Бывшие. Жена для чемпиона (СИ) - Ковалева Анна
А потом мой мир затягивает багровой пеленой ярости.
Потому что моя девочка поднимает голову и целует этого непонятного мужика в губы…
Да, Машунь, лучше бы ты меня просто пристрелила. Еще там, на стоянке Астории. Это было бы гуманнее.
Потому что видеть такое — это сродни расчленению заживо…. Мучительно больно… Меня буквально разрывает на мелкие ошметки.
Безумно хочется утащить Маруську в укромный уголок, хорошенько встряхнуть и завалить вопросами:
Девочка моя, что это за хер с горы?
Что ты рядом с ним забыла?
Зачем ты это сделала?
Зачем ты позволяешь ему прикасаться к тебе? Зачем целуешь?
А что еще ты ему позволила, милая?
При мысли о том, что этот гаденыш трахает ночами мою Маруську, в голове будто бомба взрывается.
Бокал с недопитым вином трескается в моих руках, и бордовая жидкость смешивается с кровью, текущей из порезов.
Впрочем, мне плевать. И на кровь, и на боль. И на то, что подумают окружающие.
Я быстро вытираю салфетками испачканные ладони и поднимаюсь, с ненавистью смотря на утырка, посмевшего посягнуть на мою женщину.
— Убью падлу! — это единственная мысль, что бьется в охваченном жгучей ревностью мозгу.
Глава 36
— А ну, угомонись! — Витя буквально силой усадил меня на место. — Ты что делать собрался, Сень?
— Как что? — огрызнулся я. — Морду хочу набить этому уроду. Ты не видишь, что ли, что творится? Он же Маруську…
— А что он? — хватка друга стала сильнее. — Он что, насильно ее целует? Не вижу, чтобы Маша была против. По-моему, ей все нравится…
— Гррр, — от слов Степанова меня накрыло еще сильнее.
Неотрывно смотрю на парочку, уже успевшую сесть за столик, и завожусь до крайней степени.
Наблюдаю за тем, как этот мудень трогает руку моей жены и смеет прикасаться к ней своими губами…
Медленно зверею. Неукротимая ревность буквально разрывает мозги.
Пиздец! Неужели ей и правда это нравится? Неужели она и правда раздвигает перед этим хлыщом ноги?
Не верю, блять! Не верю!
Маша, ты же моя девочка? Моя, да? Или уже нет?
Но что тогда было в ресторане и на стоянке? Я же чувствовал ее эмоции, ее отклик.
Ощущал каждой клеточкой тела, что небезразличен ей.
Не могло же это исчезнуть за сраные две недели?
— Простите, у вас всё в порядке? — подошедшая официантка с тревогой посмотрела на мою окровавленную руку и осколки бокала на столе.
— Девушка, — тут же вмешался Витя. — Бокал был бракованный у нас. Он буквально лопнул в руках.
— О боже, простите, — девчонка покраснела, потом побледнела. — Не знаю, как так получилось. Вам нужна медицинская помощь?
— Да нет, — Витя покачал головой. — Просто уберите тут все и замените блюда. А мы пока приведем себя в порядок в уборной.
С этими словами он рывком поднимает меня и вытаскивает из зала. А девушка тут же начинает суетиться, убирая бедлам на столе.
— А теперь умойся, остынь и включи мозги! — прорычал, втолкнув меня в туалет.
— Вить, ты…
— Умывайся, говорю! Иначе я тебя макну мордой в раковину. И не смотри так, это для твоей же пользы будет.
Я ругнулся, но все же включил кран и поплескал в рожу ледяной водой. До боли растер лицо, пытаясь остыть.
Вроде бы помогло. Красный туман ярости и ревности рассеялся, и я смог нормально соображать.
Мокрое лицо вытер бумажным полотенцем, и им же протер руки. Благо порезы были неглубокие, и кровь остановилась довольно быстро.
Никто не заметит даже, если вплотную присматриваться не будет.
— Сень, ты мозги-то включи, — снова завел Витька свою шарманку. — С какого хрена ты вообще подорвался так?
— А что бы ты сделал? Если бы Олеську на твоих глазах какой-то мужик слюнявить начал?
— Фингал бы поставил, и руки оторвал, — недобро усмехнулся друг. — Только между мной и тобой большая разница. Олеся — моя жена. Законная. А вы с Машей в разводе не первый год. Ты ей теперь никто. Она вольна выбирать себе кавалеров, и ты не имеешь никакого права бить им морды.
