Джоди Малпас - Одна отвергнутая ночь
— Возьму на себя смелость обоснованно предположить, ты хочешь сказать, что любишь меня до мозга костей.
— Верно, — смеюсь, прижимаясь к его губам, когда он наклоняется, возвращаясь к моей шее.
— Отлично, — он целует меня неустанно, прокладывая дорожку вверх по моей скуле, затем щеке, прямо к губам. — Я тоже до глубины души тобой очарован.
Я не буду возмущаться. Это все, что мне нужно. Таков его способ. Это Миллер Харт, эмоционально закрытый псевдо джентльмен, выражающий свои чувства словами — забавными словами, но я их понимаю. Понимаю его.
Позволяю ему целовать себя, колючей щетине царапать лицо, и я наслаждаюсь каждой секундой, недовольно зарычав, когда он отстраняется.
— Я сегодня собираюсь в тренажерный зал перед работой, — он поднимается на колени и усаживает меня к себе. — Хочешь пойти?
— Ох? — не уверена, что сейчас мне это нужно. Вся моя злость и стресс исчезли, благодаря Миллеру и его фокусам с преклонением. До смерти забивать грушу с песком больше нет необходимости. — У меня нет членства ни в одном из залов, — вру, полагая, что также мне нет необходимости видеть Миллера, до смерти забивающего грушу с песком. Сцены из тренажерного зала и перед входом в «Ice» не относятся к числу тех, что я хотела бы освежить в своей памяти.
— Ты будешь моей гостьей, — он быстро целует меня и поднимает с постели. — Одевайся.
— Мне нужен душ, — говорю, глядя, как его спина исчезает за дверью гардероба. Запах секса острый, и он окутывает меня всю. — Это займет две минуты, — направляюсь к его ванной, но вздыхаю, когда он меня хватает и отрывает от пола.
— Ошибка, — говорит он безапелляционно, на руках перетаскивая меня обратно к постели. — Нет времени.
— Но я вся… липкая, — говорю с досадой, когда он ставит меня на ноги, и вижу Миллера полуодетым, только в своих шортах, а его обнаженный торс для меня как красная тряпка для быка. Не могу отвести от него свой взгляд, пока он становится ближе и ближе, пока я почти не касаюсь его носом.
— Оливия, прием, Земля на связи, — его бархатистый голос выводит меня из транса, я отступаю и поднимаю глаза, чтобы увидеть его самодовольную улыбку.
Улыбаюсь в ответ:
— Господь был чрезмерно внимателен, когда тебя создавал.
Его брови взлетают, а улыбка становится шире:
— И он создал тебя для меня.
— Верно.
— Рад, что мы это выяснили, — кивком головы он указывает на кровать. — Хочешь помочь мне заправить постель?
— Нет! — восклицаю, не раздумывая, ведь и так слишком много энергии потратила впустую, сражаясь с его любимой кроватью, и вспоминая последний раз, когда я создала из нее шедевр. Он едва мог сдерживать свое желание сорвать простыни и все переделать. Что, в конце концов, и сделал. — Сам заправляй, — только он сможет сделать все правильно, так что для меня это будет абсолютно пустой тратой времени.
— Как пожелаешь, - говорит он, согласно кивая. — Одевайся.
Не спорю, оставляя Миллера заправлять постель, сама же достаю свою одежду из нижнего ящика комода.
— У меня нет одежды для тренировок.
— Я завезу тебя домой, — Искусно расправляет одеяло, и то ложится чертовски идеально, но он не останавливается, подтягивая и расправляя уголки. — А потом я отвезу тебя на работу. Во сколько ты должна там быть?
— В девять.
— Превосходно. У нас три с половиной часа, — он раскладывает подушки, делает шаг назад, оценивая свою работу, после чего оборачивается ко мне и видит, что я за ним наблюдаю. — Пошевеливайся.
Улыбаясь, натягиваю свое платье и обуваю туфли.
— Зубы? — я могу обойтись без душа, раз уж он настаивает, но мне необходимо освежить рот.
— Почистим вместе, — он вытягивает руку, предлагая мне идти перед ним, что я и делаю с улыбкой на лице. Он все еще напряжен, но вокруг него витает спокойствие, и мне известно, что источником этой гармонии являюсь я.
Глава 13
Спортивно-оздоровительный центр переполнен. Найдя свободное местечко на одной из скамеек в женской раздевалке, я поспешно переодеваюсь в спортивную одежду, сумку вешаю в шкафчик, после чего сбегаю из помещения, переполненного утренней радостной болтовней, и выхожу в коридор, уже чувствуя себя уставшей. Бегло осматриваю коридор, но не вижу Миллера, так что направляюсь в конец коридора, где, как я помню, должен быть тренажерный зал. Я прохожу мимо многочисленных стеклянных дверей, занятия там в самом разгаре. Остановившись перед последней дверью, вижу, как десятки женщин скачут напротив огромного зеркала, каждая из них выглядит невероятно подтянутой и красивой, и, несмотря на нагрузку, все с идеальным выражением лица. Поднимаю руку и дотрагиваюсь до небрежно закрученного пучка на голове, собственное лицо в отражении привлекает мое внимание. Ни грамма макияжа, не то чтобы я всегда так выгляжу. Такое чувство, будто даже тренажерный зал не является уважительной причиной для сдержанного внешнего вида.
— Оу! — выдыхаю, у самого уха чувствуя горячие губы.
— Не туда, — шепчет он, рукой обвивает мою талию и отрывает от пола. — Нам в этот зал. — Он без вопросов несет меня в том направлении, откуда я только что пришла, и заходит в тот самый зал, где я тайно за ним наблюдала. Дверь за нами закрывается, а Миллер продолжает прижимать меня спиной к своему торсу, и вскоре он разворачивает меня, прижимая к себе. Моя первая реакция, когда я вижу, что он надел футболку, это негодование, а потом оно улетучивается, когда Миллер накидывается на мой рот, ослепляя меня невероятно искусными движениями своих губ. Это своего рода пытка.
— Ты мог держать меня в своей постели и целовать, — бормочу, чувствуя напротив своих губ его улыбку. Все эти его улыбки и расслабленное состояние, особенно вне постели, выводят меня из равновесия. Я люблю их, но это так ново.
— Я могу целовать тебя, где мне заблагорассудится, — он позволяет мне сползти по двери и отходит на шаг, оставляя меня раздосадованной неожиданным расстоянием между нами.
Так что я уничтожаю его, обнимаю его талию, носом зарываясь в ткань его футболки.
— Давай просто получим свое.
— Мы здесь, чтобы хорошенько поработать, — он говорит с толикой веселья в голосе, сжимает мои запястья у себя за спиной и отрывает меня от себя.
— Так много всего я могла бы сказать на это, — рычу я.
— Моя сладкая девочка выпускает свои дерзкие коготки? — его брови изгибаются, он хватается за край своей футболки и медленно начинает тянуть ее вверх по своей фигуре, один за другим обнажая свои кубики, пока я не слепну от восхищения.
— Ты как ребенок, — обвиняю его, слегка прищурив глаза. — Зачем тебе это?
