. Иван тогда еще за тебя заступился. Мы, честно говоря, все в тот раз струхнули немного. Но и задумались. Почему это вдруг Лукин за тебя заступается? Широков, тот влюбился сразу. А я поколбасился немного. В принципе, ты мне нравилась. Только подойти было нельзя. Вы с Иваном роман крутили. Как сунешься? По морде никому схлопотать не хотелось.
— Мы никогда не крутили с ним роман.
— Да, брось… — отмахнулся Котов. — Сказки сыну рассказывай. Случай такой был. Гоняли мы как-то с ребятами по нашей речке-вонючке плот. Смотрим, вы с Лукиным идете. В обнимочку. Чуть не целуетесь. И к бабке ходить не надо. Все ясно.
Я задумалась. Мы и не гуляли с Иваном. Так, пару дней перед его уходом в армию. И то! Скрывали от чужих глаз. Выходит, не скрыли. Выходит, мне тогда еще повезло, что это до папочки не докатилось.
Котов тем временем повествовал, как место Ивана занял Генка, и что по этому поводу думала широкая общественность нашего микрорайона. Тем более, что Геныч никого ко мне не подпускал, периодически впадая в истерики из-за глупой ревности. Его жалели. Дальше и сам Валерка решил не заостряться на чужой жене. Но сейчас… Просто Бог велел. И с супругой разводится. И Лукин, словно специально, на горизонте появился. Опоздать ведь можно. Да и Димке хоть какой-то отец нужен. Возраст у моего сына опасный. А уж он, Котов, постарался бы. Не хуже родного отца.
— Родного отца не заменишь, — меланхолично произнесла я сочиненную кем-то при царе Горохе глупость. Думала о своем. Да и устала от разговора.
— Ну, да! Разве можно заменить Лукина на какого-то там Котова?!
Я замерла. Насторожилась. В ушах поднимался звон.
— А при чем здесь Лукин?
— А разве Димка не его сын? — вопросом на вопрос ответил Валерка, весь скривился. — Думаешь, это великая тайна? У нас здесь все знают. Кроме, разве, самого Ивана.
— Откуда?
Мучительно пыталась переварить полученную информацию, сообразить, что к чему. Но мысли разбегались. Поймать их даже за кончики не удавалось.
Котов поднялся с кресла, в котором сидел до этого, удобно развалившись. Смотрел на дождь за окном. Молчал, давая мне время опомниться, прийти в себя. Тоже ведь в своем роде джентельмен. Наконец соизволил объяснить:
