Татьяна Веденская - Зеленый подъезд
– Но что ж поделать. У меня здесь ни прописки, ни знакомых. Аборт?
– Ну а почему нет? Ты ж и не представляешь, что тебя ждет.
– Да я и не знаю, с чего начать, – растерялась я. Интересно, Лекс будет рад, если я сделаю аборт? Или так же равнодушно воспримет и это?
– Стоп, девки, – вдруг высунулся кто-то из угла, – чего сразу огород городить? Может, народными средствами?
– Это как? – вылупилась я.
Рецепт женской свободы выглядел следующим образом. Берешь лавровый лист (пачки три) и луковую шелуху в пропорции один к одному, воды три стакана и кипятишь около сорока минут, периодически помешивая. Полученный отвар (жуткого сине-черно-коричневого оттенка) необходимо принять внутрь, находясь в погранично горячей ванне. Далее следует взять простое алюминиевое ведро, найти подходящую лестницу (от пяти до семи этажей) и приступать к игре «Водонос». Вверх, вниз. Вверх, вниз. До наступления эффекта. Возможно, что, встретив такой прием, ребеночек сам, добровольно передумает рождаться.
– Интересно задумано, – сказала я и приступила. Поскольку ванны в нашем захолустье не было изначально, а лестница доходила только до третьего этажа, мы замутили взвар погуще. Как я пила эту гадость – страшно вспомнить. Если б это не было кощунством, можно сказать, что это страшнее, чем полет Эдисона в Неву. Три стакана настойки из помойки.
– Давай-давай. Терпи, такая у нас долюшка, – вещала Надюха. Потом она лично следила, чтобы я не ленилась и ведра с водой таскала честно и без мухлежа.
– Я больше не могу.
– Главное, чтобы тебе на родах этого не пришлось кричать, – заражала меня бодростью и оптимизмом она.
– Что тут у вас происходит? – раздался из-за моей спины голос муженька. Сердце ухнуло куда-то вниз и замерло.
– А что? – тупо прохрипела я.
– Ты чего тут вытворяешь?
– Ничего.
– ТЫ ЧЕГО ТУТ С СОБОЙ ВЫТВОРЯЕШЬ? ЭТО ЧТО ЗА ВЕДРА? ТЫ ЧЕГО ДОБИВАЕШЬСЯ! – разорался он. Оказалось, что он то ли знал, то ли догадался о том, какие цели мы преследовали. Язык у меня онемел, я застыла, леденея от его взгляда. Он схватил меня за плечи и принялся трясти и раскачивать из стороны в сторону.
– Чего ты к девушке пристал? Самый умный? Она что, с ума сошла, в таких условиях рожать? – вмешалась вдруг энтузиастка Надюха.
– А ты не лезь. Это твоя идиотская идея – убить моего ребенка? Или она сама до этого додумалась? – обернулся он и обдал ее ядом. Я поразилась, насколько трепетно он отнесся к перспективе выкидыша. Зачем ему ребенок, я не поняла, но то, что меня теперь ждет какой-то кошмар, не сомневалась.
– Так. Ты уже все сделала, что хотела? – повернул он меня к себе.
– Ну...
– Что ты нукаешь, дрянь? Все?
– ...
– Значит, так, а теперь убирайся.
– Что? – оторопела я.
Он с такой силой оттолкнул меня, что я, долетев до стены, ударилась об нее. Группа поддержки улетучилась, словно ее никогда не было. Последней, с гримасой разочарования, в дверном проеме исчезла Надюха.
– А то. Ты мне больше не нужна. Свободна.
– Уходить? – пролепетала я. Глаза наполнились слезами.
– Вали. Что уставилась? Давай, выкатывайся. Ты что, не поняла?
– Лекс, я не могу так...
– Не можешь? НЕ МОЖЕШЬ? Ну так я помогу! – Он вдруг снова с силой вцепился в мои плечи и стал толкать меня к выходу.
Не имея ни сил, ни желания сопротивляться и впадая в полнейшую прострацию, я шла, передвигая с его подачи ноги. Он довел меня до середины Гангутской улицы и ушел. Не знаю, чего он хотел. Чего хотел на самом деле. Может, чтобы я пришла и бросилась ему в ноги. Мол, прости меня, любимый, дуру грешную и стерву старую. Или чтобы я поклялась забеременеть вновь в рекордные сроки. Но у меня началась неконтролируемая реакция урана в Чернобыле. Каждая моя клетка распадалась, выделяя массу энергии в слезно-воющем эквиваленте. Ощущение, что пора прыгать с моста, нарастало с небывалой силой. Я шла-шла, шла-шла, шла-шла...
– Эй, Элис. Ты чего тут делаешь? Как тут оказалась? – Кто-то подошел ко мне, и я подняла глаза. Оказалось, что я дошла до самого Казанского собора, где на портике расположилась группа скучающих хиппей из Краснодара. А меня тряс за рукав некто Скай, с которым мы познакомились еще в Москве, у Дани.
– Привет, Скай.
– Слушай, что это с тобой? Ты что, плакала? – озабоченно осматривал меня он.
– Да не то чтобы...
– Точно? Все в порядке?
– Да. В порядке, – попугаем повторила я. Что же мне теперь делать?
– Алло! Элис? Да что с тобой, в конце концов? Ну-ка, пошли с нами. – Он утянул меня в центр краснодарской тусовки. Я тряпичной куклой следовала за ним. Надо же, я не только Артему не нужна. Даже Лекс меня бросил, ни минуты не сожалея. Полный абсурд. Зачем я живу? Для кого? Пора, ой пора с моста!
– Рассказывай! – велел мне Скай.
– Меня выгнал Лекс.
– А вы что, с Лексом теперь вместе?
– А ты что, его знаешь?
– Да кто же Лекса не знает. Это ж такой кадр! И что? Поссорились?
– Да. Так что мы уже не вместе.
– И ты из-за этого распсиховалась? Тю! Другого найдешь.
– Ничего я не хочу, – отвернулась я. Скай обежал вокруг меня и заставил поднять на него глаза.
– Поехали с нами? Мы в Киев едем, будет сбор тамошних толкиенистов. Привезем им грибочков.
– А я вам зачем? – не поняла я.
– А чтоб не грустила.
– Но я не смогу без него жить! – вдруг пробормотала я и снова разрыдалась. И действительно, не знаю, зачем и почему, но я теперь не смогу больше и шагу сделать. Дурацкая необъяснимая зависимость. – Мне теперь только с моста.
– Да ты что несешь? С ума сошла?
– Да нет. Ладно, спасибо за все. – Я поднялась и уже было пошла, но меня усадили обратно. Я пожала плечами и принялась рыдать. Мне вручили косяк и предложили грибов.
– Давайте, – не стала спорить я, но кто-то опытный вставил веское слово:
– Да она от грибов тут у нас повесится. Ей бы сейчас отключиться безопасно на время. А потом мы бы ее с собой взяли.
– А что, вариант. Накормим ее прокопаном. Пусть придет в себя. А там и поговорим.
– Ага, а куда ее девать, когда она отрубится? – спросил кто-то из инициативной группы. Интересно, что они обсуждали меня так, словно меня тут и не было и, уж по крайней мере, я не имела никаких оснований принимать участие в обсуждении своей судьбы. В итоге решили следующее: кормить-таки таблетками, так как состояние мое становилось все хуже. Я уже не плакала, курила, уставившись в одну точку, и уходила в себя прямо на глазах.
– Так, а на ночь ее оттараним к Доктору Павлову. У тебя ведь родичей нет?
– Сегодня нет, – флегматично ответил толстенький бородатый мужичок лет тридцати. Из туристических, по-видимому. На том и порешили. Из недр чьих-то рюкзаков была изъята пачка прокопана, и некоторое время народ высчитывал рекомендуемую в моем суицидальном состоянии дозу.