— Бред…
— Не бред, а правда. Дружище, сам-то подумай. Шесть лет прошло после вашего развода, из которых ты три года трахал непонятных девиц. Ты сам отказался от Маши, так что теперь собрался ей предъявить? Скажи спасибо, что она еще не замужем, не имеет двоих детей и не беременна третьим.
Представив картинку, нарисованную другом, я аж задохнулся. А потом как-то весь обмяк и опустился на диванчик, установленный посередине комнаты.
До мозга, наконец, дошла вся паскудность ситуации.
Я ведь и правда проебал шесть лет своей жизни. За которые Маруська могла и мужика себе найти, и родить пару раз.
В сознании сам собой всплыл образ беременной Маши. Счастливой, смеющейся, обнимающей другого мужчину.
Ее большой живот и чужие руки, ласкающие его.
Колыбелька с мирно спящим ребенком, к которому я не имею никакого отношения.
Блядь. Что ж так херово-то?
— Но она же не замужем, и не родила, — пробормотал я, цепляясь за последнюю соломинку. Чтобы полностью не поехать крышей.
— Но как видишь, у нее есть мужчина. — хмыкнул друг. — К которому Маша явно очень тепло относится. И повторюсь, ты не имеешь права…
— Да заебал ты меня со своими правами! — вскипел я и ударил рукой по подлокотнику.
Из едва затянувшихся ранок тут же выступили ярко-алые капельки.
Витя же только тяжело вздохнул и покачал головой. А потом сел рядом и хлопнул по плечу.
Так сильно хлопнул, что у меня клацнули зубы.
— Арс, ты мне вот что скажи, ты от Маши чего хочешь? Эго свое потешить, в койку затащить или…
— Я люблю ее, Вить, — тихо ответил я. — Хочу исправить то, что натворил шесть лет назад. Развод с Машей — самая большая ошибка в моей жизни.
— Ага. Вернуть, значит, ее хочешь?
— Ну да.
— Тогда ты выбрал крайне херовую стратегию, дружище. Думаешь, Маше нужен мордобой? Что она бросится к тебе на шею, после того, как ты ее кавалера отметелишь при всем честном народе? На радость желтой прессе?
— Нет, Вить, — я скривился, поняв правоту друга. — Машка мне голову оторвет. Ближе чем на два километра потом к себе не подпустит.
— Рад, что ты это понимаешь. Уж молчу про то, что такой скандал положит конец твоей работе в СКА. Им не нужны дебоширы.
— И снова ты прав. Только делать-то мне что? Дать ей спокойно уйти к другому мужику?
— Ну, шесть лет назад тебя это не остановило. Ты не думал о том, что отпускаешь жену в мир свободных мужчин. Молодых, наглых и дерзких. Не мог же ты считать, что на твою Маруську никто не позарится? Я вот удивлен как раз тому, что она свободна до сих пор. Это прям диво дивное, чудо чудное. — ехидно заметил Витя. — Так вот, ты сам отказался от жены тогда. И причины неважны уже, важен только результат. А ты выбрал развод. Так что тебе мешает и сейчас оставить Машу в покое?
— Где ж ты раньше был со своими нравоучениями, а? — психанул я. — Психолог, блин, доморощенный.
— Ну если бы ты мне рассказал тогда, что папаша тебя к разводу подтолкнул, я бы попробовал тебе мозги прочистить. Но ты ж ни слова не сказал!
— А теперь поздно уже, — кивнул. — Но я осознал степень своего идиотизма, Вить. В полной мере. Я сожалею о прошлом, и голову с радостью бы расшиб, если бы это помогло мне повернуть время вспять. И мои слова насчет Маши не пустой звук. Я действительно хочу вернуть ее. Хочу, чтобы мы поженились, родили детей и состарились вместе. Землю грызть готов ради этого.
— Да, — снова подъебнул меня друг, — я смотрю, черепно-мозговая травма сделала из тебя сурового романтика. Отличный материал для программы «очевидное — невероятное».
— А не пойти бы тебе на хрен?
— А если без шуток, Сень, — Витя стал серьезным. — Твои хотелки сейчас мало что значат. Ты о Машке подумай. О том, что ей нужно? Может, она любит того мужика и счастлива с ним? И ты с пинка хочешь снова взять и разрушить ее жизнь? Скажет ли она тебе за это спасибо?
